Теория Нормы и теория Сверхнации

копыт», создаваемых проходимцами: стабильность – на самом деле величайший плюс любой экономики, и из всей палитры непотопляемых, не страшащихся банкротства предприятий, как мелких, так и крупных, в реальности и закладывается истинное стабильное, сытое существование экономики нации в целом. Проходимец не заинтересован в стабильности: он пришёл сорвать куш и уйти, потому, идя по пути т.н. «максимизации прибыли», он сделает всё, дабы его подчинённые не увидели достойных зарплат – а в условиях экономического хаоса такое гораздо проще: невостребованность рабочей силы позволяет хозяевам диктовать простым смертным свои условия. Что самое интересное, всей этой дикости ловко находится даже «научное» оправдание: в угоду проходимцам лживые теоретики якобы преимуществ свободного рынка над регулируемым по сей день старательно замалчивают тот факт, что плановая экономика Советского Союза 70 лет не знала, что такое экономический кризис. Секрет такого достижения был прост – в полностью контролируемой государством промышленности в каждой отрасли создавался необходимый минимум (не более!) предприятий, ввиду стабильного спроса со стороны немалого населения СССР всегда обеспеченных заказами на свои изделия… Этот минимум никогда не превышался в угоду недолговечной сиюминутной прибыли, как бы ни хотел этого тот или иной авантюрист – и потому граждане Страны Советов ни разу не испытали на себе, что такое стагнация производства и массовые увольнения…
    Так что никаких кризисов не стоит бояться живущему в Норме – он всегда соберёт свой урожай и прокормит себя и свою семью: производит он лишь то, что действительно нужно, не меньше, но и не больше. Норма даёт ему все возможности для этого, и никакие кризисы ему не страшны, так как продажа излишков урожая или производства и прибыль – не более чем надстройка в его хозяйстве, и он не боится потерять своих покупателей, так как проживёт и без них. Изначально человек достойно существовал там, где была у него возможность заниматься сельским хозяйством, возделывать землю. Города, промышленные производства, корпорации – опять же не более чем надстройка над скотоводством и земледелием, надстройка, всецело зависимая от их благополучия. Торговец боится за свой бизнес, но разве кто-то заставлял его бросать своё хозяйство и идти на рынок, где ему ничего не обещано? Существование, построенное исключительно на сбыте излишков, не подкреплённое собственным натуральным хозяйством, подобно глиняному колоссу – ведь завтра этих излишков может и не быть… Каждое перенаселённое государство, не желая довольствоваться имеющимся, стремится заполучить лучших производителей, выгодные контракты, большие инвестиции. Мировая экономическая действительность давно уже превратилась в постоянное перетягивание одеяла на себя. И когда это «одеяло» достаётся другому – каков будет финал сей безумной лотереи? Политика всех уровней как не более чем стремление всеми силами и средствами к экономическому господству давно уже с согласия всех стала «грязным делом». Заговоры, интриги, перевороты, убийства, войны, противостояния и прочее – всегда следствие борьбы за те или иные ресурсы. Была бы надобность во всём этом, не будь планета перенаселена?
    Как тут ещё раз не вспомнить про поле и земледельцев на нём! Работая в одиночку на большом поле, обрабатывает один земледелец лишь его часть – ту часть, что ему необходима для собственного выживания и продажи излишков урожая, если найдёт покупателей. Остальная часть поля не используется. И вдруг случилось так, что поразили соседних земледельцев неурожай и засуха, и не получили обычные покупатели их товара желаемого. Но ведь они хотят его получить и готовы заплатить достойную цену. И тогда ещё один земледелец, появившийся на поле первого, обрабатывая неиспользованную часть поля, может неплохо заработать и даже обогатиться. Но неурожай и засуха у соседей будут не вечно, и рано или поздно всё вернётся на круги своя. Их покупатели вновь возвратятся к ним – они их привычные продавцы, у них они покупают много лет. И будет в одночасье оставшийся не у дел второй земледелец, уже привыкший к прибыльности своего дела, горевать о доставшейся ему плохой доле, не желая признавать, что иначе и быть не могло – его дело изначально было обречено в конечном итоге на провал, успех мог быть лишь временным…
    Если копнуть ещё глубже в экономическую историю, снова очевиден парадокс: почему до XIX столетия мировая экономика, основанная на кустарном производстве античности и мануфактурах Средневековья, экономика, которую сложно назвать цивилизованной, как и в случае с СССР, совершенно не знала, что такое экономический кризис? Причины, если разобраться, и тут не так уж замысловаты. Во-первых, бытовавшее до тех времён слаборазвитое, умеренное производство, основанное во многом на примитивном, ручном труде, не давало возможности произвести сразу огромное количество, массу того или иного товара, на котором можно было бы сказочно разбогатеть, получить те прибыли, которые в XIX и уж тем более в ХХ столетии для мирового капитала стали нормой. Соблазн получения таких барышей всегда ограничивался в первую очередь технической трудновыполнимостью проведения подобных операций – и потому мало кто решался на подобные авантюры. Т.е. не было технической возможности в массовом порядке создавать предприятия с целью извлечения временных или даже разовых прибылей, состоящие из временных или выведенных за штат сотрудников, которых легко уволить (в отличие от вышеописанной ситуации с Советским Союзом, где такое просто не допускалось государством) – и тем самым неизбежно создавать предпосылки для будущих спадов производства. К тому же в силу отсутствия достаточного для перевозки больших масс товаров транспорта проблематично было перевезти и реализовать много изделий где-то за пределами географически близких рынков сбыта – потому производилось в основном только нужное, никто не спешил расширять производство, дабы извлечь сверхприбыль. И во-вторых, что самое главное – в те времена мир не был ещё так перенаселён, поэтому, даже получи владелец той же средневековой мануфактуры неким чудесным образом машину, способную в разы увеличить объёмы производимых товаров, она была бы ему без надобности – производить такую массу товара было бы просто-напросто не для кого…
    Однако с  изобретением в 1782 году Джемсом Уаттом паровой машины, давшим толчок промышленной революции в Европе, ситуация начала меняться: поставленное на поток производство товаров, нужных перевалившему к середине позапрошлого столетия за миллиард населению земного шара, которые постепенно, со строительством всё более протяжённых железных дорог, стало возможно продавать во многих уголках своей страны и даже вывозить на экспорт, стало позволять промышленникам всё туже набивать карманы. И золотой телец ослепил многих: все, кто мог производить, бросились производить всё больше и больше, делая это не в расчёте – в надежде на сверхприбыль, которая никогда и никому не гарантирована, не желая понимать, что никакое разрастание не может длиться вечно, что бы кто ни делал и как бы ни старался выиграть в конкурентной борьбе. Однажды извлёкший большую прибыль и вкусивший богатства и роскоши не пожелал остановиться на достигнутом и в результате неизбежно создал слишком много лишнего – ведь спрос на любой товар не бесконечен, но этому никто не захотел придавать значения: надежда порой чисто на удачу, на какие-то причины, которые «вдруг» уберут конкурентов и позволят захватить новые рынки сбыта, подстёгивала обезумевших стяжателей. В результате именно бесконтрольно создаваемые, основанные на одобренной продажными правителями анархии, предприятия породили сегодняшнюю небывалую перенаселённость планеты: в периоды т.н. экономических подъёмов предприятиям, на которых практически повсеместно господствовал ручной труд (первые примитивные машины тогда ещё только начали внедряться) требовалось огромное количество рабочих рук, что подхлёстывало высокую рождаемость. По данным упоминавшегося уже сайта http://perenaselenie.narod.ru/, именно за последние двести лет население планеты увеличилось в семь (!) раз, с одного миллиарда в 1820 году до семи миллиардов в 2012, в то время как до того ему понадобилось почти две тысячи лет, дабы род «гомо сапиенс» вырос хотя бы в десять раз – со ста миллионов в начале новой эры до упомянутого уже миллиарда в 1820-м. И причина столь резкого скачка одна – рост мирового промышленного производства. Начавшийся быстрый рост населения Земли и закономерное увеличение всеобщего спроса на большинство товаров, принося временные экономические подъёмы, внушили миру иллюзию о том, что вечное наращивание производства и процветание вполне возможны, что кризис, если и случится – явление непродолжительное и бояться его не стоит. Помещённое в относительно тепличные условия, человечество снова глупо дало волю животному инстинкту размножения, «человек разумный» упорно гнал прочь от себя нелицеприятные мысли о том, что ждёт этот мир, когда лопнувший мыльный пузырь в очередной раз заставит вчерашнего миллиардера считать каждый цент – не говоря уж о том, какая участь в этом случае ожидает простых смертных…     
    Первый кризис, разразившийся в Англии уже в 1825 году, призван был наглядно показать, насколько ошибочна была тактика создания экономики, нисколько не регулируемой государством. Пройдя сквозь все последующие потрясения, включая знаменитую Великую депрессию, человечество до сих пор не поняло одного: ничему лишнему в этом мире не стоит рассчитывать ни на какую стабильность, и в итоге оно всё равно будет ликвидировано. И потому вновь борются Добро и Зло за души людские, и каждое нашёптывает своё, стремясь перетянуть человека на свою сторону. «Создай больше – и обогатишься!» – шепчет Зло. «Лучше меньше, да лучше!» – шепчет Добро. И я на его стороне. Как не знало малочисленное население Земли эпохи каменного века, что такое война, так не знал мир прошлых столетий, что такие экономические кризисы – пока не оказался столь чудовищно экономически переразвит и перенаселён.
    В экономической действительности уже сегодняшних дней есть один факт, старательно замалчиваемый лояльными правителям мировыми СМИ: на фоне всех катаклизмов, сотрясающих мировую капиталистическую систему и, как ни парадоксально, в первую очередь именно страны, считающиеся ведущими державами, вроде как с прочной экономикой, оказывается, есть государства, довольно слабо подверженные – на фоне других можно смело сказать, что не подверженные вообще! - кризисным явлениям в этой самой экономике. Речь здесь идёт, к примеру, о таких странах, как Норвегия и Австралия. Первая, при площади, чуть большей, чем площадь современной Германии, имеет население порядка 4 с половиной миллионов человек: в мире есть немало не то, что государств – городов, население которых превышает эту цифру как минимум вдвое. В Австралии же при площади, близкой сегодняшней Европе, по последним данным проживает всего-то 23 миллиона жителей – в