Микромир

разгаданные); и нет у них надежды вернуться в родительский дом под фамилию автора: ни тот пошёл читатель! ни тот.


Дела семейные

Структура власти в нашей семье чрезвычайно проста: все портфели в руках жены; у меня – лишь право бунта.
P.S.: Информация короткая, но не такая уж скупая. Вдруг кому и сгодится как возможный вариант.


Беседа

Столовая только что открылась. Клиентов ещё мало. Первый поевший мужчина, поставив на отведённый столик грязную посуду, благодарит раздатчицу. Слово за слово и вот уже между ними завязалась беседа. Разговор быстро набирает обороты. Даже жующие в зале прислушиваются; а рабочая по кухне, как мыла плиту стоя на коленках, так и застыла с открытым ртом, явно ища паузу, чтобы вклиниться в разговор, и не находя её.
Подошедшие утолить голод заставили раздатчицу вспомнить о своих прямых служебных обязанностях, и истомившаяся рабочая смогла, наконец, высказаться. С высоты полуметра автоматной очередью полетели в мужчину застоявшиеся на губах слова. Мужчина хотел было ответить, но ощутив дискомфорт мизансцены, растерянно повертел головой, после чего бухнулся на колени и уверено продолжил разговор – теперь он был с собеседницей в равновысотных условиях!
Между тем посетители потекли в столовую беспрерывным потоком. Первоначальное удивление на их лицах быстро сменялось восхищением: в позе мужчины не было и тени позёрства, он был естественен и красив; стоя на коленях, он парил как орёл. Да что там орёл! - тут само собой приходило на ум горьковское: «Человек – это звучит гордо!»


Металлолом

Решили мы как-то очистить двор от ненужного металлического хлама. За дело взялись рьяно: я, жена и тёща. Однако, что бы я ни взял, жена с тёщей тут же вспоминали от какой техники эта штука и разрешали ей продолжать захламлять двор.
Моё недоумение росло: если нам попадётся запчасть от танка, так что же, в надежде её использовать, мы танк покупать будем?
Если жене и тёще не удавалось вспомнить чему раньше служила деталь, то тогда они вспоминали кто её притащил, и это тоже было достаточным основанием, для того, чтобы металлический мусор  оставался во дворе.
Провозившись с час, я, наконец-то, нашёл разбитый механизм, который жена с тёщей не смогли опознать ни по какому параметру. Тем не менее тёща  с воплем выхватила из моих рук находку :
- Ты посмотри! тут колёсико крутится!
Это было последней ржавой каплей, после которой я начал выкидывать весь металлолом без разбора. Жена, постояв, присоединилась ко мне, а тёща, дав по мне длиннющую очередь саркастических ухмылок, пошла молить Бога, чтобы он, в свою очередь, дал мне разумения, ибо только круглый болван может выкидывать железяку в которой ещё что-то вертится.


Буйки сознания

Самое, самая, самый… Всё это ухищрения интеллекта, - ему так просто удобнее совершать свои операции: куда легче ориентироваться в ограниченном поле знаков, нежели в бескрайних жизненных просторах нюансов и неповторимостей. Причём, неважно кто эти «самые», - главное, чтобы они были! – и уж тогда интеллект сам во всём разберётся.


О пользе предохранителей

Я уж и не помню причину, приведшую меня в тот раз на кладбище. Энергетическая мощь, исходившая от симбиоза двух фотографий, вымыла из моей памяти все прочие воспоминания о том дне. Фотографии находились на одном могильном кресте. На одной из них была изображена фонтанирующая жизненными соками, молодая сногсшибательная женщина (и это на старом снимке! трудно представить её великолепие в некогда живом образе); на другой – сморщенная старуха, с пустыми, непонимающими глазами, старуха, которой ещё лет двадцать назад пора было б и честь знать. Если первая фотография – завораживала, источала жизненную свежесть; вторая – опустошала, вызывала ужас своим запустением, покинутостью, чем-то неопределяемым, сумевшим проскочить за линию смерти, формально оставаясь в живых.
Напряжение, вызываемое фотографиями, было огромно: не десятки – миллиарды тысяч вольт! Что ж, видать могильный крест – надёжный изолятор. Другое дело – я. Это сейчас мне понятно, что на те фотографии нельзя было смотреть одновременно, а тогда… А тогда, слава Богу(!), что не подвели предохранители; гарь их перегоревших нитей я учуял когда был уже далеко от кладбища.


Удар ниже пояса

…И вот хозяйка пригласила всех к столу. При виде роскошных блюд, каждый из гостей задумался: как бы сесть, чтобы и то, и другое достать было удобно. Но стол был так искусно сервирован, что даже самые неповоротливые не были в убытке. Быстро налили по рюмкам и… и тут вышла заминка: в праздничную атмосферу неожиданно ворвалась атрибутика бюрократии.
За мгновение до того, как тостующий собирался открыть рот, из-за стола решительно поднялась женщина лет тридцати:
- Учитывая, что мы гуляем почти всегда одним и тем же составом, я хочу сделать заявление.
В её руках откуда-то появился лист плотной бумаги исписанный крупным каллиграфическим почерком. В том необычном документе говорилось о том, что в прошлый раз застольцы весь вечер норовили налить её мужу до краёв, и муж, будучи человеком добрым и мягкосердечным, не смог пропустить ни одного тоста… Кончилось это тем, что придя домой муж …не смог исполнить свой супружеский долг. Теперь женщина очень просила не наливать мужу так много алкоголя.
Все слушали, раскрыв рты, в том числе и муж этой дамы. Для него это было громом среди ясного неба. Прочитав своё прошение, женщина прикрепила бумагу иголками к настенному коврику, как раз напротив середины стола.
Надо ли говорить, что наполняя рюмки разливающий (и не он один!) всякий раз спрашивал её мужа: «А сможешь?»…
Мне остаётся от себя добавить: с тех пор я ни разу не видел, чтобы муж этой предприимчивой дамы напивался на гулянках; напротив! – он заимел прочную репутацию самого трезвого среди пьющих!


Лекарство от всего

Говорят, что панацеи не бывает. Может быть и так, но как я не присматриваюсь, как не придираюсь, не вижу изъяна в одном весьма универсальном и наиэффективнейшем средстве. Средство это помогает абсолютно всем, всегда, везде. Если человеку до того плохо, что жить не хочется – оно удержит его от суицидных движений; если кто завязал себе глаза повязкой счастья или одурманен эйфорией – оно и тут предостережёт, откроет слепцу сонные вежды, отрезвит хмельного; при усталости – взбодрит; раскипячённого – остудит; прогонит хворь, одолеет лень, освежит чувства, разбудит мысль…
Можно ли требовать большего от одного средства? Вряд ли.
ВРАГИ – вот это замечательное средство!!!
Да, да, те самые, которых мы так ненавидим и которых Христос завещал любить. И, согласитесь, есть за что!


Дорогие мои старики…

Хочешь утешить человека – удиви его или разозли, но не успокаивай.
М. Литвак
Как только тёща начинает по-старчески ныть, о том что её недостаточно ценят, что она уже никому не нужна, я, бессовестно злоупотребляя мощью своего голоса, тут же её перебиваю:
- Ну что Вы, маменька! Мы Вас очень любим; дорожим Вами, а как же иначе?! - одна Ваша пенсия чего стоит!!!
Нытьё сразу же превращается в гнев:
- Ах, пенсия?!
Гнев быстро сгорает, зато в течении месяца рецидивы нытья не повторяются.


Работящий …лентяй

Он постоянно суетится, бегает, ворочает руками не мало, но …почти нищ; удивляется этому очень: другие работают куда меньше, а живут куда лучше. Как так?
На эти удивления в основном и уходит вся энергия, остающаяся после беготни. Его мысль пребывает в обесточенном состоянии; она чуть сопит в сонной дрёме. Так что удивляться тут нечему: под лежачий камень вода не течёт.


Ловушка от классика
или
Каверзы удочерения

Кто-кто, а Михаил Юрьевич Лермонтов подвёл меня ой как здорово! Восемнадцать лет личной жизни - как с куста. И всё из-за его: «порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело». Нет, я, конечно, не хочу сказать, что понял это буквально! Но всё-таки, там, в глубине сознания, рецепт вертелся настырной стрелкой компаса.
…и женился я… и горько плакамши. Обманул классик, обманул!..
То, на чём я женился и намёком даже не походило на тёщу. И не могло походить! -как выяснилось спустя годы. Дабы не ворошить грязное бельё, скажу так: я женился на хохлушке немецкого разлива. Каждый сам как-нибудь себе это представит.
Нет! Нет! – Лермонтова я люблю, а главу «Бэла» из «Героя нашего времени» так просто обожаю. В своём выборе я, конечно, сам виноват: ведь не обязан был Михаил Юрьевич предупреждать: «Смотрите, - чтобы была не удочерённая!».
Попутный вывод: гены - сильнее воспитания!


В тумане

Раннее-раннее утро. Полусонный выхожу во двор. Всё покрыто густым туманом, скрадывающим и расстояние, и цвет. Перед глазами начинает проявляться какая-то картинка. Что в ней разобрать толком не могу, но где-то я уже это видел.
Вспомнил! В рисунках Пушкина: виселица и надпись: «и я бы мог как шут на рее». Я замер как вкопанный, словно боясь шевеленьем выдать своё присутствие. О, Боже! Повешенные качаются на ветру! Брр!.. Решаю прорываться в реальность, и иду на видение…
Всё оказалось очень просто: накануне теща постирала мягкие игрушки и оставила их на ночь сушиться на бельевой верёвке.


Беззащитность

Всякий раз, встречая её, я отыскивал незатасканные комплименты. Первый раз она была явно довольна; во второй – слегка растерянна; в третий – подавлена; …спустя какое-то время, она попросила …пощады.
Если бы её обматерили, она бы точно знала как реагировать (и, будьте покойны, отреагировала бы не слабо!), а тут всё так непривычно, чуждо…


Позвонив Брусницыной

Отчего всё не так?
Ей звоню – пьёт коньяк;
Захожу невзначай –
На столе только чай.


Привилегии возраста

Дядю Володю Жиленко остановливают работники ГАИ. Дядя Володя, по обыкновению, пьян, без шлема, без прав и без тени смущения. Что касается чувства вины – так его нет и в помине! Несмотря на множество улик, милиционеры с грустью посматривают друг на друга – в коммерческом отношении, клиент бесперспективен. Дядя Володя как-то умудряется не слышать ни одного вопроса, и упорно ведёт беседу в другое русло.
- Сынки, телёночка я ищу. Белый такой, с пятном на лбу. Не видели часом?
- Дед, ты почему пьяный за рулём?
- С самого обеда ищу…
- Дед, у тебя права есть?
- Куда он мог запропаститься?..
…
- Дед, мы у тебя мотороллер забираем…
- Сынки, вон мой дом… - указует пальцем в стиле своего великого тёзки (Ленина) – вы ведь везде бываете, так если телёночка моего увидите, то уж пригоните его…
- Дед, пошёл ты!..
Приведя мотороллер в «обесточенное» состояние, стражи дорог бросаются в свою машину и летят прочь.
- Должно быть телка моего поехали икать, - поясняет прохожим дядя Володя, заботливо толкая мотороллер в сторону дома, словно это и есть телок.


Обращение к другу

Сегодня мне под большим секретом поведали, что один из моих друзей отзывался обо мне очень неодобрительно. Я нарочно не называю его имени: кто бы он ни был, моя позиция будет одна и та же.
Композиторы пишут на партитурах: «тихо», «громко», «медленно», «быстро»… Я, пожалуй, сворую у них этот приёмчик.
Итак:
Громко!   Во всеуслышание!   Чётко!
- Спасибо тебе друг! Я отлично знаю: если ты говорил обо мне плохо, - значит в тот момент, в том месте так было нужно. А спасибо за то, что ты не