СНОП-часть III

христианина? Без чего наше христианское благочестие невозможно?
-Без покаяния, наверное.
-Правильно, покаяние,-это наиглавнейший момент в жизни каждого христианина. Недаром же церковь ввела обязательную исповедь перед причастием. А теперь смотри: покаяние Петра когда было-бы сильнее: когда он отрекся от Христа, или если-бы он этого не сделал.
-Конечно, когда отрекся! Придание говорит, что он после, когда только ночью слышал пение петуха, сразу же вспоминал свое отречение, и горько плакал.
-Вот то-то и оно! Не согреши он, и мы не имели бы образ великого покаяния и великого прощения! А так имеем. И это воодушевляет нас: если согрешил, то не отчаивайся, а кайся в своем грехе, и получишь прощение. Обязательно получишь! Вот так и ты, отец: не согрешишь,-женщину под нож подставишь: семья у нее развалится. Смотришь, еще и без бабла останется, по миру пойдет. Согрешишь,-заповедь Господню исполнишь: нет, говорится, большей любви, если кто положит душу свою за друзей своих. А тебе и душу то полагать не надо; поработай своей елдой, и все. Да еще и бабла за это дадут. А он то у тебя не обмылок, не измылится,...матушке то чего обижаться?
Батюшка сидел, слушал архимандрита, и...странное дело: чем больше он его слушал, тем легче становилось на душе; как-будто какой-то тяжкий груз спадал с нее. Становилось радостнее и веселее. Теперь никакие грехи вовсе не безпокоили о. Виктора: все, что ему предстояло сделать, представлялось теперь как-бы ничего не значащим.
-Вот так вот, брат,-продолжал духовник,-не парься, не грызи себя; а живи на полную. Живем то один раз, а мир,-он жирный кусок: режь его, и ешь!
-Спаси вас Господи, я все понял о. Афанасий, благословите на труды.
-Бог благословит, батя. Потом, когда все сделаешь, приедешь сюда, и я с тебя этот грех сниму, понял?
-Да, конечно приеду, обязательно.
В это время раздался стук в дверь, и голос за ней проговорил: "Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас."
-Аминь,-ответил Хандры-Мандры; дверь открылась, и вошел иконописец,-о. Панкратий.
-Эскиз иконы готов, отец Афанасий, вот, посмотрите,-сказал монах.
Хандры-Мандры взял в руки лист бумаги и начал рассматривать. Батюшка Виктор встал из-за стола, подошел к архимандриту сзади, и тоже стал смотреть.
-Ну, о. Панкратий,-сказал Хандры-Мандры глядя в эскиз иконы,-ты тут прямо целый шедевр нарисовал! Думаю, что тебе за такую работу должно полагаться особое вознаграждение от господина мэра. Мы его на это дело обязательно раскрутим; правда о. Виктор?
-Естественно,-ответил повеселевший батюшка,-хочет победить на выборах,-пусть башляет.
-Вот это мне нравится, это по-нашему,-архимандрит положил эскиз на соседний стул и засмеялся,-а теперь давай-ка отец,-он обратился к батюшке,-зови-ка сюда этого водителя-пердителя. Надо с него аванс получить.
-Сидите, батюшка,-вмешался о. Панкратий,-я его сам позову.
Он вышел, и через пять минут вернулся с водителем-Михаилом Степановичем.
-Ну, раб Божий,-обратился к водителю архимандрит,-небось уже заждался?
-Да,-ответил Михаил Степанович,-я, честно говоря думал, что вы обо мне уже забыли; уже засыпать начал.
-Это как-же про тебя то забыть?-воскликнул с деланным удивлением архимандрит,-как-же забыть, когда у тебя авансик. А он нам сейчас как раз и нужен. Глянь ка сюда, какую икону о. Панкратий нарисовал; не икона, а целый шедевр! Нашему господину мэру уж точно понравится.
Действительно, эскиз иконы был многообещающим: о. Панкратий уж постарался. На первом плане были изображены Лев Борисович, Иосиф Семенович, и кандидат на пост мэра,-воротила Фастовский. Они стояли рядом друг с другом, как-бы образуя живой щит. За ними, сзади, была изображена Глуховская церковь; в левом углу эскиза были изображены очертания какого-то города,-очевидно Глухова; а  в правой части ,-крестный ход, с фонарем, крестом, и хоругвиями, который возглавлял священник в полном облачении,-батюшка Виктор. Над всем этим, на воздухе, стояла Матерь Божия, которая покрывала всех Своим омофором, который Она держала на вытянутых руках.
-Ну, раб Божий, оцени!-сказал архимандрит обращаясь к водителю.
-Да-а-а-а,-ответил тот,-сколько на свете живу, а подобного еще не видел! Такое еще и придумать надо!
-Ну, вот твой начальник и придумал, а мы в жизнь воплотили. Скоро освятим, и будете молиться своим господам. Недаром же они на иконе изображены.
-Так они же не святые, как же им молиться то?
-А тут это значения не имеет; раз изображены на иконе, значит можно их и почитать. Почем ты знаешь, сейчас не святые, а может придет время, и станут святыми. А ты им уже молился, святость, так сказать, в них вдувал. Тебе это тогда зачтется, обязательно.
Водитель смотрел на захмелевшего Хандры-Мандры широко открыв рот, и тупо поводя глазами: такого в своей жизни он еще не слышал.
-Ну что, господин водитель,-сказал о. Афанасий подходя к Михаилу Степановичу,-авансик то давай сюда. Видишь, как наш брат старался? А вы там с начальством все обсудите, если надо, то поправите, и мы тогда уже начисто изобразим. А пока доску для иконы готовить будем. Это, брат, тоже дело весьма долгое и кропотливое.
Михаил Степанович засунул руку в карман, достал кошелек, и вынул оттуда 500 долларов. Пересчитав их, он протянул деньги о. Афанасию.
Хандры-Мандры посмотрел доллары на свет, пощупал их пальцами, немного помял, и убрал в карман подрясника.
-Вот и хорошо,-сказал он,-главное начать. А остальные, как и договаривались по окончанию работы.
-Ну что, братья,-продолжил он,-давайте собирайтесь в путь-дорогу. Ехать вам не близко, а темнеет рано,-зима. Пока доберетесь совсем темно будет. А по темноте ехать,-не оно,...мало ли чего.
-Да, действительно,-сказал водитель, обращаясь к о. Виктору,-поедемте-ка, святой отец. Отец Афанасий прав: пока доедем,-совсем темно будет. А мне надо сегодня пораньше дома быть; да и вам, наверное, оно не помешает.
-Да,-согласился батюшка,-будем ехать. Благословите, о. Афанасий в дорогу.
-Бог благословит. Давайте, погоняйте. А насчет эскиза,-позвонишь, отец. Если что не так,-мы подправим. Только не тяни: у о. Панкратия дел невпроворот,-заказов много. Надо так, чтобы и нам не в напряг было.
-Хорошо,-ответил батюшка,-конечно же мы тянуть не будем. Это никому не выгодно.
Батюшка и Хандры-Мандры попрощались, поцеловались по-священнически, и расстались.
На обратном пути батюшка сел на заднее сидение, чтобы поменьше общаться с водителем, и как оказалось не напрасно: ибо Михаил Степанович начал с того, что сперва весьма нелестно выразился о архимандрите, потом переключился на архиереев, монахов и попов; потом вообще на церковь. Но батюшка ничего этого не слышал: сытный обед и выпитый коньяк сделали свое дело,-тихонько посапывая, батюшка просто спал.

конец третий части