покупатель широким жестом обвел пространство за спиной Шо. Там, в нескончаемом разнообразии, были выставлены магнитофоны всех цветов и размеров. Сделав вопросительные глаза, европеец дернул головой: «Мол, сколько?», – и для вящей убедительности пошуршал пальцами.
Шо понял, кивнул головой и, ткнув пальцем в самый дешевый сказал:
-Фифти долларз, сир. Пятьдесят.
Европейской внешности покупатель закатил к потолку глаза, что-то побормотал беззвучными губами и, вновь обратив взгляд к японцу, сказал чисто и натренированно:
-Вэри икспэнсив,- что означало: «Очень дорого».
Шо внимательно осмотрел свою витрину и, показав пальцем на другой магнитофон, сказал:
-Зис – форти сэвэн.- Сорок семь.
Но покупателю и это показалось «вэри икспэнсив», и его палец продолжал поиск: «Из ит?»
На «форти ту» - сорок два – палец, наконец, замер, и европейского вида покупатель повернулся к остальным девяти. Видимо, решив, что пришло время посовещаться.
Я затаил дыхание, давно предугадывая близость встречи с родной речью. И не ошибся.
Группа совещалась по-русски громко, пламенно, в полной уверенности, что стоящий напротив за прилавком японец ни буквой не подозревает – во скольких половых контактах обвинили сейчас его бедную, японскую мать. Если исключить из слов моих соотечественников многократное поминание бедной японской матери Шо, можно было понять, что они хотят купить восемь магнитофонов «Корона» - тех, что по «форти ту». Но при этом не знали, на каком языке уговорить своего узкоглазого визави сбросить с каждого магнитофона по десять долларов, видимо полагая, что десять магнитофонов – Бог весть какой большой опт. Ведь их еще в Союзе научили, что оптом на Западе покупать дешевле. Парень, который вел с Шо переговоры, поскреб рыжий затылок, пошарил глазами по магнитофонам и, махнув рукой, ринулся в бой. Он направил строгий указательный палец на Шо и спросил:
-Ду ю спик инглиш?
Продавцы-японцы за другими прилавками все, как один, стали что-то искать внизу, уставившись глазами в пол перед собой.
-Иес, сэр,- ответил бесстрастный Шо, багровея желтым лицом.
-Ай вонт бай мэни рекордерз. «Я хочу купить много магнитофонов»,- собрал-таки в кучу все знакомые английские слова мой бывший рыжий соотечественник. И, со вздохом облегчения, по-русски добавил: «…твою мать».
-Хау мэни?- Как много!- спросил японец, заметно оживляясь тому, что торг, похоже, сдвинулся со слов «Ду ю спик инглиш?»
-Эйт,- ответил мой европейского вида бывший соотечественник, и на всякий случай, видимо, чтобы тупой японец не перепутал, что бишь чего, показал восемь пальцев.
-О кей!- совсем уже радостно сказал Шо и, помелькав своим указательным пальцем над калькулятором, выдал полную сумму.- Фри хандрид энд сёти сикс долларз, сир.- Триста тридцать шесть долларов, сэр.
-Ноу, ноу!- замахал руками рыжий полиглот.- Ю нот андэрстэнд!- Вы не поняли.
-Вай ай нот андэрстэнд?!- округлил от удивления узкие глаза Шо, не понимая – что именно он не понял?
-Ай вонт бай…- начал объяснять соотечественник, но запнулся.- А ну, быстро,- зашептал он углом рта,- быстро найдите, как будет по-английски «дешево»?
Руки трех покупателей из девяти взметнули к глазам, как цитатники Мао, карманные русско-английские словарики и стали судорожно перелистывать наслюнявленными пальцами страницы. Наконец, один нашел.
-Цхеап,- тоже шепотом произнес он перевод в ухо рыжему.
Брови рыжего недоверчиво вскинулись вверх, но, видимо, решив, что на неверие своим ушам уже нет времени, осторожно произнес:
-Ай вонт бай цхеапли.
Теперь брови полезли вверх на бесстрастном лице японца. «Цхеапли» явно повергли его в замешательство. Испугавшись за то, что Шо сейчас умрет от кровоизлияния в мозг, я решил прийти ему на помощь, и вышел на сцену.
-Чип, Шо,- сказал я громко, и все повернулись в мою сторону.- Зэй уонтс ту бай зис тэйп-рекордерз мор чипли. Ты хоть теперь что-нибудь понял, Шо? – Они хотят купить эти магнитофоны дешевле.
-О!- заметив меня, сдержанно возопил бедный Шо.- Буэнос диас! Буэнос диас, Серхио!
Мы поздоровались с ним за руку, и я повернулся на помощь к «своим».
-Могу я чем-нибудь помочь вам?- спросил я по-русски.
Все десять поначалу опешили, услышав не ожидаемую здесь родную речь. Но, придя в себя довольно быстро, и отпихнув в сторону рыжего, наперебой начали объяснять, что, ввиду недостатка валюты, просят помочь им подешевле сторговаться с упрямым японцем.
Это была группа комсомольских работников, приехавших в Панаму на какой-то свой молодежный съезд. (Я втайне подосадовал на то, что столь мало уделял в юности внимания комсомолу. Потому и увидел заграницу впервые только в тридцать восемь лет, да и то в качестве эмигранта.) Большая часть из тех семидесяти двух долларов, которые каждый из комсомольцев получил на руки при обмене валюты ушла на пиво в банках во время их трехдневной поездки по стране. (Меня озадачило появление в нашем «славянском» бизнесе конкурентов. В фирме Хуана Замбраны об этих русских никто не слыхал, а по Панаме их, тем не менее, уже прокатили.) Панама оказалась слишком жаркой для экономии денег страной. От пива в ней могут отказываться только самоубийцы, каковых среди комсомольских активистов не оказалось. Но зато теперь им не хватало денег на покупку магнитофонов.
Я вкратце перевел Шо суть проблемы. Он поначалу не хотел продавать дешевле сорока долларов за штуку. Но когда я объяснил ему, что ни на цент дороже он их все равно не продаст - по банальной причине отсутствия у комсомольцев этого цента, – Шо, с выражением крайнего неудовольствия на лице, согласился продать магнитофоны по тридцать два доллара.
Комсомольцы только начали сбрасывать в руки рыжего свои деньги, как в магазин вошел еще один человек. Расчесанный на левую сторону светловолосый мужчина, в белой рубашке с коротким рукавом и при галстуке.
Он неспешно и с достоинством подошел к оживленной от удачной сделки группе.
-В чем дело?- по-русски спросил он, и вся группа обернулась к нему.- Что за шум?
-Да вот этот товарищ…- начал объяснять рыжий.
-Какой товарищ?- перебил его только-что-вошедший.
-Ну вот же, этот, - показал на меня пальцем рыжий.
Светловолосый бросил на меня оценивающий взгляд. Он был примерно одного со мной возраста. Судя по выражению лица, моя внешность ему не сильно понравилась.
-Понятно,- сказал он.- Так что же этот товарищ?
-Он помог выторговать нам магнитофоны.
-Какие магнитофоны?- Похоже, профессия обязывала светловолосого к такому неуемному любопытству.
-«Кроун»,- пролепетал рыжий и показал: - Вон те, двухкассетные.
Светловолосый посмотрел в указанную сторону, и брезгливо поправил:
-«Краун», а не «Кроун».
-А написано «Кроун»,- попробовал возразить рыжий, но был резко осажден:
-Значит, не верь тому, что написано! Так что же было дальше? Помог выторговать магнитофоны?..
-По тридцать два доллара,- закончил, наконец, свое затянувшееся пояснение рыжий европеец.
-Вот как?- Светловолосый близоруко прищурил глаза и стал высматривать цену.- По десятке с магнитофона… Что ж, неплохо,- сдержанно одобрил он, и повернулся ко мне. На этот раз на его лице была улыбка. На прекрасном английском (куда мне до такого!) он начал: - Let me introduce…
-Я русский,- перебил теперь я его.
Любопытный вмиг запнулся, и улыбка слетела с его лица.
-Здешний?- мрачно спросил он.
-Здешний,- подтвердил я.
-А от них что надо?- бесцеремонно мотнул он головой в сторону притихших комсомольцев.
-Ничего,- сказал я.- Что мне от них может быть надо?
-Вот именно,- так же мрачно сказал светловолосый. И не удержавшись, добавил вполголоса и сквозь зубы.- Особенно тебе.
-Откуда вы знаете, кто я, если мы с вами не знакомы? Вы ведь не представились,- напомнил я ему.
-Разве?
-Да.
-Я представитель «Аэрофлота» в Панаме,- сказал он.
-А я – гражданин той Панамы, в которой вы всего-навсего представитель…чего, вы сказали?
-Аэрофлота.
-Не слышал о таком, - сказал я. - И я хотел бы слышать от вас более вежливое обращение. Имейте в виду – вы все-таки у меня в гостях. В противном случае, я приглашу полицейского и привлеку вас за оскорбление.
-Оскорбление кого?- спросил мой собеседник, но уже с меньшей заносчивостью.
- Меня конечно. Посадить вас не посадят, но в глазах «Аэрофлота» ваш авторитет может несколько упасть. Как у человека, не умеющего вести себя за границей. Домой вам, я думаю, возвращаться не сильно хочется, а?
Представитель «Аэрофлота» даже поперхнулся. Но, надо отдать ему должное, тут же взял себя в руки и лаконично обратился к группе:
-Выходите.
-А магнитофоны как же?- раздался в ответ чей-то несмелый голос.
-Я же сказал, выходите!- рявкнул представитель Аэрофлота так, что у Шо за прилавком в третий раз поменялся цвет лица, трансформируясь теперь из желтого в белый.
И тут один из десяти, парень с наколкой якоря на руке, пошел ва-банк.
-Да пошел ты!- сказал он, и, достав деньги, подошел к прилавку и протянул их японцу.
-Ноу,- вежливо сказал японец.- Форти ту.- Сорок два.
-Но ты же сам согласился по тридцать два,- опешил обладатель наколки с якорем и обернулся ко мне, ища поддержки.
Но я сделал вид, что не заметил его взгляда, и стал внимательно изучать попавшийся на глаза дистанционный переключатель.
-Но ведь сёти ту,- потряс тогда в руке тридцатью двумя долларами бывший матрос. И уточнил: - «Кроун». – И, снова показав на магнитофон, напомнил: - Сёти ту.
-Ноу,- мягчайше поправил его японец. - Форти ту.- И улыбнулся совершенно очаровательно, как умеют улыбаться только стюардессы и японцы.
Тут уже не выдержали нервы у аэрофлотовца, и он, шипя, процедил:
-Вы что, неприятностей дома захотели?!
Ничто, по моим наблюдениям, так не отрезвляло советских туристов, а особенно комсомольских работников, как упоминание о неприятностях дома. И потому через минуту взбунтовавшийся отряд молодежи, крайне недовольный тем, что в мире существуют представители «Аэрофлота», растворился в толпе за стеклянными дверями «Аудио-фото».
-Спасибо, Шо,- улыбнулся я своему приятелю.
-Сочтемся,- улыбнулся в ответ Шо.
-Как ты догадался, о чем мы говорили с этим белобрысым кэгэбэшником?
-Это было не очень трудно. Ты бы тоже догадался, если бы посмотрел со стороны. Жаль только, что магнитофоны так и не продал.
-Они еще вернутся,- пообещал я, нимало не сомневаясь в своем знании соотечественников. Я посчитал бы все до единого годы своей жизни прожитыми напрасно, если бы ошибся, но в это время перехватил радостно загоревшийся взгляд японца.
Я посмотрел в ту же сторону, куда и он, и увидел, что дверь магазина открывает высокая, красивая девушка, только что бывшая здесь вместе с комсомольцами.
Заговорчески оглядевшись по сторонам, девушка вошла.
Если не считать продавцов-японцев, я в магазине был один. Потому она сразу же направилась ко мне.
-Как хорошо, что вы еще не ушли,- сказала она.
-Я ждал вас,- ответил я ей навстречу.- Почему же я должен был уйти?
-Ждали?- удивилась она.
-Ну да. А что в этом удивительного? Разве такую красивую девушку редко ждут мужчины?
Она засмеялась, но довольно натянуто.
-Вы шутник.
«Почему же?»- подумал я. Она действительно была на редкость хороша, и я с трудом заставлял себя не смотреть на ее длинные ноги, соблазнительность которых только подчеркивала джинсовая мини-юбка, укороченная выше всех представляемых мною пределов.
