В Константинополе были очень довольны установившимся миром с казаками. Новый султан Мурад III, даже мечтал построить выше по течению Дона ещё одну крепость: «В этом случае донские русы не смогут подходить к Азаку и будут вынуждены покинуть реку Тен». Писал в своём письме к санджак-бею Азова турецкий султан. Он даже направил в Азов специалиста для постройки новой крепости. И вдруг Мурад узнаёт о вновь вспыхнувшей по вине крымского хана войне с казаками, узнаёт и о захвате в плен и смерти своего шурина. Эта новость привела его в ярость и он отправил крымскому хану гневную грамоту с выговором за казнь сына атамана Черкашенина, приведшую к штурму Азова, который чуть не захватили казаки, - в которой писал: «А ведь, де, Азов казаками и жил, а казаки, де, Азовом жили, о чем, де, у них по ся места все было смирно. Нынче, деи, ты меж казаков и Азова великую кровь учинил». Давлет-Гирей оправдывался тем, что он защищал от казаков свои земли, «свой юрт». На это Мурад III грубо заметил: «А мне... твой Крымский юрт не стоит одного азовского человека». Хан, попав в немилость к султану, сильно жалел о своём опрометчивом решении, ведь оно могло стоить ему не только трона, но и жизни.
Расстроенный и униженный хан, не смея перечить султану, не задолго до своей смерти жаловался царю Ивану на казакков, на их разбои и погромы. На что русский самодержец отвечал: «Казаки живут на Дону не по моей воле; бывают в войне и мире с Азовом без моего ведома; они беглецы из моего государства, и собравшись для разбоев, неоднократно грабили и мою казну на Дону и Волге, за что многие казни были. Моих же людей, я не токмо не посылал к Азову, но даже сведав о нынешнем набеге казаков на оный, приказал по украинным городам казнить всякого казака бывшего под Азовом, коль скоро который из них явится туда». Но, отлично зная из-за чего вновь вспыхнула казачья война, и готовясь к возобновлению своей войны в Прибалтике, царь на самом деле не собирался ни кого казнить и наказывать. Наоборот, снабжая казаков порохом и провизией, готовился призвать их на эту новую войну. И уже летом 1577 года, после того как русские войска зимой потерпели поражение под Ревелем, казаки вошли в состав русских войск в Пскове и готовились направиться в Ливонию.
Казаки так не воюют.
Летом 1577 года царь Иван выступил в поход из Новгорода, направившись в польскую Ливонию. Правивший в то время в Ливонии Ян Ходкевич не решился с своим малочисленным войском противиться Ивану и отступил. Город за городом сдавались царю и его воеводам. Овладев несколькими городами, царь окончил поход, в Дерпте и, довольный проделанным ратным трудом, отправился отдыхать в Александровскую слободу. Но с отбытием царя положение дел в Ливонии изменилось. Шведы напали на Нарву, а в южной Ливонии, избранный в Польше новый король Стефан Батория, быстро начал отвоёвывать захваченные Иваном города.
Осенью 1578 года русские воеводы пытаясь вернуть захваченное, осадили Венден, но после трех неудачных приступов сняли осаду, заслышав о приближении неприятельского войска.
В 1979 году царь Иван, готовясь к новому походу, начал завозить в Псков продовольствие, пушки, порох и всё прочее, что нужно для войны. В июле 1579 года он выехал в Новгород, где получил неожиданное известие о том, что Стефан Баторий сам идет к московским границам. И уже в первых числах августа войско польского короля, насчитывавшее до пятидесяти тысяч человек осадило Полоцк. Узнав об этом из Пскова на помощь Полоцку было отправлено семитысячное войско в состав которого входило около двух тысяч казаков во главе с Михаилом Черкашениным. При осаде дубовой крепость Полоцка, Баторий применил тактику длительной бомбардировки её раскалёнными ядрами, стремясь вызвать пожары и сжечь стены. Но стены крепости оказались на удивление прочными, а защитники возглавляемые воеводами Петром Волынским, Василием Телятевским, Дмитрием Щербатым и Иваном Турениным мужественно и стойко их обороняли, и успешно тушили возгорания Но всё же в конце концов польско-литовскому войску удалось поджечь город, и после более чем трёхнедельного штурма они его всё же захватили. Но, а пришедшее в помощь псковичам войско, во главе с воеводами Шеиным, Шереметьевым, Лыковым-Оболенским, Палецким и Кривоборским, засев, всего в шести верстах расположенной от Полоцка крепости Сокол, так и не решилось прийти на помощь Полоцку и напасть на осаждающих. Находящиеся с воеводами казаки требовали срочно, пока враг не захватил Псков ударить по осаждающим.
- Чего мы сидим, - обратился Черкашенин к воеводам, - мы что, сюда пришли смотреть как враг жжёт и захватывает Полоцк, или воевать.
- Успокойся атаман, мы им ни чем не поможем, только войско загубим - с печальным выражением на лице ответил Шереметьев Мишке.
- А мы хоть пробовали? Сидя в крепости, мы конечно ни чем не поможем. Казаки так не воюют. И атамана, имевшего возможность прийти на помощь товарищам, но не пришедшем и трусливо отступившем, бросив товарищей в беде, его же казаки посадят в мешок - и в реку. Вот и вы, направленные помочь, Полоцку, трусливо прячетесь за стенами Сокола...
- Полегче атаман. Не забывай с кем разговариваешь. А если уж ты такой герой, - иди и спасай Полоцк со своими казаками.
- Да нет воеводы, я, из-за таких как вы, казаков губить не буду. Но и ждать пока враг спалит Полоцк, а потом придёт и то же самое сделает с нами, тоже не стану. Поэтому или мы все вместе выступаем в помощь осаждённым или казаки уходят, а вы сидите и ждите, когда вас тут зажарят.
- Зажарят или не зажарят это ещё бабка на двое сказала. А вот если мы за зря погубим войско, царь нас тогда точно зажарит.
Сплюнув и махнув в сердцах рукой, атаман отправился к казакам. Не сумев убедить воевод, казаки демонстративно покинули крепость Сокол и отправились на Дон. А предсказания Черкашенина сбылись. 25 сентября крепость Сокол, не смотря на ожесточённое сопротивление, была сожжёна, и захвачен со страшною резнёю, устроенной поляками. Из воевод поляки пленили только одного Шереметьева, а остальных воевод убили, до неузнаваемости изуродовав их трупы.
Когда же до царя Ивана дошёл слух о том, что произошло в крепости Сокол, он приказал воеводам немедля вернуть казаков с Дона. Зная крутой нрав государя, воеводы, не смея ослушаться его наказа, долго решали, кого послать к Черкашенину. Не совсем безопасной для жизни посланника казалась им эта миссия. Ведь казаки вряд ли после происшедшего в Соколе станут слушать кого-то из знати. И коль что-то не так пойдёт, то гнев казаков может быть не менее опасным, чем гнев грозного царя Ивана. Долго думали воеводы и наконец решили, - послать на Дон, пользующегося уважением и авторитетом у казаков, геройски проявившего себя ещё в сражении при Молодях, атамана волжских казаков Ярмака, которого хорошо знал и атаман Черкашенин. Возможно ему удастся лучше чем кому другому уговорить взбунтовавшихся донцев.
Белый ангел.
После долгой и утомительной дороги Ярмак нашёл Черкашенина в низовьях Дона и сразу без лишней дипломатии поведал от кого и зачем он к нему прибыл. Когда же волжский атаман передал Черкашенину волю царя и просьбу воевод, то тот, как показалась Ярмаку, как-то странно и с удивлением во взгляде осмотрел его с ног до головы, а потом вздохнул и тихо, вымолвил: «Видимо сам Господь послал тебя ко мне атаман. Но только думаю, что не легко будет уговорить нам казаков. Не захотят казаки, лишь недавно вернувшись, опять покидать свои городки. Но надеюсь Бог нам поможет и большинство атаманов нас поддержит».
Три дня уговаривал Мишка казаков. Три дня спорили и рядили казаки с атаманами на казачьем кругу идти или нет им вновь в поход. Споры были горячими, даже слишком. Порой доходили до драки. Но всё же в конце концов, благодаря поддержке и авторитету таких атаманов как Ярмак, Павлов, Кишкин и некоторых других уважаемых казаков и атаманов, ссоры между казаками были улажены в пользу доводов приводимых Черкашениным, и ранней весной казаки всё же выступили в поход.
В мае Черкашенин с казаками, подойдя к Смоленску, застали там большое войско, которое готовилось выступить в поход на литовские земли с целью задержать продвижение Стефана Батория к Пскову и дать возможность подготовить город к осаде. Воеводы, уже знали, что казаки с Дона выступили и все ждали только их прихода. По их прибытию, сразу на следующий день все воеводы и атаманы собрались на дворе у второго воеводы Смоленска князя Михаила Самсоновича Туренина и стали составлять план и маршрут куда им направиться со своими отрядами.
[justify]Отличившийся в битве при Молодях Дмитрий Хворостинин, помня как крепко сражались в той схватке казаки, пожелал чтобы к его отряду присоединились казаки Ярмака и Черкашенина и