кабинета всё расположено очень удобно. Если что-то для работы потребуется позарез, нужное всегда можно найти, стоит только настойчиво поискать сре-ди множества исписанных листов, разбросанных, на непросвещённый взгляд, совершенно хаотично. А если там не обнаружится, то обязательно найдётся в другом месте.
Комната давно не убиралась. Освещение слабое. Всюду лежит пыль. Её видно даже из задних рядов партера. Зато хорошо рассмотреть учёного нет возможности. Да и стоит ли его рассматривать? Ничего особенного в его внешности нет. Тот, кто посчитает его за человека спокойного, даже скучно-го, не слишком ошибётся. Зрителю, конечно, трудно сразу догадаться, чем занят сейчас этот учёный, но сильно огорчаться по такому поводу не следует, потому что и сам подвижник науки, как большин-ство его коллег, не всегда хорошо представляет, в чём состоит его работа. Вот какие они, настоящие учёные! Долго думают, долго соображают, при возможности экспериментируют и, наконец, откры-вают такое, чего понять не в силах и о чём поначалу даже не помышляли. А бывает, что ничего не открывают, и такое случается чаще всего. И как быть тогда? Представьте себе человека, который, ис-полнившись энтузиазма, в одиночку карабкался на Эверест, а потом неведомым образом вдруг ока-зался на многолюдной аллее модного курорта (или в длинной очереди за билетами в пригородном вокзале). Как он себя будет себя чувствовать? Автор честно отвечает: не знаю, не пробовал.
Учёный. Проклятая бессонница! Все приличные люди давно видят сны, а я всё пытаюсь ра-зобраться в своих формулах. Рабочий вернулся с завода, спортсмен пробежал свои километ-ры, певец спел свои арии, и все теперь преспокойно спят. Почему же мне не дают покоя мои уравнения и интегралы?
Появляется Бес. Выглядит вполне материально. Его красное с чёрным одеяние безусловно старомод-но, но по-своему красиво. А вот лицо у пришельца всё время меняет своё выражение, и оттого его трудно запомнить хотя бы настолько, чтобы не забыть поздороваться при следующей встрече. Дер-жится Бес настолько свободно, что его легко посчитать развязным малым. Но такая малопохвальная непринуждённость, хочется верить, связана не с недостаточным воспитанием, а скорее с очевидным избытком душевных и физических сил. Не стоит также забывать, что он вовсе не с неба свалился.
Бес. Приветствую. Хотел бы пожелать тебе спокойной ночи, но слишком уж поздно, а поже-лать доброго утра ещё рано.
Учёный. Придётся обойтись без пожеланий. А я хотел бы знать, кто в эту пору пожаловал ко мне и что за честь имею беседовать с тобой.
Бес. Не узнаёшь?
Учёный. К числу своих знакомых тебя не отношу.
Бес. Что ж, никогда не поздно круг друзей расширить.
Учёный. А есть в том смысл?
Бес. Во всём его ты ищешь. Когда б мы знали суть и смысл явлений, соединилось бы над-земное с подземным, добро и зло по братски обнялись, а истина и ложь пожали руки.
Учёный. Ого! Ты мыслишь широко, я вижу.
Бес (не без самолюбования). Да, это нам дано. И многое другое.
Учёный. Сумел ты заглянуть за горизонт.
Бес. И ты б хотел того же.
Учёный. Ещё бы!
Бес. Все к тому стремятся узнать поболее, затратив мало сил. Бегут, пыхтят и глупо суе-тятся. Но лишь немногим знать дано: нет ничего за горизонтом. Ничего!
Учёный. Если это правда и ничего за горизонтом нет достойного стремлений и познанья, тогда мои усилия напрасны и всё моё уменье бесполезно.
Бес. Печально, но ты прав.
Учёный. Я не хочу быть правым.
Бес. Не стоит напрягаться ради знаний. Поверь мне, раб пленительной науки, здесь всё не ново под луной, что ходит миллиарды лет над вами. Не изменяясь! И ходишь ты подобно ей по кругу, где нет начала, так же нет конца, а всё, что есть, одна лишь середина.
Учёный. Верна твоя картина и ужасна. Ты прав во всём, и ты во всём неправ. И хоть легко словам твоим поверить, но всё ж тебе я верить не хочу.
Бес. Но почему?
Учёный. Тому причина есть, и не одна. Вот первая: совсем не знаю я, чему обязан в этот поздний час твоим непрошенным визитом.
Бес. Я просто так зашёл на огонёк.
Учёный. Какая скромность! Только всё неправда. Лукавишь ты. Я чувствую в тебе послан-ника опасных, тёмных сил. Скажи, не вам ли служат ураганы, вулканов изверженья, дрожь земли?
Бес (приосанивается). Да, нам они подвластны. Ты прав. Всё верно угадал.
Учёный (облегчённо). Тогда я нужен и мой труд бесценен.
Бес. Но почему ты так решил, скажи?
Учёный. А кто же своего посла направит к источнику пустых, ненужных знаний? Ты просто так зашёл на огонёк?
И впрямь, не станет повелитель сил стихийных ночной порою отправлять посла к учёному,
чьи знания ничтожны.
Бес. Вот не везёт, опять меня поймали. Я соткан одних из противоречий и вечно попадаюсь на вранье.
Учёный. На этот раз сказать попробуй правду. Зачем пожаловал?
Бес. Помочь тебе решил добросердечно. Мне кажется, ты безнадёжно тонешь в своих расчё-тах. Знаю, труд для многих взвалил себе на плечи ты один.
Учёный. Твоим вниманием я бесконечно тронут. Но в помощь бескорыстную не верю.
Бес. Ты прав. Твоя нужна мне помощь, Но я не знал, как подойти к тебе. Надеялся я: тайным заклинаньем в минуту слабости меня ты призовёшь.
Учёный (сокрушённо). Увы, забыл я это заклинанье. Совсем забыл. Когда-то записал всё це-ликом до буквочки последней. Хотел бы вспомнить, где оно. Не помню. Боюсь, что выбро-сил его случайно.
Скорей всего, учёный муж плутует: он в силу заклинанья не поверил и посчитал затею бесполезной.
Бес. Ну да ладно. Я всё-таки здесь, и мы можем приступить к делу.
Учёный. Хочешь поработать, проверить свои возможности? Ну что ж, дерзай. Я с большим интересом посмотрю на то, что у тебя получится.
Бес. Нет-нет. При всех своих многочисленных талантах я даже в самой простой науке не си-лён, а в твоей тем более.
Учёный. Тогда, скажи, зачем ты явился, если с тебя никакого прока?
Бес. Я же сказал по делу.
Учёный. А какие ещё дела могут быть у меня с тобой?
Бес. Хочу с тобой я сделку заключить.
Учёный. Догадываюсь ты предложишь мне власть, богатство, любовь красавиц и призна-ние учёного мира, а взамен потребуешь мою душу. Не так ли? И нам останется только уста-новить правильную шкалу ценностей, чтобы обмен был справедливым.
Бес. Я вынужден тебя разочаровать совсем не так! Многое на этом свете изменилось со времён Фауста. Та почтенная корпорация, к которой я имею удовольствие принадлежать, уже не склонна коллекционировать человеческие души, поскольку предложение этого това-ра, замечу, не всегда качественного, намного превысило не только наши возможности, но и потребности тоже. Ведь это не реально и даже смешно сделать бóльшую, и далеко не луч-шую, часть человечества одновременно красавцами, героями и мудрецами! Можешь мне не верить, но ныне самый скромный обладатель души совсем ничтожной и пустой исполнился корысти непомерной и требует за жалкий свой товар таких наград, что впору Бонапарту.
Учёный. Прости меня, и вправду сказал я глупость. Всё же объясни, зачем и с чем пожало-вать изволил.
Бес. Известно стало мне: здесь у тебя на чердаке, в изъеденном червями сундуке хранятся среди хлама и безделиц бесценные «Записки» Вельзевула. Приходится прадедушкой он мне. Но, как назло, хранится там же распятие времён далёких, когда крестовые походы соверша-лись. И потому бессилен я в сундук проникнуть. Вполне возможно, что ты сам не знаешь, чем ты богат и чем владеешь.
Учёный. И впрямь не знаю.
Бес. Вот и пришёл я выпросить у тебя эти листы или купить их, если тебе так удобнее.
Учёный. «Записки» Вельзевула. Что-то мне они не попадались. Нужно будет поискать. И впрямь, любопытно. Что там такого накропал старый чёрт, простите, почтенный старец? А тебе они зачем? Испытываешь интерес к древностям?
Бес. Очень-очень небольшой. Увлечение раритетами не является непременной составляю-щей моей подвижной натуры. Видишь ли, я намерен написать правдивую книгу о выдаю-щемся предке, которого считают наиболее яркой фигурой в преисподней. В вашем мире слишком многие относятся к нему предвзято, но они ошибаются!
Учёный. Если и ошибаются, то не слишком сильно.
Бес. Я не собираюсь никого убеждать. И не из уважения к истине, неизвестно в чём состоя-щей, я стал мечтать о лаврах писателя. Честно признаюсь, это вовсе не моя мечта, просто од-на прелестнейшая искусительница, безраздельно владеющая моим нетерпеливым сердцем, поставила мне такое условие. О, щепотками её амбиции можно было бы щедро наделить две трети населения Земли, если бы у неё хватило ума расстаться с ней.
Учёный. Даже соорудить тележное колесо не сможешь без уменья. Чтобы написать хоро-шую книгу, нужно иметь особый талант. Он у тебя имеется?
Бес. Ты безнадёжно устарел, наивный служитель науки, в терновнике поющий аллигатор. Ты разве не знаешь, что сейчас пишут и печатают действующие и отставные повелители наро-дов, бесконечно влюблённые в себя политики, сиятельные воры и другие процветающие персоны? Какой уж там особый талант? Ты бы почитал: сплошной бред, и только.
Учёный. Понятно. И ты полагаешь, что этот мощный литературный поток, или даже опол-зень, следует пополнить ещё и твоей тоненькой струйкой?
Бес. Ты слишком сурово относишься к начинающему литератору. А почём ты знаешь, что у меня нет дара писателя?
Учёный. Да я это заметил в первую же минуту. От тебя за версту разит заурядностью. Ты даже не обратил малейшего внимания на книги в этой комнате. А здесь ведь собраны труды величайших умов. Тебе бы не мешало знать, что настоящие писатели любят не только свои книги. Они искренне восторгаются классиками. Поэтому, если в следующий раз тебе захо-чется сойти за интеллектуала, первым делом поинтересуйся новыми переводами сонетов Шекспира.
Бес. Да какого дьявола я буду интересоваться сонетами Шекспира? Ни одну его пьесу я ни разу не мог дочитать до конца. А теперь меня вынуждают стать не менее знаменитым писа-телем, и потому мне остаётся только крепко уповать на твою великую учёность, а более все-го на твою доброту и простоту.
Учёный. Ты попал прямо в точку. Я добр и прост.
Как видим, излишней скромностью Учёный не грешил.
Бес. Так я могу рассчитывать?
Учёный. Конечно, конечно. Без расчётов нельзя приступать ни к одному серьёзному делу, будь то строительство египетских пирамид или торговля пирожками с капустой. Так что, рассчитывай, друг мой, рассчитывай и ещё раз рассчитывай. Вот я всю жизнь, пытаясь ре-шить сложнейшие задачи, рассчитываю то одно, то другое. И при всём моём усердии редко достигаю цели.
Бес. Постой, постой. О каких расчётах ты говоришь? К чему расчёты эти?
Учёный (почти не слушая его). Расчёты, расчёты… Боюсь, ты прав: стоит ли ими так уж ув-лекаться? И какой в них толк сегодня? Моя наивная вера в силу знаний смешна. Кому в наши дни нужна настоящая наука? Да никому! Современное общество прекрасно обходится про-тухшим набором банальнейших истин и скромным багажом прошлых открытий. И при этом считается, что оно всё ещё развивается. Да, да оно развивается!
Бес. Вот видишь всё в порядке. К чертям расчёты, если развитие и так идёт. Благодаря поддержке высших и потусторонних сил прогресс не топчется на месте.
Учёный. Это совсем не то, что нужно. Дотошно изучая и низших, и высших
