затылок, - никак с
этой кочерыжкой не справлюсь! Клиент! - В ее голосе прозвучало
подобие угрозы. - Почему вы все время голову гнете не сюда? Сил
моих больше нету. Наломаешься за день, не знаешь куда ночью
руки деть.
Клиент - кочерыжка густо покраснел. Ни слова, ни пол-слова в
ответ. "Взорваться бы ему, съездить бы по физии этой поджарой
кавалеристке". Но нет, "крестьянский сын", еще ниже опустил
подбородок. Тем временем Лапа взялась за инструмент.
- Вас как?
- Пожалуйста на три рубля, - но тут же спохватился, - лучше на
два.
- Вас брить или стричь? - Она стиснула зубы, потому что
заранее знала ответ.
"Такого и подстричь, и побрить, и в гроб уложить! за два то
рубля! Каторжное место! - вокзал! Всякая шваль лезет!"
Она решила сегодня же взять Лешку за жабры.
* * *
Сидырыч ввалился в дом возбужденным и под хмельком. Не
раздеваясь прошел к столу, расстегнул полушубок, выудил из
штатины бутылку.
- Накрывая мать на стол, ужинать будем!
Зачастил что-то муженек по пьяному делу и потому Евгения
Васильевна с неодобрением загремела посудой. "Разговор
состоится завтра, сейчас бесполезно,а то и опасно, на людях
тихонький, а по столу так кулаком хватить может, или того
хуже..."
- Да не греми ты, - он принялся сам нарезать хлеб, - причина
есть, кому горькая, а мне облегчение. Афганца вчера схоронили,
а сегодня нет его. Выкрали значит...
- Как выкрали?! - Евгения Васильевна вынуждена была присесть
на краешек стула. - Грех то какой! Мертвого выкрасть!
- Все начальство там. С собаками. Толку то что, - Сидырыч
налил до краев стакан, выпил, - ни трупа, ни камней.
- Каких камней?
- Каких-каких? - Сидырыч недобро сверкнул глазами. - Земля
мерзлая, зарывали чем под руку попадет... Пришли, а в яме
доски, и окрест ураганом пронесло. Побито все, покорежено.
- А ты теперь как?
- Ну чего ты раскакалась?! - Его раздражало непонятливое
упорство жены. - Сделал все как положено, начальству доложил,
пусть теперь они мозгами пошевелят, не только ручками то
водить! - Разошелся до крика. - Как да как! При свидетелях
хоронил, при пионерах!..
В ворота постучали; Сидырыч сразу притих, а Евгения
Васильевна вышла навстречу. Вернулась с Лапой, хотела незаметно
спрятать бутылку, но Сидырыч перехватил.
- Зинка? Садись! Одному не с руки как-то.
Лапу уговаривать не надо, но ее ждало разочарование. В этом
доме ее тайна уже не была тайной, и тогда она решила узнать
совсем свежие подробности, благо телефон был под рукой.
Лешка в ответ пробасил усталым голосом ответственного
человека:
- Слушаю вас...
- Лешь, а Лешь? - Лапа кивком подозвала к себе Евгению
Васильевну, трубку расположила так, что бы и ей было слышно. -
Ну как там солдатик?
- Дался он тебе... - Лешка мог выражать неудовольствие кому
угодно, но только не Лапе: противиться было бесполезно. - Пока
ничего новенького.
- Ты это, того, как хулиганов поймают так сразу мне сообщи,
понял?
- Там не хулиганами, там бандой пахнет...
Приглушенным голосом в разговор встряла Евгения Васильевна:
- Про камни спроси! Про камни...
Лапа подхватила:
- И про камни расскажи!
- Ты чо! - Сидырыч неожиданно ввел себя в такой штопор, что
Лапа от испуга бросила трубку, а Евгения Васильевна вся сжалась
и на ее глазах появились слезы. - Глупая! Камни те в голову
вдарились! - Он так хлопнул дверью, что запрыгала на потолке
люстра.- Ду-ра!
Пришла Маринка; о событии прослышала еще в обеденный
перерыв, на работе. С Лапой просидели до поздна; обсудили все
наболевшие вопросы. Вовик тогда все же заявился, сразу после их
отъезда. Хорошо, что Маринка не поместилась в "Жигули": как
чувствовала. Он всю ночь искал ее дом, и нашел только под утро.
Подарил цветы и дорогой браслет,который теперь Маринка не
снимает даже на ночь. Очень хорошенький мальчик, понравился
маме; студент из порядочной семьи. Говорил, что очень влюбился.
А распутную Ленку дружно осудили. И за старую рухлядь -
Николая Ивановича, - "за икру продалась!" - и за Лешку. Он
тоже, конечно, хорош, - но мужик всегда остается мужиком.
Сошлись на том, что Лапа должна будет, просто обязана будет, ей
отомстить, что бы неповадно было на будущее.
* * *
Хладокомбинат черными, кривыми буквами приглашал желающих на
разгрузку вагонов: оплату гарантировал по произведении работ. В
Чекороно еще звучали струны, задетые в парикмахерской, но
другого варианта не было, и он скомандовал себе:"Вперед!"
Коридор, обклеенный несвежими живыми спецовками, хрипел
простудой и дешевым куревом. Он был настоящим мужчиной, но и
ему приходилось заискивать перед плаксивой дверью и нервной
особой за ней. Там! решалось его насущное "сегодня" и желанное
"завтра". Там! были источники маленьких радостей, если таковые
еще не погасли в его очерствелой душе. Там!...
- Следующий!
Чекороно шагнул через порог.
Нервная особа упиралась бюстом в край стола, водила красным
длинным ногтем в исписанном журнале.Тугой пучок на ее затылке,
ценой невероятных усилий, пытался выправить складки на
припудренном лбу. Неуклюжий сейф не решался до конца прикрыть
собою зарешеченное окно, топтался и на другой половине,
вдавливая в книжный шкаф стул и седую женщину, с застывшей
ручкой над чистым листом бумаги.
- Паспорт!
- ...
- Паспорт!
- У меня нет паспорта...
- Следующий!
- Девушка! - Чекороно, как только мог, смягчил тон. - Я все
вам сейчас объясню...
- Не надо объяснять! Следующий!
- Девушка...
- Марь Иванна! Вызови охрану! Ужас какой-то!
- Не надо, Мария Ивановна, - Чекороно опередил седую
женщину, - ухожу!
"Стервь! Даже глаз не подняла!" На лестнице, внизу, его
дернули за рукав.
- Глухо? По справке? Вчера был там?
Он хотел пройти мимо, но небритый кадык настойчиво
перегородил дорогу.
- Не гони! Зовут как?
Чекороно пригляделся к нему. Что-то в его облике напоминало
самого Чекороно. Глаза только: быстрые, колючие, требовательные.
- Че-ко-ро-но зовут, - специально говорил медленно и по
слогам, чтобы не переспрашивал.
- Араб? Итальянец? Тогда Чи - лен- та- но! Легче запомнить. -
Снял с Чекороно шляпу, быстрыми пальцами прощупал поля,
водрузил на место. - Сидоркиным Иваном хошь?
Только сейчас до Чекороно стал доходить смысл
выражения:"там".
- Сам оттуда?
Кадык заметался в беззвучном смехе.
- Там для таких как ты бронь: голливудских красавчиков. Тебя
я сразу заприметил. Всяких циркачей насмотрелся. Итальянец!..
Сидоркин ты, Ваня! А я твой благодетель! - Он протянул Чекороно
временный пропуск на имя Сидоркина Ивана Тимофеевича. - На
наряде загогулю рисуй проще, крестиком. - Уверенно хлопнул
ладонью по плечу. - Дуй! Вечером у кассы разбежимся!
Чекороно направился к вертушке, но благодетель вернул его.
- Аванс! Аванс за услугу!
Чекороно вынул из кармана рубль.
- Не густо! - Тот сложил губы трубочкой. - Но если в лирах,
то почти две тысячи! Беру в лирах! - Благодетель умел улыбаться.
Начальник, - а его Чекороно выделил сразу, среди распаренных
от жары женщин, не только по мужскому признаку, но и по
тычащему короткому розовому пальцу в разбросанные на столе
бумажки, - лягнул ногой тонкую фанерную перегородку.
- Капитан!
Капитан не отзывался и две толстухи в белых халатах
бросились на поиски кладовщицы Зойки: она то уж точно должна
была знать, где капитан. Расчет оказался верным, через
несколько минут появился "Капитан".
От настоящего капитана в наличии были исколотые до синевы
ладони с тыльной стороны: с якорями, перстнями, змеями;
тельняшка, да может быть еще рост - капитана баскетбольной
команды. В остальном босяцкая экипировка: прошедшие огонь,
воду, и колючую проволоку,ватные брюки; куртка; затертая
монтажная шапочка; загнанные валенки, вывалившие на сторону
портяночные языки.
- Кадр тебе! - Начальник выбулькивал слова из глубины
океанного чрева. Вот почему Чекороно ожидал встречи именно с
морским капитаном. - Берешь? Капитан с шумом процедил воздух
через зубы.
- Не - э... Не беру! - Он оценивающе прошелся взглядом от
пяток до макушки Чекороно. - Сдохнет!
Рушилась последняя надежда Чекороно. "Послать этих
человечков к чертовой матери: и брюхатого начальника, и
пирата-капитана, и крысу из отдела кадров. Всех! Достать карту
и пешечком добраться до родного города". Резко, сжигая мосты,
бросил капитану:
- Сам вперед сдохнешь! Тоже мне адмирал!
Залп произвел на Капитана неожиданное действие. Тот
округлил глаза, не от удивления, конечно, а так, для "форсу", -
женщины тоже навострили глазки и ушки,- примирительно прогудел:
- Эт, по нашему так по нашему! Только вот что, - он протянул
пятерню навстречу Чекороно, - уговор! До обеда не дотянешь,
никакой оплаты! А будешь канючить - по ушам! При свидетелях
говорю, - картинно описал рукой дугу,- ну как? По рукам?
- По рукам!
Но руки Чекороно не подал, памятуя об уроке, преподанном ему
в парикмахерской.
Работа есть произведение масла на хлеб! - так считал Капитан
и весь инструктаж заключил в одной фразе:"Делай как я!" Это
означало подкатить к вагону-рефрижератору вихлястую тележку о
четырех ногах; обнять, как любимую женщину, четвертинку говяжей
туши, выйти из вагона и защемить ее ножку в телеге так, чтобы
она не могла упасть с "постели"; потом еще четвертинку, еще
четвертинку, еще четвертинку; еще; еще, и еще; затем подпереть
плачущую "арбу" плечом и по ухабистому полу эстакады выкатить
ее на весы; после зойкиной отмашки:"Все путем!" снова
навалиться плечом и въехать в лифт. Все!.. Нет не все! Главное!
- чем больше "жориков", тем меньше вышеуказанное произведение.
Теперь все!
Работали вдвоем. Капитан все чаще вытирал пот со лба,
вставлял между зубами дрожащую сигарету, подчас пытаясь
прикурить со стороны фильтра, матерился, но на разведенные в
удивлении зойкины руки, ввинчивал в дымные колечки над головой
желтый ноготь большого пальца. В перерыве нашел Чекороно
лежащим на куче песка, завезенном для строительства.
- Какой скромный! Айда к нам, Зойка такой супец сварганила.
Можно сказать для тебя постаралась. А ты, - он не принимал
никаких возражений, - честно заработал, имеешь полное право...
В бытовке "жорики" громко хлюпали и гремели стаканами. Не
существовало явления могущего их отвлечь от дрожащей бутылки,
уровень жидкости в которой катастрофически убывал. Отказ
Чекороно от положенной доли был встречен молчаливым одобрением
и некоторым трепыханием среди тех, которые неосмотрительно
поспешили, и теперь просушивали свою одежду на специальных
деревянных лежаках и заодно себя в ней.
Капитан вывалил на тарелку Чекороно огромные, жирные куски
мяса.
- Ешь! работать с тобой можно. Зойка любит здоровых мужиков,
но вот убежала. Уж больно страшный, сказала... Хлебнул? -
Капитан проявлял неподдельный, участливый интерес. - Там
обкарнали, да?
Задал бы он
