Сергей стал ополченцем. Он все понимал и четко выполнял приказы. Как пять пальцев выучил автомат Калашникова и пристрелял личное оружие, но вот уже долгие дни не случалось ничего значимого для сердца Сергея. Он пришёл мстить за Свету за Вальку за всех, а они сидят в окопах, перестреливаются и ждут приказа наступления, которое все оттягивалось. За это время как и в любом коллективе между ополченцев бывших выпускников сложилась дружба и своя компания. Степан Быков грубоватый с пудовыми кулаками и полная ему противоположность Снегирёв Алексей трогательный и сердечный худощавый парень. Одноклассник Сергея сорвиголова Василий Понамарев. Михаил Свиридов рубаха парень, вдумчивый Грегори Сметанин. Вечно серьезный Максимов Олег, Семен Воскресенский и цыган Яша.
Командиром ополченцев был Виктора Григорьевича Стрельников, их бывший учитель по труду. И когда так случалось, что под его командования становился бывший ученик он становился строгим и требовательным больше чем прежде в классах. Ведь теперь от него завесила ни просто оценка в четверти, а жизнь.
И все были напряжены и только ждали и мечтали о бое.
И если что только и поднимала настроения так это баба Анна со своей козой.
Баба Анна родилась за несколько месяцев до начало Великой Отечественной Войны в большой семье из семи детей. Спасла от голода кормилица корова — Нюра.
Нюру любили не обежали и чуть ли не считали за члена семьи.
Всю жизнь Анна пронесла воспоминание как с трёх лет вставала с мамой и шла с кружкой в хлев. И мама наливала ей парного молока. Вкус того запашистого теплого молока, словно осел в сердце. И когда минула страшная война, Анна выросла, вышла замуж то первое, что сделала, то завела корову.
Никогда за всю жизнь Анна не продавала молока, а за даром угощала соседей! Кто — то подумает блаженная, но только не тот, что не мог заснуть от того, что голодный! Кто — то скажет не велика мука! Может и так, но это если день, два, а если месяц, полгода?
Ко всему может привыкнуть человек, но только не к голоду!
Одна корова отжив свой недолгий век умирала. Анна заводила новую. И вот когда Анне была уже за семьдесят и все её звали просто баба Анна, невзирая, что муж уже умер и жила она одна — дочь умерла молодой от рака, внуков матери не подарила, баба Анна завела снова кормилицу. Но теперь уже не корову, ухаживать и кормить старой женщине было бы не чем корову, а вот с козой, как решила баба Анна она справится. И козу назвала как ту самую родную из детства корову — Нюрой.
Коза оказалась на диву молочной и хорошо давало молоко.
Жила Баба Анна на краю Донецка в полчаса ходьбы от расположения ополченцев. И носила защитникам Родины молоко. Ополченцы так тому привыкли и полюбили бабу Анну, что каждый считал её, словно родной кто матерью, кто бабушкой. Молока было конечно не много, едва каждому хватало по глотку, но дело же было несколько молока, а в сердечности Бабы Анны.
— Пейте хлопцы! Чтобы силы были! У меня Нюра для Вас старается! Она у меня всё ровно, что Вы, на защите Родины стоит! Я еще и соседскую девочку пою. Всем хватит!
— Не сомневаемся Баба Анна! — сказал Пономарев.- Если можно было, мы твою Нюру и на довольствие взяли и в строй поставили! — улыбались ополченцы.
— Да у меня она красавица, завтра приведу, покажу.
Поднявшись с рассветом Баба Анна с Нюрой пошла на позиции с к ополченцам и была встречена с ликованием.
Ребята гладили Нюру и благодарили за молоко, улыбались.
И было светло на сердце, хотелось, чтобы так было всегда, но вражеских позиций раздался огонь, баба Нюра закрыла собою козу и погибла.
Бабу Анну ополченцы похоронили. Что сделать с козой ума не могли приложить.
— Да изжарить её! — предложил Степан Быков.
— Ты погоди! — сказал командир Виктор Стрельников. — Чтобы о нас сказала Баба Анна если мы Нюру зарезали?
— Да! Виноват!
— Баба Анна нам как мать была! Козу оставим! Кто умеет доить молоко.
— У меня получится! У меня родители корову держали, — ответил Алексей Снегирёв.
Нюра сначала капризничала и не давала себя доить новому незнакомому человеку, но однажды Алеша заговорил с ней о бабе Анне.
— Нюра! Нюрочка! — повторял ласково Алексей. — Прости нас не уберегли твою хозяйку! Война проклятая! Но теперь вот мне выпала доля за тобой ухаживать. Не капризничай, чтобы баба Анна сказала? А она сказала бы слушай Нюра своего нового хозяина, он зла тебе не желает.
И Нюра словно услышала, поняла, подпустила Алешу и из вымя пошло молоко. Пошло со слезами, что потекли из глаз Алексея как он представил бабу Анну, вот так, как будто не он, а она доила Нюру.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Каждый раз, когда Сергей смотрел на Нюру, он вспоминал бабу Анну и однажды сказал Понамареву.
— Это так отставить нельзя! Сколько мы еще буде прощать смерть наших близких?
— Что ты Сергей предлагаешь?
— В разведку пойдем!
Ребята вышли за полночь. Первый пробирался Быков и первого часового неприятеля просто огрел кулаком, думая, что часовой один, но вдруг из темноты наскочило еще трое, Яша подоспел раньше всех, спас друга а сам погиб.
Стрельников матерился и обещал отдать ребят под суд.
— Отдавайте дело ваше, Виктор Григорьевич, — отвечал басом Быков.- Но что получается, они нас убивают, наших матерей и братьев, а мы должны сопли на кулаки мотать.
— Яшку! Яшу то не уберегли, сукины дети! — кричал Стрельников.
— Погиб геройски! — отвечал Быков. — Закрыл грудью друга.
— Ты теперь его это его матери скажи, и про героизм и что друга грудью закрыл! Матери оно все равно!
— А что у нас матерей нет? — говорил Быков.
— А вы что в рот набрали. Серебров! Пономарев!
— А что мне сказать, жизнь нам Яша спас! Но и то правильно, что мы должны смертью их карать за их злодеяния, а мы в копах отсиживаемся.
— Будет Вам наступления!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
С бегством козы Нюры все обозлились и только ждали наступления. Семён Воскресенский сидел в окопе и курил. В ополчение вступил, когда мина убила его младшего брата. Его шаг не был местью. Просто, когда он смотрел на брата, который покойно лежал в гробу, а их мать целовала лицо брата роняя горькие слезы, Семён решил для себя, что если не положить конец войне — сотни, тысячи матерей, так же как его мать, станут оплакивать своих сыновей. А, что может быть другого страшней в жизни любой матери?
Прошло четыре года, а ничего в целом не поменялось. Каждый день гибли люди! А значит войне не приходил конец.
Семён докурил, оставил автомат, поднялся из окопа и твёрдым шагом пошёл в направление позиций неприятеля.
— Семён, ты что сбрендил?! — окликнул Быков.
— Подожди! — махнул Семён в ответ рукой и продолжил свой путь.
Долгие месяцы на душе у Семёна рождалась одна мысль и вот окончательно сформировавшись позвала.
— Рехнулся! — сделал вывод Пономарев.
Воскресенский шёл и вот его уже заметили украинские солдаты.
— Шо за диво? Прет на нас, как какой танк! Но видать, что без оружия! Хлопцы, капитана, свистните!
Капитан — рослый и широкоплечий, с глазами умными с живым блеском посмотрел на приближающего Семёна.
— Не стрелять! — отдал приказ капитан и заинтересовался.
— Здорово православные! — поздоровался Семён.
— И тебе не хворать! — ответил один из солдат.
— Я вот пришёл к вам.
— Сдаваться? — спросил другой.
Капитан молчал и внимательно смотрел и слушал.
— Да, подожди, сдаваться, поговорить! — ответил Воскресенский. — Я вот, что думаю, что уже не один год, я по вам стреляю, а вы по мне!
— Что ты по нам мы вразумили! Мы по тебе что — то не видать!
[justify]— Да, не перескакивай, я
