познакомил Андрея с «односельчанами». Это была супружеская пара из Борисполя, с Украины. Мужчине было лет сорок, женщина, по-видимому, немного моложе. Они показались Андрею какими-то тихими и грустными.
- Поезжайте лучше вы первыми. – попросил мужчина, указывая на покрытое трещинами лобовое стекло своего Опеля – Это вчера камень бросили. Если опять попадут… Сами видите…
- Ладно, – ответил невозмутимый Борис, у которого после истории со стрельбой по солнечному бойлеру, до сих пор стояла картонка, на месте бокового стекла – только вы тогда в деревнях, держитесь ближе к нам, а то смысла никакого.
- Хорошо, – сказал печальный мужчина – поезжайте, а мы за вами.
Быстро опускалась ночь, лента дороги извивалась в свете фар, фонарей не было, встречные автомобили попадались очень редко, кажется, всего два за весь путь.
Андрей вдруг ощутил подзабытое чувство опасности, которое сопровождало его в первые дни работы на штахим. Борис молчал и внимательно вел машину.
- Борис, ты, наверное, совсем не боишься ездить здесь? – спросил Андрей.
- Боюсь? – он пожал плечами – Да нет, каждый день езжу, уже сколько времени, привык. Но знаешь, что-то все равно есть. Не страх, а волнение, что ли?
- Понятно. – ответил Андрей и они снова замолчали…
А потом были страны, где дорог полотно
За тебя, за тебя, за тебя.
И стреляли душманы, и спасало одно!
За тебя!
Не совсем, кстати, вспомнилась Андрею строчка из песни, где речь шла о совсем другой стране, и совсем других людях…
Они въехали в деревню.
- Тут перекресток дуратский – пожаловался Борис – он как свастика. Подъезжаешь, и не знаешь, не вылетит ли кто из-за поворота. А ехать лучше быстро. Они как раз там обычно камни и бросают. Все ж притормаживают…
Перекресток, и вправду, был неудобный. Крутой левый по-ворот и сразу пересечение. Уже выехав на него, они увидели автомобиль, так же появившейся внезапно, из-за поворота слева. Борис прибавил газу, они проскочили перекресток, и дорога сразу круто повернула на право. Борис сбросил скорость и поехал не торопясь, потом еще замедлил ход и, наконец, остановился.
- Что это? – спросил Андрей.
- Их нет. – ответил Борис – Фар нет сзади.
Они подождали еще секунд 20 – 30. Опель не появился.
- Пошли назад! – сказал Борис, вылезая из машины.
Андрей последовал за ним. Ему не было страшно, ему казалось, что все происходит не с ним, будто он смотрит кино о самом себе. Он не удивился, когда их глазам предстала авария на перекрестке. Откуда-то он, будто, уже знал, что они там увидят. Опель, мордой, вошел в пассажирскую дверцу древнего универсала Пежо, любимого транспортного средства арабов. Удар, видимо, произошел на приличной скорости. После него машины отбросило друг от друга, они стояли на расстоянии метра, все было видно, понятно, и все было очень не хорошо.
Морда Опеля была прилично расквашена, из-под капота валил пар, и лужа тосола разливалась по асфальту. Грустный мужчина стоял рядом со своей машиной и смотрел вокруг растерянно и совершенно затравленно. Женщина продолжала сидеть на своем месте в салоне.
Пассажирская дверца в арабском Пежо, видимо, и так державшаяся на соплях, оторвалась, и вывалилась из проема. Она, смятая, валялась на дороге между машинами. В Пежо сидел пассажир. Это был пожилой араб в длинном белом балахоне, он не двигался, но крови видно не было. Второй араб, водитель, бегал вокруг, и кричал что-то вроде: «Что ты сделал с моей машиной?! Ты убил моего отца!» В темных деревенских окнах, вспыхивало освещение, и хлопали двери. Было совершенно ясно, что через несколько минут вся деревня соберется на перекрестке, а как ведет себя толпа, известно…
Ноги у Андрея стали чужими, ватными. Все происходило медленно, мучительно-вязко, но настоящего страха не было. Было какое-то оцепенение.
В отличии от Андрея, Борис действовал решительно. Он по-дошел к грустному мужчине и сказал: --- Чего ты ждешь?! Поехали!
- Как поехали? Человек пострадал. - он указал рукой на старика - Надо вызвать «Амбуланс», и полицию, наверное…
- Заводи и поехали! – повторил Борис – А то сейчас пострадавших добавится! Ты не видишь, что ли?!
И он кивнул головой в сторону домов, из которых валил на улицу народ.
- А как же ехать? Тосол-то?
Мужчина явно был в ступоре и, глядя на него, Андрей вдруг проснулся. Никому, ничего не говоря, он открыл дверцу Опеля и сел за руль.
- Давай ключи и садись! – крикнул он.
Борис толкнул мужика к машине и, забрав ключи, передал их Андрею. Они сели назад, хлопнули дверцами, а Андрей, волнуясь, повернул ключ…
Двигатель не заводился. Видно что-то произошло с электрикой. Андрей крутил, и крутил стартер без всякого результата. Вокруг них собралось уже человек пятнадцать, они шумели и махали руками. Подходящих камней, к счастью, не было по близости, но сомневаться в том, что их скоро притащат, не приходилось.
Андрей все пытался завести мотор, а что еще было делать?
- Хватит! – остановил его Борис – Хватит. Куда ты поедешь? Давить их что ли?!
Действительно, их уже обступили со всех сторон, но почему-то не приближались. Андрей догадался почему. Они боялись. Они знали, что поселенцы вооружены.
- Сейчас приволокут камней, и нам пиздец! – сказал Андрей вслух то, что пришло ему в голову – Борис, давайте так, вы-ходим, ты стреляешь в воздух, и бежим к твоей машине!
- У меня пистолет в бардачке остался – спокойно ответил Борис.
- Зачем, интересно, он тебе нужен? Там, в бардачке?! – спросил Андрей, разозлившись.
- Что б стрелять поменьше.
- Ну, ты блин, даешь! – искренне изумился Андрей, не поняв до конца, то, что сказал ему Борис.
– А у тебя есть оружие?! – обратился он к хозяину Опеля.
- Есть. – ответил тот – Есть «Узи», в багажнике.
- Слава Аллаху! – проворчал Андрей, шаря по полу в поисках нужной ручки.
Ему ни как не удавалось ее найти.
- Как он у тебя открывается? – нервно спросил он.
- Ни как не открывается! – ответил вместо хозяина Опеля, Борис – Сиди, не дергайся, стрелок ворашиловский!
- Какого черта?! – заорал Андрей – Сидеть и ждать пока нас тут камнями забьют?!
Он видел, что толпа вокруг становится все гуще, и ведут себя эти люди все агрессивнее.
- Как открыть багажник?! Мать вашу! – злым шепотом спросил Андрей, уже чувствуя безнадежность.
И тут женщина, вдруг, заплакала, а Андрей с тоской понял, что все пропало, что уже поздно что-то предпринимать, суетиться, и только, что казавшийся спасительным «Узи» в багажнике, уже не причем, и не нужен…
- Ну, и что будем делать? – упавшим голосом спросил он.
Почему-то он уже был не готов ни с кем воевать.
- Я попробую поговорить с ними – сказал Борис, открывая дверцу.
У Андрея, похоже, началась тихая истерика, потому, что он, вдруг, хихикнул и сказал в след Борису:
- Ты им «Узи» отдай. Все же лучше, чем камнями.
И он рассмеялся нервным смехом. Борис удивленно обернулся к нему, и что-то неуловимо изменилось в мире. Через мгновение, стало ясно, что именно. Темнота исчезла, вокруг было светло.
Объезжая разбитые машины, на перекресток выехал «Эгедовский» автобус, и яркими фарами разрезал ночь. Он, явно, не собирался останавливаться, и пер так уверенно, что толпа отодвинулась, подалась в сторону. Его сопровождал открытый армейский джип.
Автобус проехал мимо, надымив солярой, а джип остановился на перекрестке, освещая машины и толпу арабов. Четверо солдат в бронежилетах и касках, спрыгнули на дорогу, а двое остались, один за рулем, второй у пулемета.
Никогда прежде, вид «человека с ружьем» так не радовал Андрея! Трое развернулись к толпе и угрожающе подняли стволы винтовок, а четвертый направился к Опелю. Андрей, ощущая состояние, близкое к эйфории, вылез из машины, обошел ее, и встал рядом с Борисом.
- Что у вас тут? – спросил, подойдя, солдат – Я командир пат-руля.
Борис, в двух словах, объяснил что.
- Надо «Амбуланс» - сказал военный и включил рацию.
Но тут толпа загудела с новой силой и в солдат, и в направлении Опеля, около которого стояли Андрей, Борис и командир, полетели камни. Это был просто гравий с обочины. Булыжников, слава богу, так никто и не принес.
- Садитесь! Садитесь за машину! – крикнул военный и побежал к своим.
Дальше все развивалось очень быстро. Андрей и Борис при-сели, укрывшись, за корпусом Опеля. Было слышно, как не-сколько камней ударились о железо. Солдаты медленно отходили к джипу. Пятясь и пригибаясь под градом камней, они клацнули затворами и вскинули винтовки, целясь поверх голов.
Сейчас будет предупредительный выстрел, понял Андрей, а потом…
Он не знал, что винтовки у солдат заряжены резиновыми пулями, а арабы знали, потому и не особо-то боялись.
Но все произошло вообще по-другому. Раньше, чем прозвучали предупредительные выстрелы, солдат в джипе развернул пулемет к толпе, и прокричал несколько фраз на арабском. Наступила тишина, и в этой тишине пулеметчик отчетливо произнес понятную даже Андрею фразу: «Ну, быстро! Дети шлюхи!», щелкнул предохранителем, и опустил ствол, недвусмысленно целясь в самую середину толпы.
Удивительно, но разгневанная толпа быстро растаяла! Кто-то убежал, кто-то ушел, стараясь сохранять достоинство, крича что-то пулеметчику издалека…
Через минуту, на перекрестке остались, поселенцы, солдаты, пострадавший в аварии старик, и его сын.
- Молодец Самир! – крикнул командир пулеметчику, и уже обращаясь к Борису с Андреем, объяснил – Самир, он у нас друз. Арабы, его бояться! Знают, что друзы их всегда готовы съесть!
Потом он подошел к арабу, который стоял около своей машины и молча, смотрел на раненного отца.
- Я вызвал врачей, они сейчас приедут.
Араб хмуро глянул на него, и ничего не ответил…
- Кто такие друзы? – тихо спросил Андрей у Бориса.
- Они живут на севере. Они, кажется, тоже арабы, но у них вера, что ли другая, точно не знаю. У них, вроде, какие-то свои счеты с палестинцами, после ливанской войны…
Интервью.
Командир патруля переписал имена участников происшествия. Разбитый Опель, привязали к Борисовой машинке. Приехала полиция и бригада скорой помощи. Патруль про-водил «сцепку» поселенцев до ворот Текоа.
Борис не стал посвящать домашних в подробности этой истории, и попросил Андрея, ничего не рассказывать. Пообещав скоро вернуться, они отправились на беседу к местному раввину.
Раввина звали Майкл. Происходил он из Америки, и, прямо скажем, на священника был мало похож. Раввин Майкл Мински, оказался крепким, выше среднего роста, мужчиной лет пятидесяти. Он был в джинсах, сандалиях, и хлопчатобумажной белой рубашке. Волосы его были коротко острижены, никаких пейсов не было и в помине, правда, аккуратная бородка все же имелась. На макушке у Майкла присутствовала вязаная, бело-голубая кипа, как у большинства обычных поселенцев.
В облике Майкла Мински не было абсолютно ничего раввинского. Если бы Андрей не знал, что имеет дело со служителем культа, он бы никогда в жизни об этом не догадался. Между тем, это был самый настоящий священник, правда, неортодоксальной, американской, но также признаваемой в Израиле, ветви иудаизма.
Майкл принял их на улице, в деревянной беседке оплетен-ной виноградом. Он принес кофе и кувшин ледяной воды. И то и другое, было, как нельзя кстати. Очень хотелось пить.
После приветствий и
