больше! Тошка сделал вид, что поверил, хотя на самом деле верилось как-то не очень. А Павлик продолжал козырять знаниями. Он отошёл от лестницы и постучал по массивной плите, прикреплённой к стене. Та издала приглушённый металлический гул, отчего Тошка снова удивился...
Это был свинец. Он тянулся вдоль стен и терялся в темноте во всех направлениях!
Павлик улыбнулся своей этой улыбочкой и заявил, что, возможно, они нашли «Ящик Пандоры!»
Тошка слыхом не слыхивал про подобный ящик, однако внутренней чуйкой почуял, что этот ящик так же плох, как и всё происходящее с ними в данный момент! Он так и сказал... вернее просто предложил вернуться на склад. Однако у Павлика явно были совсем иные намерения, а к извивающемуся огоньку керосиновой лампы добавились две искорки его глаз.
Это был нехороший свет, как и...
Тошка запутался... Он знал только одно: ничем хорошим ВСЁ ЭТО не закончится!
Как в воду глядел!
Павлик направился вдоль ближней стены, в которой была выдолблена лестница. Как показалось Тошке, они снова двигались в сторону склада, если всё ещё не оставались под ним. Впереди маячили какие-то металлические решётки... Окружающее пространство очень походило на тюремные катакомбы, в которых скрывается что-то ужасное!.. Тошка даже задержал дыхание, опасаясь, что его непременно кто-нибудь учует, выскочит из-за этих решёток и утянет на веки вечные НЕВЕСТЬ КУДА!.. Однако когда подошли ближе, поняли, что это вовсе не решётки... Всё видимое пространство занимали двухъярусные кровати, с ржавыми сетками вместо обычных матрасов, на которые были накинуты практически истлевшие одеяла.
Тошка представил, как они, должно быть, скрипели, случись ночью перевернуться с бока на бок... Жутко!..
Но ведь кто-то тут спал?
Павлик отрицательно качнул головой – похоже, Тошка снова выдал вслух!
Это был бункер на случай воздушной атаки. Скорее всего, его оборудовали во время «холодной войны» между СССР и США... а может и того раньше – во времена Второй Мировой! Тогда все думали, что дело закончится атомным вихрем. Но пронесло. Удалось пройти по тонкой грани... Очень тонкой – большинство даже и по сей день не знает, насколько тонкой!.. Сейчас же про помещение, в котором, по идее, должны были укрыться дети, когда на поверхности всё будет пылать и разрушаться попросту забыли. А на этих кроватях никому так и не довелось послушать ночных скрипов и посмотреть сопутствующих кошмаров... Теперь это, своего рода, музей, сохранивший в себе память о страшном времени, которое могло перерасти в жуткую жуть, но, к великому счастью, вылилось в мирную действительность...
Павлик закончил лекцию и потянул за пружину. Та закряхтела, будто старуха, просыпающаяся от многовекового сна!
Тошка вздрогнул. Мысленно он представлял насколько нужно быть сильным, чтобы не сойти с ума в этом братском склепе... Ведь обычно войны продолжительны – они могут длиться десятилетиями!.. А атомные? Он не знал. Но само слово АТОМНЫЙ – звучало зловеще. Страшно! Ужасно! Десять лет не видеть света! Десять лет спать в этих неудобных гамаках, чувствовать сырость и отчаяние, потому что нельзя ничего изменить! Нельзя подняться со стула, обидеться и, сказав, что я больше ТАК не играю, пойти домой!.. Которого, к тому же, уже просто нет... Как нет и родителей!!! Ведь убежище защитит лишь тех, кто находился на территории гимназии!.. А родителей – нет! Потому что они – где-то там...
Около тысячи враз осиротевших малышей и подростков, запертых глубоко под землёй – это ли не истинный ужас?!
Павлик двинулся было вперёд, но тут же остановился. Тошка проследил его взгляд, упирающийся в запылённый столик между двумя крайними кроватями... Рядом, чуть в стороне, стоял стул – так, будто на нём и взаправду кто-то сидел, потом скользнул назад, поднялся и ушёл... А стул так и остался в полупозиции!..
В гимназии за это ругали – если вот так не задвинуть стул. Значит тут сидел кто-то посторонний.
Тошка неуверенно двинулся на свет лампы.
На столе лежала толстая тетрадь, чем-то похожая на обычный школьный журнал успеваемости. Страницы пожелтели и скукожились, однако прочерченные линейки сохранились, как и сам текст, отчего-то написанный карандашом, а не ручкой...
Тошка несмело предположил, что, возможно, ручек тогда ещё не было... На что Павлик тут же возразил, уцепив за хвост очередную Тошкину НЕОСВЕДОМЛЁННОСТЬ.
А точнее БЕЗГРАМАТНОСТЬ;.
Карандашом писали, потому что грифель не боится влаги. А чернила запросто размажутся или со временем испарятся.
Тошка почесал затылок... Да уж, вот вам и Павлик... Кто ж знал... а учится вроде так себе...
Павлик, тем временем, склонился над столом, поставил лампу рядом с тетрадью и аккуратно сдул пыль со страниц. Мелькнули буквы – будто пробежались по линейкам, – но это из-за пыли.
Тошке вспомнились ноты... и противная скрипка...
Точно!
Это была нотная тетрадь! Только незаполненная!.. Вернее заполненная, но не крючками нот, а обыкновенными буквами!
Эврика! Вот вам и НЕОСВЕДОМЛЁННЫЙ! Вот вам и БЕЗГРАМОТНЫЙ;!!!
Тошка так и заявил, но Павлик, кажется, не расслышал... Он просто читал вслух:
«Да по воле, воззвавшего к Тьме... На страх, рискнувшего бросить зов Безликому Хаосу... Да снизойдёт на Землю посланник его всуе... Что бы чинить на Земле ХАОС... Что бы воззвать к Безумию людей... дабы не несли они смерть ВСЮДУ... не уподоблялись Богам... Дабы убивали лишь в угоду Безликого... За что дарует Он им всем Вечность...»
Тошка смотрел на Павлика и отчётливо видел, как глаза того буквально лезут из орбит, будто голову мальчика изнутри что-то распирает, силясь прорваться наружу!.. Павлик уже не читал, а просто бормотал всякую ахинею... а затем упал на колени, сложил ладони ковшиком у подбородка и принялся МОЛИТЬСЯ!
Тошка ошалело смотрел на друга, – наверное, именно тогда они и подружились, пребывая глубоко под землёй, куда никогда в жизни не протиснуться даже крохотному солнечному лучику, где никого не было на протяжении десятилетий, а, может быть, и не было ВООБЩЕ, как бы жутко и неправдоподобно это ни звучало!..
А из глотки Павлика звучало:
Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Тошка сам не понимая, что делает, заглянул в тетрадку и принялся бегать взглядом по каллиграфическому почерку...
Совсем как у папы. Только буквы отчего-то пляшут по линейкам...
«...Вечность... Да возникнет Монстр в Земном обличии... и будет Монстр этот СТРАШЕН, дабы породить ужас к Безликому, коего нельзя лицезреть всуе... Коий призван править и вершить очередной Хаос... И остановить его сможет лишь пение переливчатых дудок, звучащих вблизи Чёрного трона...»
Внезапно Тошка почувствовал в груди пустоту, которая постепенно переросла в боль!.. Нестерпимую боль! Он попытался вздохнуть, но не смог, потому что кто-то зажал ему нос и рот... Тошка дёрнулся и понял, что валяется на полу, а над ним склонился испуганный Павлик, ладонь которого и не позволяет вздохнуть!..
Павлик приказал молчать – иначе конец! И тон, каким он это проговорил, совсем не понравился Тошке. Павлик отдёрнул липкую ладонь от его подбородка, поднялся и, для убедительности, показал кулак. Тошка тут же понял причину душевной пустоты и попытался подтащить за хвосты разбежавшиеся мысли...
«Вот и жуть началась», – пронеслось в голове и нырнуло куда-то под стол. Может, ещё и не ЖУТКАЯ, – но что ЖУТЬ, это уж точно!
Павлик подошёл к столу и решительно захлопнул тетрадь.
Тошка спросил, зачем Павлик его ударил, на что тот недовольно отмахнулся. Потом, правда, извинился и сказал, что так было необходимо... Потому что на листах тетради записана какая-то страшная молитва, а может и вовсе заклинание, способное породить на свет Божий исчадие ада!..
Тошка ничего не понял, но почувствовал, как из-за угрожающей интонации Павлика, по его спине суматошно носятся огроменные мурашки!
Кто это мог написать?
Павлик пожал плечами и выдвинул ящик стола. Вздрогнул и вроде как позабыл про страшную тетрадь. Тошка вытянул голову, но Павлик уже вынимал из стола заинтересовавший его предмет.
Метроном. Он звучал по радио, во время войны, обозначая бомбёжки... Когда это предавали – нужно было сломя голову нестись в подвалы, потому что иначе – смерть под бомбовым ливнем!
Тошка вроде про это как-то слышал, но сам прибор никогда раньше не видел... А чего, собственно тут видеть? Пластмассовый корпус, как у обычного телефона, кулиса, штанга, грузик...
!!!ТАК-ТАК!!!
Тошка вскинул взгляд на Павлика, но тот тоже видимо обо всём догадался!.. Потом всё же отрицательно покачал головой.
И правда – Тошка подошёл, и сам увидел, – механизм давно заржавел, а штанга с грузиком застыла в левой «мёртвой точке». Метроном бездействовал на протяжении десятилетий, а может быть, целую ВЕЧНОСТЬ...
Тошка так и сказал... Хотя про ВЕЧНОСТЬ, скорее всего, зря.
Павлик снова напрягся, выронил метроном и попятился в сторону кроватей... Зацепился за какой-то крюк и обрушил ржавую конструкцию. Спальная двухэтажка рассыпалась звенящими осколками, а на бесформенной куче что-то возникло!..
Тело. Неужели всё же кто-то тут спал?..
Нет. Обычное пугало, с помощью которых, отгоняют птиц от грядок. Только откуда и зачем?
Павлик смотрел на гнилые останки, будто те были начинены чем-то ужасным, что никак не поддавалось разумной обыденности.
Страшила. Но не такой. У этого на голове были... уши... Вернее дырки, потому что эти уши кто-то вырвал...
Перед глазами Тошки всё померкло... Затем вспыхнул свет.
16.
Света не сразу поверила, что под продовольственным складом расположено убежище... Девочек редко мучали подобным образом – так что ничего странного в их неведении не было.
Тошка понятия не имел, зачем рассказал Свете про осеннюю вылазку в царство ужаса... Скорее всего, в очередной раз ПРОСТО ВЫДАЛ, – как он это по обыкновению делал! Даже клятва не помогла... Однако расстройство от осознания собственной НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ – ко всему прочему;! – занимало сознание лишь ничто малый промежуток времени... А точнее, до того момента, как Света улыбнулась и заявила, что Тошка «заливает». А Тошка ведь правду говорил!.. Ну, и понесло, естественно.
Выдал всё!
Даже про оторванные УШИ пугала, на месте которых зияли гниловатые дырки.
Света всё равно не поверила, заявив, что Тошка, скорее всего, остался под впечатлением от своего новогоднего образа. Отсюда и ушастое пугало, подземелье и прочее...
Тогда Тошка поволок её к себе домой. В буквальном смысле!..
Девочка естественно хотела погулять – чего ей до каких-то там подземных чудищ, тем более, не первой свежести... Но Тошка настоял, потому что дома были доказательства!
Родители ещё не вернулись с работы – очень кстати!
Тошка затащил ошарашенную Свету к себе в комнату, захлопнул дверь и, на всякий случай, задёрнул шторки... В сгустившемся сумраке ощущалось лишь его возбуждённое дыхание. Стало не по себе, и Тошка решительно зажёг настольную лампу.
Света стояла напротив двери, как вкопанная, и нервно теребила пальцами лямку сумки – явно тоже что-то чувствовала...
Тошка проглотил
