улицам древнего города, то сосны за окном шевелились в темноте, словно призраки. Вообще-то, на самом деле, это были не сосны, а ливанские кедры…
Недели через две, Андреевы «хождения по мукам» закончились. Алимовское пособие исправно поступало на его банковский счет, он поселился в довольно скверную однокомнатную квартирку, которую нашли ему Сергей с Виктором, как и обещали, совсем не далеко. Квартиренка была на первом этаже, т.е. пол находился вровень с землей. В нее был отдельный вход с улицы, и даже маленький, как бы свой садик. Открывая дверь в квартиру, Андрей попадал сразу на кухню. Из кухни одна дверь вела в просторную комнату, а вторая в туалет с душем. Для троих там было, конечно, тесновато, но Андрей отнесся к этому спокойно, чего нельзя было сказать о Лене.
Увидев обшарпанное это обиталище, дверью и окнами на шумную улицу Аза, она на несколько дней впала в тихую депрессию.
Андрей даже не заметил, толком, состояние жены. Он был еще в эйфории. Недостатки временного их жилища его ни сколько не смущали, он толком их и не видел. Он жил будущим, скорым будущим! Он бегал в Ульпан, так назывались курсы изучения Иврита, жадно знакомился с городом, и во-обще, скакал молодым козликом. Надо было только закончить Ульпан, устроиться на работу, и…!
Что, собственно, «и»?! Учитель истории, толком не знающий языка на котором надо преподавать? Курсы переквалификации? В кого? В археолога?
Эти вопросы, не то что бы не приходили Андрею в голову, но он отмахивался от них, надеясь, что все, как ни будь разрешиться. Просто надо делать, что должен, шаг за шагом, не заглядывая далеко вперед, и чего ни будь, да получится! Не может не получиться!
Так решил Андрей, и в общем-то, наверное, он был прав.
Лена в Ульпан с ним пойти не смогла, Ванька, тяжело при-выкал к детскому саду. Он не желал оставаться один, среди людей, языка которых не понимал, и воспитатели требовали присутствия матери в детском саду, пока ребенок сам ее не отпустит. Казалось, что он не привыкнет никогда.
Вроде, все было нормально, но стоило Лене ступить за порог, как с Ванькой случалась истерика, не прекращавшаяся до ее возвращения.
«Ломать» ребенка воспитатели не хотели, этого не допускала местная система воспитания, да и не нужен был им этот бесконечный плачь в саду. Не одна неделя прошла, прежде чем он стал оставаться один без слез…
В итоге, в ульпан, Лена вообще не пошла. Андрей учился, а Лена занималась домом, ребенком, и рисовала. Она ведь, между прочим, была художником. В тот период, графиком.
Как-то днем пришел Виктор и с порога заявил: Журавлев, у меня к тебе дело есть! Сегодня вечером, пойдем Серегу евреем делать. Это оказывается просто. Надо отвести его к раввину. Если два еврея, скажут, что он еврей и раввин это засвидетельствует, то он, Серега, будет признан евреем и сможет здесь остаться!
-Понятно – ответил Андрей – а я зачем?
- Как зачем?! – изумился Виктор – ты и будешь вторым евреем!
-Я?! – Андрей даже рассмеялся – у меня ж в паспорте написано русси! Да и ты, еврей-то, по документам только. Какие из нас поручители?
Но Виктор, как обычно, не сомневался в успехе задуманной аферы. Он снисходительно улыбнулся и сказал: Что ты дума-ешь, он у нас документы проверять будет? Кипы наденем – вот и все документы! Он же раввин, а не полицейский!
Андрею эта затея не понравилась. В отличии от Виктора, он был уверен, что ничего не получиться, и будет глупо, и стыдно. Однако, формальных причин отказываться не было. Приходилось соглашаться.
- Ты только оденься так, нормально – добавил еще Виктор – шорты не одевай, длинные брюки одень, ну джинсы хотя б, и рубашку, а не тишотку!
-Вот без тебя, я б ни за что не догадался! – съязвил Андрей, слегка обиженный тем, что Виктор держит его уже совсем за идиота.
В назначенный час, Андрей, потея, в джинсах, кроссовках и черной, другой не было, рубашке, нарисовался в квартире «на Альфаси».
- Ну, блин, Журавлев, ты как всегда! – приветствовал его Виктор, и осмотрев с головы до ног, добавил – ладно, авось сойдет, для сельской местности!
Сам он был одет в черные туфли, светло-коричневые, широкие, летние брюки и белую рубашку. Сергей вырядился в аналогичный прекид.
- А вы, зато, прям по форме – засмеялся Андрей.
Продолжая, язвить по поводу одежды друг друга, они спустились по лестнице и сели в запаркованный у дома «Мерседес» с московскими номерами. Машина принадлежала Сергею. На ней приехал он из Москвы, и каким образом, он там ее нарыл, Андрей даже не представлял. Такие вещи находились тогда далеко за пределами его понимания, а спросить об этом малознакомого человека было неудобно.
Как-то раз, он спросил о происхождении автомобиля, Виктора, но тот ответил в своем стиле: Это ж Серега! У него ж нефтяная вышка собственная! А ты как думал?
- Да, пошел ты! – рассмеялся Андрей.
На этом дознание свое он завершил. Действительно – поду-мал он - какое мое собачье дело, до Сергеевой кошачьей жизни?!
В сумерках они въехали в квартал Мэа шаарим (сто ворот), где жил искомый раввин, с которым у Виктора была назначена встреча.
Квартал этот сильно отличался от всего остального города. Он был сплошь населен теми, для кого их вера была профессией. Было тут тихо. Не было яркого освещения, а немногочисленные лавки были скромны.
По улицам дефилировали одетые в черное, бородатые мужчины. На головах у них были черные же шляпы, а у некоторых, даже меховые шапки. Женщин почти не было видно, а которые попадались, все были в черных длинных платьях и с платками на головах.
Мало было на улицах автомобилей, многие пешеходы двигались прямо по проезжей части. Странное было это место! Будто кусок какого-то совершенно другого мира искусствен-но воткнули в пестрый и шумный современный город.
- Здесь запаркуйся – сказал Виктор, приказным тоном.
- Слушаю, сэр! – подпустив в голос яда, ответил Сергей.
«Мерседес» остановился у подъезда серого, мрачноватого, кубоподобного дома.
- Так – сказал Виктор, раздавая всем черные, бархатные кипы - Вот. Надевайте, и будьте прилежными иудеями – хихикнул он, цитируя слова Янковского из известного фильма «Паспорт».
Кипы были водружены на головы, и нервно посмеиваясь, все три прохиндея шагнули на тротуар, будто за линию фронта. На них сразу обернулись прохожие, даже в «приличной» одежде, здесь они выглядели белыми воронами.
- Ну, и мудатский вид у тебя, Журавлев! – попытался пошутить Виктор.
- На себя посмотри! – огрызнулся Андрей.
- Хорош вам! Пошли уже! – сказал Сергей – а то сейчас тут, по-моему, толпа зрителей соберется!
И Виктор повел их в подъезд. Квартира раввина помещалась на втором этаже. Дверь им открыла, по-видимому, его жена. Ей было лет сорок пять, была она полной, в длинном , широком, черном платье, волосы, даже дома, прикрыты платком. Виктор поздоровался, и осведомился по-английски, дома ли мистер Шломо?
Женщина, на Иврите, что-то негромко сказала в дверь ближайшей комнаты, и мужской тихий голос что-то ответил ей.
Квартира была полутемной, тесной, и какой-то до боли знакомый запах стоял в ней. Через мгновение Андрей вспомнил, что это за запах. Так пахло в квартире его бабушки по матери. Она была, как видимо, и этот Шломо, очень верующей, не иудейкой, конечно, а совсем даже православной, но запах у жилища, был совершенно такой же.
Чем интересно у них пахнет? Верой? – ни к селу, ни к городу подумал Андрей.
Женщина сделала приглашающий жест и сказала, что мистер Шломо ожидает их. Они двинулись к комнате, а мистер Шломо вышел им на встречу.
-Шалом! – приветствовал он их. И далее заговорил по-английски: С вами, Виктор, я знаком. Кто ваши друзья?
- Это Андрей – сказал Виктор.
- Приятно познакомится, Андрей! – улыбнулся раввин, но руки не подал. Был он среднего роста, лет шестидесяти, худой, с бледным, болезненным лицом и внимательными серыми глазами. Как у майора Пронина – недобро усмехнулся про себя Андрей.
-Вы, Андрей, еврей? – осведомился мистер Шломо.
- Да – поперхнувшись английским словом, выдавил Андрей.
- Хорошо – сказал раввин и повернулся к Сергею.
-Это Сергей – заторопился Виктор - Он наш друг, приехал в гости и, к сожалению, не имеет на руках ни каких докумен-тов, подтверждающих его еврейство. Вы, возможно, слыша-ли, Шломо, что в Советском Союзе…
-Хорошо, хорошо! – перебил поток его красноречия раввин. Он внимательно смотрел на Сергея. На самом деле, из всех троих, больше всего на еврея походил, как раз Сергей Коча-нов, не имевший к ним абсолютно никакого отношения!
-Вы, Сергей, еврей? – спросил мистер Шломо, в точности повторив форму, в которой секунду назад, задавал вопрос Андрею.
Может у него компьютер вместо мозга? – подумал Андрей – как робот-андроид ведет себя, и улыбается, как автомат. Ему не пришло в голову, что раввин просто работает, а вовсе не ведет с ними дружелюбную беседу.
Сергей ответил, что еврей, конечно, что в Советском Союзе… , но священник перебил и его, сказав: - Проходите в кабинет, господа, там нам будет удобнее. Слово «господа», он почему-то произнес на Иврите. Это удивило Андрея, так как сам он тогда еще начал вставлять чужие восточные слова в свою русскую речь. Это привычка появилась и у него, несколько позже.
Они проследовали в кабинет. Кабинет был не большой, к тому же площадь съедали стоявшие вдоль стен шкафы набитые религиозными фолиантами. Напротив окна стоял массивный письменный стол, весь заваленный книгами и тетрадями. Сбоку от стола еще помещался маленький, обтянутый кожей диван, на котором, могли усесться два человека. Пол, как и во всех домах здесь, был каменный.
Андрею и Виктору, мистер Шломо предложил разместиться на диване, а сам сел за стол, спиной к темному окну. Сергею он предложил стул, находившийся прямо напротив него, по другую сторону обширного стола. Андрей с Виктором, оказались у раввина по правую руку, причем, что бы увидеть Виктора, который сидел ближе к окну, священнику пришлось бы вывернуть шею, зато все трое без проблем могли созерцать Сергея.
Поняв, что он находиться у мистера Шломо, практически за спиной, Виктор начал корчить Сергею рожи. Андрею это показалось абсолютно неудачной мыслью, и он раздраженно ткнул Виктора локтем в бок. Виктор толкнул его в ответ, но рожи корчить перестал.
Раввин, между тем, не торопясь положил закладку в лежав-шую перед ним толстую книгу, закрыл ее и отложил в сторону. Подвигал остальные книги, освобождая пространство перед собой. Вытянул из стопки слева от себя, какую-то тетрадь, положил ее перед собой, раскрыл и наконец, изрек: Соу…- и уже, обращаясь, к Андрею с Виктором: Извините, господа, можно мне посмотреть ваши паспорта?
Ну, вот и все – подумал Андрей - Сейчас я буду раскрыт и будет неудобно.
Досадуя на раздолбайство Виктора (действительно, мало что ли евреев вокруг?), он полез за паспортом в карман рубашки, и тут его осенило! У него был общий внутренний паспорт, который назывался «теудат зеhут». Его он получил несколько дней назад, и там черным по белому, значилось «Русси». Но в том же кармане, у него лежало удостоверение нового репатрианта «Теудат оле», и вот там, вроде бы, национальность нигде не значилась…
Чего терять-то? – подумал Андрей – так хоть какие-то шансы есть.
И он вынул из кармана «Теудат оле» и положил на край стола, а Виктор положил сверху свой
