СНОП-часть III

Причем, Витяй, все это не безплатно, она готова платить: полторушка зелени после трех трахов, и столько же, в случае успешного рождения ребенка. Вот так вот, вкратце. Естественно, что выбор пал на тебя, и я попросил Аленьку, пока сам был занят, поговорить с тобой. Ну, что? Теперь ты все знаешь, что скажешь?
-А почему, мой господин, она обратилась именно к вам,-спросил батюшка мэра,-она что, наша местная?
-Нет, она не местная. Ко мне ее направила Стелла: видимо она решила, что раз ты согласился тогда на роль деда Фастовского, то согласишься и сейчас на роль жеребца-производителя,-мэр при этом довольно захихикал,-ну а кого еще, Витяй, я должен просить? Ведь ты же мой раб,...хоть и тупой, но надеюсь благоразумный? Поэтому я и решил предложить тебе это дело. Тем более, что выбор гадалки пал именно на тебя. И мадам наша об этом тоже знает,...так что, Витяй, хочешь, не хочешь, а придется тебе соглашаться. Ты, конечно, можешь и отказаться; но ведь, надеюсь, тебе понятно, как я к этому отнесусь? Я даже не хочу говорить тебе о тех последствиях, о тех бедствиях, которые постигнут тебя в таком случае. Ну, а если ты проявишь понимание и послушание мне, твоему господу богу, то я тебя за это дело поощрю: я уже придумал, как. Ты, скажи мне: "Где ты свечи для церкви берешь?"
-Как где,-покупаю.
-А покупаешь у кого?
-Владыка Онуфрий заставляет брать в епархии пятьсот килограмм,-это обязательно,-ну а остальные,-со стороны. Тут есть изготовители, которые сами развозят нам по приходам.
-А владыка ваш про это знает?
-Нет,-о. Виктор затушевался, видимо он явно не хотел раскрывать секреты свечного ящика перед своим господом богом,-хотя, может быть и догадывается; но пока ко мне претензий не поступало.
-Так вот, Витяй, в случае твоего согласия тебе больше не надо будет закупать свечи со стороны, а может быть даже и в епархии.
-Это почему же?-недоуменно спросил батюшка.
-А потому, что я помогу тебе открыть свечной цех, здесь, в Глухове. Тогда ты сам будешь выпускать свечи, и покупать будут у тебя. А с вашим владыкой я договорюсь, и он тебя трогать не будет. Будешь платить ему определенный процент с дохода, и все. Ну, и небольшой процент мне, разумеется. Ну что, годится такой расклад?
Этот поворот событий был для о. Виктора как ослепительный луч солнца среди непроглядной тьмы, как глоток родниковой воды в пустыне. Перед ним открывались такие перспективы, о которых наш батюшка даже и мечтать не смел.
-А почему-бы мне и не согласиться,-подумал батюшка,-ведь как я понял, надо ее просто трахнуть, и все. И дальше никакой ответственности. Она замужем за крутьком, и ей явно будет невыгодно открывать нашу связь: ведь тогда она потеряет все. И ребенок, который родится, тоже ко мне не будет иметь никакого отношения: все будут думать, что отец,-ее муж. То-есть, тут все будет чисто: шито-крыто. И от меня ничего особого не требуется: только трахнуть ее, и все тут. А там, глядишь, может чего с ней и сложится,-будет моей любовницей,... ведь я же мечтал об этом, о том, что-бы у меня была любовница. Только такая, которая бы не предъявляла никаких претензий ко мне. А этот вариант подойдет идеально! Похоже, что Алина тут была права: это мой шанс выбиться в люди. А там, смотришь, на ней еще и бабло можно будет наварить. Да, видимо нужно соглашаться,...впрочем, и отказаться, даже если-бы я захотел, нельзя: Лева меня в порошок сотрет, и я потеряю все,-все, ради чего так страдаю и унижаюсь.
Вот такие мысли пулей пронеслись в голове нашего благочестивого и праведного сребролюбца,-служителя организации, под названием Московская Патриархия, настоятеля Свято-Благовещенского храма города Глухов,-протоиерея Виктора Мизернюка.
Поэтому немного помолчав, батюшка ответил: "Я в принципе согласен, но не знаю, получится ли у меня что-нибудь?"
-А почему бы и нет,-мэр искренне удивился,-или ты что, Витяй, импотент?
-Да нет,...вроде нет.
-Ну так вот и давай, вперед,-мэр подошел поближе к батюшке, и толкнул его в плечо,-я, Витяй, в твои годы знаешь каким был? Всю ночь напролет мог трахаться; девки ко мне сами так и липли, а то еще бывало и жены некоторых партийцев просились,-мужья то их уже не удовлетворяли, вот они и шли ко мне.  А я, Витяй, выбирал: кого трахнуть, а кого и нет. Я так это делал, что ко мне очередь была!
Да,...сейчас бы мне лет так хотя-бы двадцать скинуть,...но ничего не поделаешь, годы есть годы,-они берут свое. А ты еще молодой: тебе нужно, просто даже необходимо трахаться! А иначе зачем тогда жить, если от жизни не получать всего, что она дает?
-Да, я думаю, что и у меня все будет нормально,-сказал батюшка,-это я просто так, по глупости сказал. Но мне непонятно одно: как можно очиститься от серьезного греха путем совершения другого греха?
-А ты что, трахнуть женщину считаешь грехом?-удивленно спросил батюшку мэр. А для чего же тогда они нужны?
-Ну да. Если у меня есть жена, и я совокупляюсь с другой, то это считается грехом прелюбодеяния; так же и в случае ее: ведь она же замужем.
-Вот тут, Витяй, ты совсем не прав: тем более, в твоем случае! Ты же видишь, что гадалка сказала? Трахнуться ей надо не с кем-нибудь, а именно с попом. А те, кого поп трахает, очищаются от греха. И сам поп никакого греха тут не совершает, поскольку помогает избавиться от него другому,-то-есть совершает благое дело. Вот смотри, ты знаешь, кто такой Иван Семенович Барков?
-Нет, не слышал. А кто это такой?
-Эх, Витяй, темный ты человек! Сразу видно, что хохол, раз такого знаменитого русского поэта не знаешь! А он, между прочим, тоже семинарию заканчивал, как и ты. Я как-нибудь тебе про него расскажу, когда время будет; а сейчас слушай, что он писал.
Тут Лев Борисович состроил умильное выражение лица, и высоким голосом, подражая женщине, начал:

             "Напрасно, муж, грустишь, что я с попом ебусь:
               Безгрешна от того я, друг мой, становлюсь.
               И ежели когда попу я подъебаю,
               Тогда я и детей и мужа вспоминаю.
               Всегда с ним благодать мой осеняет лоб,
               Или не знаешь ты: чиста пизда, поп еб."

Вот видишь, тут говориться, что трах с попом очищает женщину от греха! Более того, когда он ее дрючит, тогда она вспоминает и мужа, и детей,-то-есть молится за них. А так, в обычное время, она, видимо, этого не делает, то-есть грешит этим. Наверное, эта женщина еще и блядь, раз говорит, что после траха с попом у нее теперь чистая манда.  Более того, впридачу к очищению, она еще и получает благодать от попа! Вот видишь, какая тут огромная польза,-и попу, и ей.
Приведу тебе еще один пример из стихов этого же поэта:

                           "Покаялась попу поддьяческа жена,
                             Что в девушках она довольно выпила вина.
                             Да это малый грех, и только лишь безделка,
                             Примолвила она,-расселась щелка,
                             И вышла замуж я не целка.

                             О, глупая пизда!-вскричал наш поп.
                             На что-же ты так напивалась,
                             И еть без панциря давалась?
                             Пизда твоя теперь во ад уже попалась!
                             Я всем тебя, что есть на свете, прокляну,
                             И припущу к тебе во аде сатану,
                             Чтоб он тебя в клочки, ебену мать, разъеб,
                             И после мокрым бы ударил хуем в лоб, или в висок,
                             Чтоб из пизды твоей посыпался песок!

                             Я сам тут взял не целку попадью:
                             Однако же ее ладью я сам же прохватил,
                             И хуй в нее влупил,
                             И собственную плешь заколотил.
                             Так стало, то не грех, что поп уеб,
                             И на пизде расчистил мех.

                             Когда попы ебут, не грех в пизду кладут,
                             Не беззаконием на секель дуют,-
                             Поповичев они в пизду мудами суют.

                             А ты духовный чин пиздою не почтила,
                             И с светскими свою пизду проколупила!
                             Так будь же ты проклята, сатана!

                             При сих словах, подьяческа жена немного наклонилась,
                             Как будто жопою сесть на хуй норовилась.
                             Оскалила пизду и подняла подол,
                             Священник задрожал, колико был ни зол.

                              Пизда в смирении две губы ужимала
                              И секелем попа на милость привлекала.
                              И словом, так умильно тут мигала,
                              Что постная в попе тут кровь тотчас же заиграла
                              И хую голову яряся подымала.

                              Вострепетала плешь, хуй рясу прочь отклячил,
                              Поднявши лысой лоб, вскочил в восторге поп,
                              И в грешницу сию он хуй до муд впендрячил!
                              Поп рвался и потел,
                              Не только хуй один, муде он вбить хотел!

                              Однако же пизда еще узка,
                              А от муд мошна не кругла, не плоска.
                              Не влезли яйцы, хоть сколько не толкались,
                              А действующие,-оба запыхались,
                              И непосредственно ебясь, они мешались.

                              Попова сила пала,
                              И не поправилась, другая подъебала.
                              Оставил поп пизду, и хуй в ножны вложил,
                              Оборотяся к ней, смиренно говорил:
                              Кто в свете не таков?
                              Прощаю, разрешаю, от всех тебя грехов..."

Тут надо отдать должное господину мэру, который был большой знаток Баркова,-знал все его произведения наизусть. Это было и не удивительно, так как редкий вечер Лев Борисович проводил дома, не прочитав хотя-бы одного стиха этого великого Русского поэта. Еще в молодости, будучи комсоргом, тогда еще молодой Лева отнял сборник стихов И.С. Баркова,-"Девичья игрушка"-у одного подопечного комсомольца. Лева не мог понять, что этот комсомолец с таким упоением, и взахлеб читает, вместо того, что-бы на семинаре конспектировать работы мирового вождя пролетариата,-В.И. Ленина.
Секретарь райкома, за рвение и усердие, отметил тогда еще молодого комсомольца Льва тем, что поставил его комсоргом, и поручил вести семинары: то-есть попросту задиктовывать работы Ленина, с тем, что-бы остальные комсомольцы их конспектировали. Сам же Лева никаких конспектов, естественно, не вел, предпочитая пользоваться чужими.
Так вот, увидев, что тот комсомолец что-то читает, Лева подошел тихонько сзади, и отобрал у него книгу, при этом укорив его в несознательности, и пообещав вынести это дело на комсомольское собрание. Однако, прочитав отрывок из первого стиха, он понял, что это именно та книга, которую он, комсомолец Лев, так давно хотел прочесть, и искал. Поэтому на перерыве, Лева подозвал нерадивого комсомольца к себе, и стал пугать его комсомольским собранием, и исключением из комсомола, с соответствующими последствиями, так как тот, мол, предпочел срамные стихи буржуазного поэта великому вождю. Так, запугав его, он намекнул, что может и промолчать, если тот согласится компенсировать его молчание пятьюдесятью советскими рублями. Бедный комсомолец был рад такому исходу дела, и с радостью принес своему комсоргу обещанные деньги. О возврате же книги речь вообще не шла.
Вот так вот этот сборник и стал собственностью Льва Борисовича. Он очень любил его, перечитывал постоянно, и знал весь сборник наизусть. Все остроты, шутки, и крылатые фразы