раз так скажешь, глаз выбью, - спокойно сказал Кротов.
- Да ладно тебе! – дурашливо ухмыльнулась девка, но испугалась всерьёз. Штырь мог. Штырь слов на ветер не бросал.
- Она вся дёрганая была, как на пружинах, - быстро затараторила девка, стараясь загладить оплошность. – «Винтовая», конкретно тебе говорю. Без «винта» у них батарейка садится и глюки потом. Или «широй» догоняются, чтоб не трястись. А так, чтоб бритвой по горлу, - это даги, точно. У них это…
- Я знаю, как у них, - перебил Кротов. – Только у меня тут аульские понятия не катят. У меня белые люди по улицам ходят. Если где к слову придётся, так и передай. Я так депортирую, что нечего закопать будет. Ну, ладно, допивай и флаг в руки.
Этот разговор состоялся в доме Кротова, в одной из пустых комнат на первом этаже. Он давно уже не делал различий между работой и личной жизнью. Личной жизни у него просто не было, а коллегам он не слишком доверял. Все окна в доме были тонированы и снабжены кованными решётками, в кабинете хозяина на втором этаже и в холле на первом, - ещё и завешены светонепроницаемыми шторами. В особняке было входов-выходов больше, чем в лисьей норе, Кротов мог впустить и выпустить посетителя в любое время суток скрытно. При доме имелся просторный, заросший старыми деревьями задний двор, калитка из которого выходила на другую улицу. На первом этаже своего жилища хозяин принимал агентуру, малозначительных ходоков из числа просителей и баловался с девками. На второй этаж он приглашал начальство и женщин. Женщины от девок и от начальства отличались только соотношением цены и качества. Кротов уже был женат и это ему не понравилось. От начальства деваться было некуда, без вассальной дани, удел Кротова был бы основательно урезан.
В кабинете у него был телевизор в полстены и пустой бар. Телевизором он, иногда, пользовался, баром, - уже никогда. Теперь он только гонял понты на улице, прикладываясь к банке с безалкогольным пойлом. Раньше Кротов пил и пил крепко. Но, как только почувствовал, что это мешает работе, - завязал напрочь. То, что мешало работе, мешало жизни. А пожить Кротов ещё хотел. Только как?
За свои 43 года Кротов дорос до старшего опера, майора и перезрел пенсию, но, так и не взрастил в себе никаких цивильных привычек. Он не любил футбол, охоту и рыбалку. У него была машина, но, она ржавела в гараже, поскольку по улице он ходил пешком, а ездить было некуда, за неимением друзей и родственников. Он был очень серьёзным мужчиной, преуспевшим в самой крутой мужской профессии, но, не имел никаких «мужских» увлечений. За исключением бухла и женщин. С бухлом он завязал.
Отношения Кротова с женщинами складывались странно. С одной стороны, он знал о них всё. С другой стороны, этим всем он никогда не мог насытиться. Они раздражали его. Они бесили его. Он не мог понять, почему обладая такой силой, женщины такие слабые. Сам он такой силой не обладал. Поэтому, он хотел женщин.
Кротов рос на улице. Ещё тогда он понял, что самый опасный хищник в каменных джунглях – девка. Она ломает камни, кости и жизни своей слабостью. Крутые парни рвут друг друга железом – ради неё. А она всегда побеждает и уходит с добычей. Она выживает там, где все уже сдохли. Она всегда поднимается, если упала. У неё нет, ни стыда, ни совести, ни сожалений. О чём жалеть? Причём здесь совесть? Чего стыдиться куску мяса, за который дерутся волки? Её невозможно унизить, поскольку она снизу от рождения, уже по факту своей пассивной анатомии. Поэтому, не имея психопатических причуд и комлексов, которые мучают «настоящего» мужчину, она всегда побеждает. И рожает других девок. И пацанов – им на корм.
В то время, для уличного пацана, женщина была тайной. Грязной тайной. О женщинах болтали – лживо, по ним истекали спермой в уличных туалетах. Потом, повзрослев, их били, их трахали, - но, тайна оставалась недоступной, как нарисованная женщина. Большинство выросших пацанов решили эту тайну не замечать. Они спрятались от неё за футболом, охотой, рыбалкой и водкой. Но, Кротов не смог. Кротов продолжал хотеть добыть из женщины то, что она от него прятала. А он сумел стать хорошим добытчиком в каменных джунглях, он был искусным оперативником, поскольку всю жизнь оперировал жизнь, чтобы извлечь тайну и научился это делать в совершенстве.
Глава 8.
Марго и Кротов были знакомы очень давно, но, никогда не дружили. Марго представляла собой тот тип женщины, к которому Кротов тянулся, но не любил, потому, что не знал, как с ним иметь дело. Марго не скрывала силы под слабостью.
В молодости она была не совсем такой, хотя задатки имелись уже тогда. Но, тогда имелись и иллюзии, навеянные бабской болтовнёй и дешёвыми кинофильмами. Обжегшись пару-тройку раз о любовь мужчин, Марго навсегда перестала принимать их за равных.
Так же, как и Кротов, она выросла в Старом Городе, только на пару улиц ниже. Потом уехала со своей первой любовью туда, где по её тогдашнему мнению, была настоящая жизнь. Старый Город к тому времени давно уже превратился в городской шанхай, облезлое великолепие, населённое всякой блатотой. Но, люди, выросшие в новостройках, посёлках и пригородах, сохранили генетическую память о том, что когда-то это было барское место, Центр, с большой буквы. И после 92-го года начался массовый исход с окраин тех, кто мог себе это позволить, наиболее преуспевшие нувориши добирались до Старого Центра. Марго вернулась с первой волной переселенцев, растеряв по дороге мужа и пустые надежды, детьми она мудро не обзавелась. Ей удалось задёшево купить недвижимость и с тех пор она начала строить собственное благополучие, не пытаясь опереться на какой-нибудь никчемный хрен.
Аптека «Марго» на 1-й Александровке была не единственной торговой точкой Марго, она была единственной на улице и хозяйка строго бдила, не без помощи Штыря, за собственной монополией и правом ночной торговли. Остальные же имели статус аптечных киосков и были разбросаны по всему Старому Городу, - по магазинам, рынкам и барахолкам. Товар там не задерживался и реализаторы тоже, - слишком велик был соблазн запустить лапу в хозяйский карман. Марго сумела наладить правильные связи с фармооптовиками, и проблем с поставками не было, проблемы были с человеческим материалом. Ни одна из жалких и воровитых продавщиц не имела хотя бы близкого к медицине образования, а сама Марго, - вообще никакого. Дело начиналось тогда, когда это имело мало значения, но, времена менялись. В этой связи, соискатель на должность ночного фармацевта с дипломом и опытом врача представлял специфический интерес. Если бы не одно «но». Дворкин представлял собой тип мужчины, особо ненавистный хозяйке, - смазливый кобель, гуляющий по жизни, болтая тем, что у него находится в штанах.
Кротов был мужчиной другого типа, хотя и не менее отвратительным, - среди таких «штырей» Марго выросла, но, ему можно было хотя бы доверять, до определённой степени и при условии регулярного «отката». Однако, времена менялись и Марго всё дальше и дальше заходила в те опасные пространства, где доверие означало всё, - вплоть до жизни. Насколько можно было доверять Кротову? И насколько не доверять Дворкину? При всей своей «штырёвой» твёрдости и надёжности, знакомец детства оставался ментом. А при всей своей плэйбойской разболтанности, бывший врач мог оказаться именно тем человеком, который не подведёт в нужный момент, - ему нечего терять, кроме своих штанов.
Кротов знал, что женщина, это самое опасное существо в каменных джунглях. А Дворкин этого не знал. Его войны прошли в других джунглях. Как и Кротов, Дворкин вырос на улице, но, он был потомственным интеллигентом, хоть и с бандитской «финкой» в кармане и неспособность сопротивляться слабости женщины жила в его крови, - Марго сразу увидела это в его глазах. А Марго всю жизнь училась обращаться с этими животными, - со слабостью в глазах и большими яйцами, она очень хорошо научилась ездить на их мускулистых спинах, даже ложась под их копыта.
Кротов знал кое-что о Марго, хотя и не так много, как ему хотелось бы. Он мог бы предостеречь Дворкина. Но зачем? На улице каждый за себя. А хозяин улицы, всегда сможет подойти и взять своё. Кротов научился кое-чему, охотясь за женской силой. Это «кое-что», заключалось в умении выслеживать собственные слабости и кончать их. Коллеги вокруг него падали, как кегли, - сбитые собственным нетерпением, жадностью, алкоголем, бабами, погоней за чинами. А Кротов выжил. Друзья его детства, почти все, были отчасти выбиты из жизни, отчасти им самим, остальные передохли сами от излишеств или недостатков. А Кротов выжил. И собирался пожить ещё. Но как? Единственным смыслом жизни для него была охота на человека. Особенно, если этим человеком была женщина, что случалось редко, поскольку женщины, вообще, редко бывают людьми, на тёлок же, Кротов охотиться не любил и не хотел. А Марго была царской добычей.
Кто за кем охотился на этих улицах, каменных площадях и в подворотнях? Здесь охотник становился жертвой, а жертва охотником и никто не мог выжить друг без друга. Старый Город давал приют всем, но и взымал арендную плату, - деньгами, здоровьем и жизнью. Он втягивал в себя людей со всей гигантской бетонной деревни, окружающей его и выплёвывал их назад, - измученными, испитыми, избитыми и потерянными. Он сам был гигантским кирпичным лохотроном, где торговали стиральным порошком вместо героина и героином расплачивались за любовь, а мошенник с мошенником, - «пикой» под лопатку, здесь сидели пауки, которые жрали других пауков и хватали всё, что недостаточно быстро бегает, а вчерашний хозяин жизни шёл по улицам, выпрашивая на бутылку пива. И над всем этим ядовитым отстойником висел непроницаемый смог респектабельности «Центра Деловой Активности», - поскольку отцы города и были истинными хозяевами лохотрона.
В любом городе в этой стране был такой Центр, локализованный в пространстве или разбросанный, как очаги заражения по живому телу. В этой стране реализовалось то, что именуется Мафией, - тотальное поражение всего социального организма, потерявшего моральный иммунитет. Здесь каждый «штырь», каждый «винтик», каждая местечковая Марго, были так или иначе, задействованы в процессе, - процессе гниения. Кто мог противопоставить себя коррупции, если хозяевами самого Государства – были напёрсточники из Старого Города?
Может быть, маргинал, отягощённый старой интеллигентской моралью, снующий с бандитской финкой в кармане, как лейкоцит по кровеносным сосудам улиц?
Глава 9.
Дворкин отмотал свой двухмесячный срок, выдержал испытание и получил ключ, отдав взамен свою трудовую книжку. Теперь он был фармацевтом в белом халате, а не теневым подменьщиком.
Хозяйка потеплела. Она доверила ему подержанный «пежо-пикап» и нагрузила дополнительной работой за дополнительную плату, - рано утром развозить по точкам товар. Однажды Дворкин обнаружил среди партии медикаментов, препараты из списка «Б», которые не имели права быть в аптечных киосках и сразу сообщил об этом Марго. Хозяйка поблагодарила его за бдительность и в тот же день повысила зарплату. Немного, но приятно. Это были ещё не деньги, но, вместе со скромным ночным наваром, на скромную
Завтра дочитаю.