его старший лейтенант.
- Бесфамильный, - напомнил Сима, решив про себя, что и лейтенанту тоже хва-тит.
- Вот! – снова вскинул, опустившийся, было, палец старший лейтенант. - Вот где собака порылась!
-Зарыта! – поправил Сима старшего по званию.
Все замолчали.
Старший лейтенант строго посмотрел на Симу, и продолжал:
-Вот где собака порылась. – Он снова строго посмотрел на Симу, но инженер на этот раз благоразумно смолчал. - А за ней теперь пороемся и мы.
Все снова безмолвствовали, но теперь в ожидании того, что же нароет после со-баки старший лейтенант.
- Неэкономно живете, задержанный, - начал старший лейтенант свою речь. - Вот в чем причина ваших бед!
- Да уж и экономить больше не на чем, - развел руками Сима. – На всем уже сэ-кономил. На еде сэкономил. На одежде сэкономил. На машине… вон, сержант знает. Неделю уже, как на жене экономлю. На чем еще сэкономить? - И Сима опять развел руками.
- А на фамилии экономить пробовали? – каверзно извернув бровь, спросил лей-тенант и, выдержав необходимую паузу, обвел присутствующих замысловатым взгля-дом. – Спрашиваете, как? – («Как?» не спрашивал никто.). - Отвечу, друзья мои по оружию…
Речь старшего лейтенанта вознамерилась взлететь высоко, но тут ее перебил старающийся запомнить все дословно Голубенко:
-Друзья по чему? – переспросил он.
Старший лейтенант окинул Голубенку испепеляющим взглядом, и повторил:
-По оружию, дурак. – И продолжил: - Тема о фамилиях такая большая, что и на-чать с чего – не знаю.
-Я знаю! Я!– вскричал Голубенко и, продолжая преданнейше глядеть в глаза лейтенанта, умудрился наполнить стаканы, не пролив на стол ни капли.- Но только по-сле этой – я пас, - предупредил он в первый раз, но настолько тихо, что его никто не услышал.
- Продолжим, - после очередного утоления утренней головной боли сказал старший лейтенант. - Много фамилий носит на себе наша родина-мать. Как оказалось, носит даже вот такие - вообще Бесфамильные. Ведь это ж уму непостижимо, ему каж-дый раз надо написать ...раз, два, три.., двенадцать букв своей фамилии, прежде чем все поймут, что на самом-то деле он Бесфамильный. Так не лучше ли, скажите, вам просто ставить прочерк? Коротко и ясно. Поставил горизонтальную черточку – и все поняли: - раз в фамилии прочерк, значит фамилии, как бы и нет. И всем понятно, что ты - Бесфамильный.
- А если черточка вертикальная? – задал хитренький, по его мнению, вопросец Голубенко.
- Вертикальная? - задумался старший лейтенант.
Он медленно поводил рукой сверху вниз и внимательно рассмотрел эту мысленную вертикальную черточку. Потом поводил еще, подумал, и ответил:
- Вертикальная - значит "заде". - И он еще раз провел в воздухе черточку сверху вниз, чтобы зрительнее объяснить присутствующим связь между вертикальной черточ-кой и фамилиями «заде».
-Я, наверное, опять чего-то не понимаю, - признался Сима, никак не в силах уловить своими дипломированными мозгам скрытую связь между словом и жестом.
-А! Я понял! Я! –заверещал, тряся руку вверх, как школьник, Голубенко. – Чер-точка – это вроде как щель в заднице, правда, товарищ старший лейтенант?
-Голова! – опять не сдержал восхищения сержант.
– И заодно, - будто не замечая восхищенных реплик из зала, продолжал старший лейтенант Зафедул-Дубровский, – экономия на чернилах, а заодно древесине и бумаге. А на сэкономленной бумаге можно деньги печатать, которых у вас, - он посмотрел на Симу, - до сих пор нет.
- Голова! – немея от восторга, выдохнул сержант.
Старший лейтенант царским жестом остановил его восторги.
- Дальше кто у нас? – спросил он, входя во вкус собственных идей.
- Ивановы, Петровы, Сидоровы…, - подсказал Сима.
С этими старший лейтенант разделался быстро, просто пронумеровав их: Ива-новых обозначил единицами, Петровых – двойками, кем стали Сидоровы – и так по-нятно. Просто? Конечно, просто.
-А сколько сэкономят малоимущие, которыми, по непонятной иронии судьбы, как раз и являются большинство Ивановых-Петровых-Сидоровых?
-Но только Ивановых, - вставил реплику любящий порядок в документах сер-жант, - нужно заставить писать свои единички разборчиво. А то они – Ивановы эти - живо исхитрятся подмазываться под тех, что с «заде». Голь - она ведь на выдумку хит-ра.
-А Ивановым-то, какой с этого прок? – как всегда не понял простодушный Си-ма.
Сержант с лейтенантом переглянулись, но, учтя уже известную Симину тупость, разъяснили:
-Пристроиться к «заде» – большая удача в жизни. Вспомни, кто всегда вселяется туда, где черным по белому написано "Мест нет"?
-Вон как? - начал понимать Сима.
-А первого числа кто каким-то волшебным образом всегда улетает на том, на чем аж до тридцать первого "все билеты проданы"?
- Тоже «заде»? - обрадовался своей запоздалой понятливости Сима.
Утомленный лейтенант глазами показал сержанту на бутыль.
Сержант показал туда же глазами Голубенке.
Голубенке показывать глазами было некому – Сима все равно бы его не понял - и потому он, как не просто младший, а даже вовсе лишенный звания, разлил сам.
После того, как все выпили, Голубенко во второй раз предупредил, уже чуть громче, что он пас. Но его опять никто не услыхал.
Старший лейтенант вошел в раж. Для развития темы он наполовину высунулся в окно и выставил вперед жезл.
- Вышел на свободную охоту, - уважительно показав на старшего лейтенанта, пояснил Симе сержант.
На жезл тут же попался тощий автомобилист, катящийся к морю на еле живом от старости Фольксвагене, прозванном у себя на родине «жук», со скоростью двадцати километров в час. Пойманный автомобилист с трудом выкарабкался из своей машины и, как-то сразу уменьшившись в размерах, засеменил к окну.
- С вас десять, - без обиняков объявил ему старший лейтенант.
Водитель замешкался, пытаясь по интонации уловить - "десять" чего? Так и не добившись ответа на свой безмолвный вопрос, он порылся в бумажнике и достал ка-кую-то неизвестную купюру. "Вот", - протянул он.
- Валюта? - приподнял бровь старший лейтенант.
- Нет-нет, - засуетился водитель. - Литы. Лиетува, - улыбаясь, закивал он. И еще раз повторил: - Лиетува. – Наверное, для того, чтобы не было недоразумений, из каких краев деньжата.
-Значит, валюта, - сказал старший лейтенант, взял купюру, и, краем глаза ухва-тив на ней чей-то портрет и желтую, не отразившуюся в мозгу цифру, спрятал деньги в карман. Да и не знал он все равно, чему в перечислении на его деньги равнялась купюра литовца. Правда, и литовец не знал, десять чего, в пересчете на деньги лейтенанта, он отдал. Это была тонкая игра, разработанная гаишным гением старшего лейтенанта Зафедул-Дубровского. Иногда, правда, попадался всякий неликвид, который потом нигде не обменяешь, но, в целом, метод себя оправдывал.
- Ваша фамилия? - спросил литовца старший лейтенант, собираясь что-то запи-сать в блокнот.
- Черняускас, - ответил литовец, не понимая, зачем теперь-то нужна его фами-лия?
- Можете продолжать движение, товарищ Черняускас, - обозначил отдание чес-ти литовцу старший лейтенант.
-И что мне с этим делать? – рассматривая литы, спросил себя лейтенант после того, как литовец уехал. Потом, так и не ответив на свой вопрос, смял литы в комок и выбросил их в корзину. - А мы займемся его фамилией.
И он предложил заменить последние пять букв «ускас» в фамилии литовца на одну цифру «5». При этом, правда, все литовцы как-то одинаково получились, на одно лицо, но лейтенант, потеребив свой чуб, вышел из положения.
- Так они на одно лицо все и есть, - заключил он.
-Кто, литовцы? – удивился Сима, не заметивший ранее такой закономерности.
- Нарушители движения, - пояснил лейтенант.
-А что, все литовцы нарушители? – шепотом спросил Сима у сержанта.
-За мою память это был первый литовец, проехавший здесь, - ответил сержант.
-Тогда, конечно, все, - согласился Сима.
В то самое время, как старший лейтенант расправлялся с литовцами, Голубенко, мгновенно и незаметно, не отрывая влюбленных глаз от старшего лейтенанта, накре-нился к корзине, нащупал сверху пальцами смятый комок, уцепил его, откренился на прежнюю свою ось, и змеей вскользил деньги в карман своих серых штанов. Когда сержант Подопри-Гора, вдруг закашлявшись, стал активно изворачиваться и изгибаться всем телом в сторону корзины, и, однажды, сумел-таки изогнуться в такой конфигурации, что стало видно ее содержимое – литовских денег там уже не было.
И тут в разговор внезапно влез ободренный литами Голубенко.
- Соотечественники! – заговорчески прошептал он, округляя из-под кустистых бровей глаза.
Соотечественники даже присели от неожиданности.
- Со-о-те-чест-вен-ни-ки! – повторил Голубенко нараспев, явно наслаждаясь со-звучием непривычного слова. – Вы в последние годы ничего не замечали?
- В какие такие последние? – не понял сержант.
-Ну, в те, - прошептал, показывая куда-то себе за спину Голубенко, и для на-глядности выразил на лице крайнее омерзение.
Сима, сержант и старший лейтенант переглянулись. По их лицам было понятно, что в означенный период они ничего такого не замечали.
- В фамилиях ИХ??? - заговорчески показав глазами в потолок, наводил непо-нятливых соотечественников на мысль Голубенко.
Уяснив себе, что от соотечественников понимания он не добьется, Голубенко сорвался с места и бросился к маленькой шифоньерке, где хранились старые газеты для растопки печи. Выхватив из шифоньерки ворох, он рассыпал его по столу. Пожелтев-шие газеты закрыли собою даже стаканы.
Голубенко стал наугад выхватывать газеты, суматошно их разворачивал и тыкал ими в носы присутствующих.
- Смотрите! - требовал он, плюясь при разговоре. - Смотрите! Лысенко! Видите? Бухарин! Что, еще не поняли? Сейчас поймете. - И он продолжил суматошно ворошить газеты дальше. - Слюньков!.. Пятаков!.. Худайбердыев!.. - А вот пресса поновей. Ага! Горба-…
- Нет, - прервал его старший лейтенант, - это уже не ново.
-Черно-…
- И это устарело.
- Жири-…
-А про этого вообще забудь!
-Словом, - задыхаясь от собственной находки, заключил Голубенко, -…Словом, вы только посмотрите – про что их фамилии?
-Про что? – спросил Сима.
-Ведь все про какие-то увечья, пороки и непотребства!
- Ну, и дальше что? – спросил как-то незаметно упустивший лидерство, и от того помрачневший, лейтенант.
- А вот что! – с жарким энтузиазмом воскликнул Голубенко. – Если человек Иванов, значит, в роду у него Иван был. Если Попов - значит поп. Этому еще в школе учили. А если Дураков - значит дурак?! Я так понимаю?!
-А что, есть и Дураковы? – спросил Сима.
-Ну, раз есть Бесфамильные, чем же Дураковы-то хуже? - резонно заметил сер-жант.
- А ведь он прав, - мрачно сказал старший лейтенант. - Мы тут переживаем, что всякие там Ивановы-Петровы-Сидоровы живут так... в общем, как живут. А как же им жить иначе, если ими столько лет командуют люди с такими фамилиями?
-А, стало быть, и с такой наследственностью? – догадался сержант.
Все задумались не на шутку.
- А может, их вообще отменить, фамилии эти, к чертям собачьим? – предложил начавший тему старший лейтенант. –Тогда, без фамилий, все люди станут как братья. Братья - они, ведь, потому и братья, что у них фамилия одна. А если нет вообще ника-кой - это еще больше братья получаются. Только с заднего бока. А об экономии и го-ворить нечего. Братья между собой не воюют! А деньги, что тратятся на оружие, кроме милицейского, конечно, раздадут…-
