приматов, я терпеливо создавал модель сознания. В поисках новых данных для проверки своей матема-тической модели общества я проводил измерения плоскостопия всех прямоходящих и иссле-довал почерки тех, кто хоть как-то способен писать. Но более всего я изучал общие интел-лектуальные способности отдельных особей из различных семейств от мартышкообразных до членов Национальной академии. В результате я пришёл к ошеломляющему выводу: гоми-ниды стремительно изменяются. Но как! Эволюция пошла вспять! И здравому уму там, где он ещё сохранился, грозит в короткий срок полное исчезновение.
Осёкся и хлопнул себя по лбу.
Ах, я всегда хранил это открытие в глубочайшей тайне. А сейчас неосторожно проговорился. Надеюсь, ты не злоупотребишь моей откровенностью.
Бес (откровенно насмехается). Не злоупотребить это же полностью противоречит моей природе!
Сказав такие слова Бес широким жестом сбрасывает книги со стола, дивана, стульев на пол и, нако-нец, удобно устраивается на освободившемся месте, положив ноги на стол. Явно почувствовал себя хозяином положения.
Учёный. Так как же быть?
Бес. Тебе придётся меня задабривать теперь.
Учёный. Позволил я себе неосторожность. Нельзя садиться в карты с сатаной. К нему все козыри идут исправно, а нам одни шестёрки достаются.
Бес. Не медли, принеси сюда «Записки».
Учёный. Сейчас схожу, но подожди немного.
Отходит в сторонку, достаёт какую-то книжицу и что-то неразборчиво читает вслух. Раздаются пере-ливчатые звуки арф, невидимый хор славит добродетель. И вот, окутанный сиреневым туманом по-является Ангел. Взмахи крыльев его поднимают облако пыли, заставляющей всех долго чихать.
Ангел. Знал бы, что здесь столько пыли, так не спешил бы. (Учёному) Ты звал меня?
Учёный. Пришлось побеспокоить.
Ангел. Здесь пахнет серою и лошадиным потом.
Учёный. Взгляни, на этого молодца. Нахальства ему не занимать. Ему пришла в голову блажь стать выдающимся писателем.
Ангел. Он не оригинален. Мир полон наглецами и графоманами, как океан креветками. Вы-швырнуть его отсюда?
Бес. Полегче, полегче, святоша. А где же твоё ангельское терпение и благородное снисхож-дение к той отверженной части мира, которая не сподобилась благодати?
Стук в дверь. И сразу же, не дождавшись приглашения, в комнату вваливается Поэт.
Волосы торчком, глаза горят неземным огнём. В руке он бережно держит тоненький листик.
Поэт. Много долгих дней я изучал поэзии истоки. Теперь меня стихи переполняют. Позволь-те прочитать.
Учёный. Согласен, даже буду рад, когда стихи Гомера я услышу.
Поэт. Но я принёс своей души творенье.
Учёный (откровенно забавляется). А разве плох Гомер? Подумай, стоит заменять эллинов славных речь твоим незрелым словом?
Поэт (убеждённо). Для новых песен мира нужна другая лира.
Учёный. Ну что ж, послушаем бряцанье нового инструмента.
Поэт (вдохновенно).
Питекантроп пил и плакал.
Пил и плакал питекантроп.
Почему так много пил он?
Почему так горько плакал?
Потому что питекантроп!
Вы оценили божественный ритм этого замечательного стихотворения?
Учёный. Меня удивляет твой вопрос. Разумеется, оценил. Тут даже Данте и Лонгфелло по-завидовали бы. Только мне стало обидно за кроманьонцев. Почему ты о них забыл? Ведь это же очень просто: «Кроманьонец пел и прыгал», и так далее.
Поэт (в нём проснулось подозрение). Вы надо мной смеётесь, учитель?
Учёный. О, нет совсем наоборот. Я никогда не был столь серьёзен, как в эту минуту. Кста-ти, любезный друг, ты появился совершенно вовремя. У меня сегодня гостит многообещаю-щий прозаик. Большой оригинал. Разреши тебе его представить.
Обалделый Бес медленно встаёт и позволяет пожать себе руку.
Поэт. Мой милый собрат, я искренне рад нашему знакомству. Нет ничего на свете, что бы я ценил выше рекомендаций нашего прославленного Учёного. Сейчас я тебе расскажу всё-всё.
Увлекает Беса в сторонку и, захлёбываясь избытком слов, начинает обрабатывать его.
…Мечты не терпят суеты…Мой путь направлен к бесконечности. Дугой изогнут символ вечности…Мудрость полоумная старая дура. На свалку античность, прощай культу-ра…Зачем нам пространство и время? Мы радостно сбросим их бремя.
Бес. Теперь ты послушай. Счастье большинства жалкая прелесть…Нет ничего более дра-гоценного и редкого, чем честность, говорят глупцы. Не слушай их, не вздумай верить им… Ещё меньше верь вождям, они лгут с особым вдохновением. Но и чернь тоже всегда лжёт. Потому что стыдится собственной незначительности.
Поэт. Прекрасен обладающий внутренним совершенством.
Бес. Но ещё прекрасней владеющий алмазными копями.
Поэт. Великие мысли подобны белым коням, звенящим серебряной сбруей.
Бес. Ничтожные мысли подобны суетливым чайкам на птичьем базаре.
Поэт. Счастлив способный создавать великое.
Бес. Но прекрасно себя чувствуют и те, кто готов простить себе собственную низость.
Поэт. Давайте насладимся волшебной красотой этой ночи и небесных светил, её украшаю-щих.
Бес (расслабился). Уже наслаждаюсь. Смотри, вот месяц вышел из-за туч, острым рогом ус-тавился на Сириус и стал соображать, не слишком ли близко тот к нему подобрался.
Учёный (тихо Ангелу). И у маленьких поэтов бывают большие способности. Я вижу, что даже при отсутствии крупицы таланта, они всё же умеют объясниться с несговорчивой не-чистой силой.
Ангел (ещё тише). Не могу до конца разделить вашу иронию, потому что я тоже… поэт.
Учёный. Сегодня, что ни гость, то служитель муз. Ну и дела! Пожалуй, загляну в календарь. Может быть, наступил любимый праздник поэтов, праздник Водолея? Ведь почти все стихо-творцы особо чтут и совершают ушатами возлияния мускулистому Посейдону, а не кудря-вому Аполлону.
Слышен барабанный бой. Входит отряд солдат с примкнутыми штыками.
Офицер. Стой! Смирно! Равнение на середину! (Подходит к Учёному) Свидетельствую вам своё почтение, сударь. Нас прислал Диктатор. Он собирается отмстить неразумным хазарам. Крепко огорчили они его. Для устрашения виновных, для укрощения строптивцев он жаждет применить какое-нибудь новое, современное, уничтожающее оружие. Вы наша надежда.
Учёный. Новое уничтожающее оружие? Но ведь я главным образом теоретик, и все мои эксперименты с металлами не простирались далее усовершенствования мясорубки на ра-дость домохозяйкам.
Офицер (в восторге простирает к небесам руки). Мясорубка! Вы гений! Это самое оно! Только чтоб рубила побольше да побыстрее! О! Эти разбойные хазары ещё не раз пожалеют! Вот теперь мы им покажем!
Поэт (радостно). Я напишу патриотическую оду.
Бес (ревниво). А талант у тебя для этого имеется?
Учёный (Офицеру). Но причём здесь я? Я всегда был смирным и для властей неопасным. Военное дело это совсем не для меня.
Офицер. Гордись! Наша великая держава призывает тебя на труд и подвиг. Так что, любез-нейший, засучивай рукава и немедленно принимайся за разработку мощной, грозной, побе-доносной мясорубки.
Учёный. Нет-нет.
Офицер. Как это нет-нет?
Учёный. Вот так: нет и нет.
Офицер. Ты что, отказываешься?
Учёный. Скажем так: не соглашаюсь.
Офицер. Ты что, сошёл с ума?
Учёный. Я же тебе уже ответил нет.
Офицер. Правильно говорит наш Диктатор: все эти учёные скрытые враги нации. Давно пора свернуть им шеи.
Бес (не стерпел покушения на свои привилегии). А ну полегче, желторотый. Из-за таких, как ты, наше племя может остаться совсем не при деле.
Офицер. Что я слышу? Измена! Здесь собрались заговорщики! Хватайте всех, вяжите всех!
Солдаты, посмотрев на присутствующих, посчитали наименее способным к сопротивлению Ангела
и все дружно навалились на него.
Ангел (отбивается). Побойтесь, грешники. Ужели гнев небес вас не страшит?
Солдаты. Нам страшен только гнев начальства.
Ангел. Подумайте о своей душе!
Солдаты. В нашей стране и тело, и душа каждого принадлежат любимому руководителю. Он о них пусть и думает.
Продолжают вязать Ангела.
Ангел (жалобно). Бес, помоги!
Бес. Охотно. Такая работа как раз по мне.
Извергает огонь и дым. Солдаты в ужасе разбегаются.
Офицер. Стойте, трусы!
Бес. Ты ещё здесь?
Офицер. Чёрт побери,…
Бес (добродушно). Именно это сейчас и произойдёт.
Утаскивает доблестного воина в надлежащее место.
Поэт (восторженно). Я воспою его геройскую кончину..
Строчит.
Учёный. Уверен, что Диктатор останется нами очень недоволен. Жаль, что Бес испарился. Он сейчас бы очень пригодился нам.
Ангел. Я его сейчас верну. Небеса давно сумели наладить неплохую связь с преисподней. У нас ведь много общих интересов.
Учёный. Тогда поторопись.
Радостно взмахнув крылами, ангел исчезает. Возвращается Бес. На нём мундир погибшего офицера. Сидит очень ладно, словно на Беса и шит.
Бес (самодовольно). Ну, как я вам?
Все. Хорош. Необыкновенно хорош! Чертовски хорош!
Бес. А сейчас я пошёл к Диктатору. Этот жирный гусь настолько ослеплён своим величием, что подмены не заметит.
Учёный. Чтобы там ни было, а разум на нашей стороне. Мы обязательно победим.
Непонятно, что он имеет в виду. Но разве это имеет значение?
КАРТИНА ВТОРАЯ
Утро. Кабинет Диктатора. Поражает византийской пышностью и абсолютным
Отсутствием вкуса то ли декоратора, то ли Диктатора, то ли обоих вместе.
Диктатор вертится перед зеркалом и облагораживает себя дезодорантом.
Диктатор (слуге). Офицер уже вернулся?
Слуга. Да, Ваше благородие. Ожидает, когда вы его примете.
Диктатор. Зови.
Слуга. Зову. Уже зову: Заходи!
Входит офицер. На самом деле, как понимают самые сообразительные из зрителей,
это вовсе не Офицер, а Бес. Диктатор, естественно, ни о чём не догадывается,
поскольку сообразительность не является самой сильной чертой его характера.
Диктатор. Так что сказал Учёный?
Офицер (совершенно честно). Он так и сказал: Мы обязательно победим!
Диктатор (прыгает на одной ножке). Великолепно. Что ж это будет за оружие?
Офицер. О, это будет оружие совершенно необычное. И обладать оно будет невероятной губительной силой.
Диктатор. «Я слушал бы тебя тремя ушами!».
Офицер. Когда всепобеждающее оружие будет готово, и вы увидите его, ваше обрадованное воображение занесёт вас за пределы анатомии ещё дальше.
Диктатор. Дурак, классиков не знаешь.
Офицер. Так точно, ваше превосходительство, не знаю. И знать не хочу. Нам, военным, все эти классики и всякая там культурность ни к чему.
Диктатор. Правильно, нет вам от них пользы. Опасаюсь военных, страдающих повышенной образованностью. Всё что вам нужно, это новое звание или новый орден. Люблю я вашу простоту и незатейливость мышленья. Вот и решил наградить тебя орденом. Где же он?
Долго шарит по карманам, оттуда высыпается, что угодно.
Наконец, выуживается красивый орден.
Нашёл! Бери его, носи, гордись и радуйся награде.
Офицер (в сторону). Я буду первым бесом в истории, на которого повесили орден. В этом что-то есть!
Диктатор (задумчиво ковыряет в носу). Но я так и не понял, что ж это будет за оружие.
Офицер (закатывает глаза). О, это будет такое… такое… оружие, что просто чудо!
Преданно смотрит на диктатора в надежде, что тот сумел уловить его невысказанную мысль
Диктатор (надежду не оправдал и
