- Князь Щепин-Ростовский? Явились! Бунтовщик! - В голосе властителя чувствовалось плохо скрываемое раздражение и ненависть мелкого плебея, но с уважением и благочестиво, словно играючи, относясь к обрядам наказаний и суда над виновниками любых происшествий. Весь его вид рассмешил князя, он говорил, словно мышке попавшей в мышеловку... Наш имперский Мир и суд прозрачен словно святая водица. И не погрешим при любых обстоятельствах, будь то война, или бунт обречённых.
«- Ну, этот-то не развалится от хамства и ожирения» - подумал Щепин, с брезгливостью смотря на выскочку, захватившего трон брата. Молчание затягивалось, генерал К.Ф. Толь, как все присутствующие и даже писарь, нервничали в ожидании слов государя. В волнении, писарь переломил сжатое в руке гусиное перо, и в безмолвной тишине, хруст излома прозвучал как выстрел. Император недовольно посмотрел на того, но продолжал молчать. Толь, чтобы не видеть гнев государя, с притворным увлечением, выводил первые строки допросного листа в верхнем углу – 14 декабря 1825 года и жирную цифирь № 1. Очевидно, всё было наспех организованно и второпях сговорено, так как видны были заготовленные вопросы к допрашиваемым смутьянам, написанные на других листах, торопливым и грубым корявым почерком больше похожим на небрежный диктант плохенькой курсистки, чем на важный судебный документ – допросные листки. " - Скорее всего эти бумаги, скорее всего первичные, ложные - мгновенно подумалось штабс-капитану - и предназначались не как документальные свидетельства произошедших событий, а на подконтрольную властью реляцию, способную быть переписанной и исправленной по усмотрению доброжелателей от некой имперской судебной комиссии и императора, смотря по результатам допросов, и для архивов в случаях прострации и перемен воли императора... "
Генералы в смущении, подобострастно и услужливо старались поймать взгляд государя, в смущении крутя пуговицы расшитых золотом мундиров, без причины и совершенно произвольно трогая вспотевшими руками эфесы сабель. Один из них присел у окна, за принесёнными слугами, по распоряжению дежурного офицера, стола и венского стула, для ведения строго документального протоколирования допроса, в ожидании начала театрально откинувшись на спинку приставленного стула. Время шло, мгновения перерастали в минуты. Стоящий рядом генерал, строгим взглядом и кивком головы показал на бумаги писарю, чтобы тот был внимателен и готовым ко всяким вопросам. Это было сделано на случай излишних эмоций дворцового писаря, допрос допросом, а правда имеет свои границы. Другой молчал с интересом разглядывая избитого и временами стонущего от боли дворянина закованного для острастки в железа, хотя скорее всего для унижения и с наручниками на руках стянутых за спиной. Белый мундир гвардейца был испачкан и в крови, но выглядел очень прилично. Видно новый - подумалось Николаю Павловичу Романову, нежданному счастливцу, получивший самый именитый трон Европы. Император молчал. Он явно запутался в своих размышлениях, не зная как начать допрос самого главного, как было ему доложено и несомненно самого наглого Прометея, главного зачинщика переворота. Так ему доложили в бумагах – доносах соглядатаи барона Фридерикса, и оставшиеся верными новому императору, лейб-гвардейцы московского полка, прибывшие во дворец офицеры. Князь Щепин-Ростовский, ранил многих, и барон Фридерикс, в злобе и ненависти к солдатам полка, дал письменные показания против всех и вся, готовый выслужиться пред троном, и всё ради своей дочери.
— Где Трубецкой? Братья Бестужевы? При каких обстоятельствах вы встречались и где, у кого?- Не выдержав затянувшейся паузы, крикнул император.
— Трубецкой? Бестужев? – князь Щепин-Ростовский болезненно усмехнулся, будто от хорошей шутки, скривя кровянистые разбитые ещё при столичной гауптвахте, опухшие от ударов и боли губами. Весёлый денёк выдался - с ненавистью подумалось князю - с начало картечь, и лишь потом вопросы, а может наоборот надо было, император, и поинтересоваться в начале у бабки, какой страной Вам надобно так управлять. Мне жаль Вас император и самодержец всея Руси. Мне искренне жаль Вас, Вы жестоко расправляетесь с теми, кто предан России. С кем же Вы государь останетесь? В Вас кипит и бушует кровь немца, русский дворянин не позволил-бы так грубо и дерзко разговаривать с себе равным. Вы с народом, как на войне с французом. Что ж, это благородная "уступчивость" с вашей стороны.
Император спокойно и молча слушал заключённого, в его больших "выпуклых", как показалось штабс-капитану бесцветных глазах, было более и скорее любопытство и презрение к молодому офицеру, чем ненависть или страх.
– Правду сказать император? Прямо? Русскую правду...? Кому, Вам император? Знаете ваше императорское величество, я дворянин и правдой служу Отечеству и народу, а не узурпаторам. У Вас на лбу кровь вашего отца и не Вам учить, а тем более требовать с меня правду! Пред бесчестием, как и в поместье пред свиньями, я не мечу бисер! Я и Гвардия, присягаем только раз моему отечеству и государю Константину Павловичу!
— А попробуйте! – император рассмеялся, его всегда смешили эдакие юнцы, всегда в начале дерзкие, а когда им предлагают должности и хорошую оплату, они начинают лебезить и пресмыкаться. Что, пытаетесь дерзить? А из вас хоть кто-то сможет сформулировать свои идеи и само слово свобода? Свобода народа говорите, а судьи кто? - говоривший замолчал и в камере наступила тягостная тишина.. лишь фитиль лампы дрожа потрескивал в "оковах" пламени. - Да да. Узнаю Московский полк, ещё в 1821 году отличившийся чтением мерзких стихов, по моему «Христос Воскресе, моя Ревекка» и « Гаврилиада». Кричали бесенята до крови в горле. Шептун гора какая-то черт возьми. Вы же сударь смутьяны по крови! Гнать вас надобно поганой метлой из России... Но пока не время. Подождём до лета. Кто там у вас, не помню, уж не генерал ли Инзов, старый дурак, снабжал всех офицеров литературой? Что дьяволята к смерти готовы? Ну-Ну...Что у Вас, для каждого свой подарок от Господа? Или, по принципу - Не скорбите братья-товарищи, по жизни моей. Дядька пахарь, баба жнец, а Князь Щепин молодец! А может Вам дать медали за демократию? Как мне помнится Мария Тереза наградила за труды Иоганна Винкельмана, говорившего, что личность можно развивать только в демократическом обществе. Чушь! Здесь Россия и народу, и власти не до демократии, иначе они сгрызут друг друга. Что, историю изнасиловать хотели? А она Вам ответит казачьем кручёным канчуком и шомполами с плёткой. Император замолчал и посмотрел в глаза арестованному стараясь в них "прочесть" страх или хотя-бы сгустки раскаяния. Я понимаю, какое влияние на Ваше воспитание оказал Иоганн Иоахим Винкельман и его великие труды. А может и книга «Книга истории древностей» - 1763 года? И у меня есть такие труды, и что? Да, его труды и открытия в античном искусстве, архитектуре и прочее имеют значение, они многими почитаемы, но только в Европе, но вы то здесь! Вы Князь, как мне доложили, до сих пор храните портреты своих родных предков написанные Иоганном. Как мне донесли, Вы Верите в чудо демократии древнего Рима? Император рассмеялся. Да… запутаны пути Господа нашего, одних ведут в Храмы, а Вас и ваших товарищей на плаху. Вы глупы юноша и наивны. Правды нет. Сила… вот правда жизни. Вы, как мне рассказывали, даже хорошо на скрипке Гваданини играете, на гитаре, фортепьяно, пишите даже стихи, знаете четыре языка Европы… и вдруг революция. Не понимаю! Не понимаю вас...Я даже не осознаю, и пока не знаю сколько времени мне понадобится чтобы обрести покой души после всех ваших выкрутас. Безумцы! С властью воевать? А я вот живу по принципу, « Нельзя, тащить на себе прошлое жизни. Всё что мне как государю надобно знать о жизни, я прочёл в "Новом завете"...Всё!». Вы считаете себя героями, а я вот считаю героем таких, как Астраханский воевода Прозоровский Иван Семёнович, с его сыном Борисом. Они перед разбойником Стёпкой Разиным, не встали на колени! И жизнью поплатились за царя, сие вот подвиг, Святость русская! Стержень политики ныне в России, здесь же отныне и формируется ея политика.
В этот момент князь пытаясь осторожно, чтобы не обидеть высокопоставленного "гостя", перебил "поучителя" и чуть в волнении, очень тщательно подбирая слова заговорил:
- Здесь Вы погорячились император, забывая о народе. Гнев придворных, а не гнев народа породили кровь ваших подданных, и всеобщую ненависть к власти. Вы в своей гордыне не понимаете этого. Да, Степан Разин потрепал Русь великую, её кровавую власть, в своей ненависти к ней, убивая каждого, кто был опасен для него, даже малых, искореняя род служек царёвых, чтобы не было опоры у царицы. Смерть его, достойна духа народа русского, она определила силу, стержень его, хребет, никакою силою не преломленный. Одну руку отрубили по локоть, он только ухмылялся, ногу преломили оторвав, а он улыбается, сердце вырвали, а он с улыбкой умер, проклиная род ваш до прихода Христа. Сильная личность, спорная в своём праве палача, но явно народного героя, ибо он губил вас. Императору, старательно подыгрывал генерал Толь К.Ф., перепроверявший опросные листы, написанные каллиграфическим почерком писарем, со своими, написанные лично им. Его протокольные листы, написанные корявым, бездарным почерком царедворца и служки, служили для него истинно пыточной, ибо писарем он не нанимался, но отказать своему хозяину, у него не хватило мужества. Впрочем он прекрасно понимал, что войдёт, а что будет вырвано из истории России в этом деле, и на данный момент, для него было важнее, чтобы его ужасные каракули не увидел государь, прекрасно понимая, что от этого зависит его карьера. Старательно показывая перед императором свою бурную деятельность следователя, генерал, с усмешкой смотря на измятый парадный мундир арестанта, и спросил задержанного подследственного, строгим голосом всесильного царского судьи и пророка:
[justify]– Каким случаем, Вы, несчастный наш безумец, собрались на Сенатской площади с командой полка? Князь дерзко, но сохраняя рамки приличия, ответил, объяснив и о положении в полку на момент восстания, и перечислив лиц бывших с ним, при этом полностью беря всю вину на себя. Он старался выгораживать друзей и солдат полка, от неправильного принятия властью их действа. Историкам достался лишь пятый опросный лист допросов, так много было исправлений и дополнений в листы, а подписи заключённых, в некоторых делах были явно поддельны, впрочем, очень мастерски, видно работали опытные следователи. Уже позже, князь, утомлённый от прислуживающих властям чиновников, писал друзьям из Сибири, и вспоминая те дни напряжённой «работы» на каторге, он писал в воспоминаниях;
«-So sehe, ich ec – jeden Abend - У меня одно, и тоже видение каждый вечер. Я говорил лишь то, что должно. Кошмары от лжи властей о нас!Да и причастные к сему делу