вставали как понятия равнозначные, означающие один процесс – существование небытия. Хотя, если вслушаться и вдуматься в это словосочетание, то разве может небытие существовать?
Но я была уверена, что небытие существует, и это существование как раз и проходит в глубинах той пропасти, над которой меня удерживало мое сознание. И страх веющий из пропасти, как раз и объяснялся боязнью соприкосновения с небытием, опасностью низвержения в ничто и утерей целостности своего «я». Небытие пугало именно утерей собственного «я», возможностью обезличиться, раствориться в «мы» как в ничто, потому что для местоимения «я» местоимение «мы» - это в большинстве своем серная кислота, разъедающая целостность и индивидуальность, растворяющая собственность и частность: быть всем равносильно быть никем, отсюда «я» в «мы» - это ничто, составляющая, которая в любой момент может быть заменена на такую же по значимости сос-тавляющую.
***
Рассматривая свою психику изнутри, я обнаружила реаль-ную возможность управлять своим «я». Видимо критичность ситуации, страх перед соприкосновением с небытием, укротил строптивость психики, превратив ее в послушное орудие моей воли. Обнаружилось, что мое внутреннее «я» - двулико: одна его часть находилась в сознании, или точнее являлась сознанием и управляла как джойстиком второй частью моего «я» - устоявшейся за годы онтогенеза внутренней системой взглядов. Я-сознание было первичным и послушным, хотя, безусловно, требовало к себе пристального внимания и концентрации. Я присутствовала в нем и регулировала пове-дение моего второго, внутреннего «я», которое представляло собой мое мировоззрение. Это было я-мировоззрение - огромный объем информации, знания и опыта, который осел в глубинах долговременной памяти за тридцать два года моей жизни. Всматриваясь в него, я видела сотни лиц, слышала тысячи голосов, чувствовала десятки тысяч ощущений, которые в комплексе образовывали слаженный, действенный хор моей прошлой жизни: общения, прочитанного, услышанного, увиденного. Единое многоголосье моей прошлой жизни оживало, как только к нему обращалось я-сознание, пробуждалось, стремилось заявить о себе и показать себя. Оно хотело быть услышанным и востребованным. Оно призывало к себе, притягивало взор, и я-сознанию достаточно было только обратить внимание на ту или иную составляющую я-мировоззрения, как она тут же пробуждалась, оживала, расцветала и была готова к употреблению: ее оставалось только взять и донести, употребить с той или иной целью.
Я-мировоззрение во всем своем информационном богатстве было направленно на воссоединение с я-сознанием: две половины моего «я» внутренне стремились друг к другу, тянулись навстречу, пытаясь объединиться, образовать единство и целостность. Но как только я-сознание отключалось, успокаивалось, я-мировоззрение тоже отходило в тень и замирало в тревожном ожидании новой близости. Запечатленные в памяти лица исчезали, голоса умолкали, ощущения растворялись в пространстве. Я-мировоззрение «засыпало», замыкалось в себе, для того чтобы вновь пробудиться под воздействием я-сознания.
Мне вдруг открылось, что мое я-сознание смотрит на мир через призму я-мировоззрения, причем первичность я-сознания или я-мировоззрения долгое время оставалась для меня открытой. Эти две важнейшие составляющие моей психики были столь равнозначны и весомы, что мне было трудно установить какая из них определяющая и наиболее важная. Поэтому я доверилась интуиции и увидела себя и свое внутри через структуру я-мировоззрения, которая как очки была надета на я-сознание. Как подсказывала интуиция в этом дуэте я-сознание было первичным.
Я-сознание, однозначно, было заложено в мой мозг природой, потому что я обозревала его как целостную природную организацию, которая корнями уходила в глубины нейронных структур психики. Корни сознания уходили в основание мозга, подчеркивая единство и целостность его нейронной организации. Определенно я-сознание функционировало в унисон работе мозга, и я многое в этом процессе не понимала и не могла разобрать. А вот я-мировоззрение – это было сугубо моим приобретением, личностным, потому что я различала его структуру, узнавала многие события и фрагменты своего далекого и недавнего прошлого. Я-мировоззрение - это совокупность информации, которая запечатлялась в нейронных объединениях долговременной памяти за годы моего взросления и семейной жизни. Это то, что формировалось во мне моими родителями, близким окружением, мной самой. Оно было ближе мне, понятнее, роднее. Это была вся моя прошлая жизнь: родные лица, знакомые события, видимые ранее пейзажи, узнаваемые фрагменты окружающей действительности.
Мне захотелось рассмотреть взаимоотношения я-сознания и я-мировоззрения более досконально и тщательно, углубиться в них, докопаться до основания, все равно заняться было нечем, а внутренняя концентрация на анализе структуры я-психики отвлекала от пугающей неопределенности моего будущего. Обозревая свое внутри, открывшийся мир функционирующей психики, я сознательно отгораживала себя от состояния тревоги и беспокойства, которые наседали, стучали пока еще в прочно закрытую дверь. Рассматривая первооснову своего существования, я отвлекалась и не слыша-ла настойчивого тревожного стука, громких призывов открыть дверь. Всему свое время, а я еще хотела пожить…
Более тщательно обозревая структуру своего внутреннего «я», я обнаружила, что оно действительно, состояло из природного активного начала – я-сознания, и приобретенного, действенного и направляющего – я-мировоззрения. Причем я-мировоззрение в этом дуэте не было пассивным звеном. Это были не просто очки, надетые на активную природную составляющую, а очки функциональные, действенные, осуществляющие выборочный поиск, изменяющие угол обозрения в зависимости от желания я-сознания. Мое я-сознание словно находилось за я-мировоззрением, в его глубине, основании. Поэтому получалась, что, даже рассматривая себя изнутри, я смотрела на себя через сложившуюся систему взглядов - я-мировоззрение: просвечивая его, пронзая взглядом. Мое я-сознание было словно оплетено, упаковано в я-мировоззрение, поэтому любая мыслительная деятельность, активность сознания, была напрямую связана с моим жизненным опытом, с той информацией, которая была заложена в нейронные объединения долговременной памяти в течение всей моей жизни.
Все это было так сложно и интересно, что я отвлеклась от тревожной неопределенности моего будущего, забылась. Ощущение близости смерти, последних мгновений жизни, прошло, отступило на второй план, а на первый выступил методичный анализ структуры собственной психики, основания, о котором я столь долгое время не имела никакого представления.
Впрочем, и раньше в повседневной жизни я была слишком спокойна и хладнокровна, особенно, когда решалась моя судьба, перед лицом значительных перемен в своей жизни. Я редко нервничала, ругалась, волновалась. Сознание всегда преобладало во мне: и дома и на работе, может быть, поэтому я так быстро обуздала свою психику, взяла ее активность под свой контроль. Я и на своих мальчиков смотрела не как влюбленная жена и мама, а как человек, который просчитывал каждый их шаг, наперед знал каждое их движение и слово. И для меня эта прогнозируемость жизни была важнее чувств и эмоций. Я всегда останавливала свои эмоциональные порывы, понимая, что мы не рабы влечений – мы люди, сознательно выбирающие свой путь в жизни.
- Но если ты такая умная и все наперед знала, то почему не предусмотрела трагедию? – я-мировоззрение обратилось к я-сознанию, и я вдруг поняла, что я-сознание пусть и первично, заложено в мой мозг природой, но оно может активироваться и со стороны я-мировоззрения. Оказывается, в моем сознании заключена не только сила природы, идущая из глубин мозга и выделившая человека из мира высших животных, но и элемент подчиненности, который позволяет силу природы контролировать и направлять в нужное русло со стороны социального окружения. Оказывается, энергия нейронного комплекса сознания в какой-то степени подконтрольна и зависима от активности я-мировоззрения, которое само хотя и не является нейронным комплексом, но видимо образует или входит в некую нейронную структуру, которая оказывает вли-яние на протекание естественных процессов. Оказывается, сложившиеся на основе нейронных объединений долговременной памяти стереотипы взглядов, которые и образуют я-мировоззрение, в зависимости от степени своего совершенства могут в той или иной степени влиять на протекание нейрофизиологических процессов в я-психике: на ее познавательную и творческую активность. Наравне с другими нейронными комплексами головного мозга я-мировоззрение принимает активное участие в организации сознательной деятельности, или в том, что мы привыкли называть «мы-шлением».
Возможно, сформировавшаяся за последние тысячелетия нейронная структура мозга человека, как составляющую включила в себя я-мировоззрение, в результате чего у я-психики появились новые функции, например, функция смены доминант. А именно, впервые я-сознание из ведущей и направляющей силы превратилось в ведомую, контролируемую организацию, в своеобразный поисковый механизм, направленный на удовлетворение запросов от я-мировоззрения. В этом случае я-мировоззрение становится доминирующим, а я-сознание превращается в механизм, с помощью которого я-мировоззрение удовлетворяет свою естественную потребность в познании: получении, усвоении, хранении и извлечении информации. Получается, что, сформировавшись на основе я-сознания, я-мировоззрение со временем использует возможности я-сознания для формирования более совершенной собственной внутренней структуры, для организации своего внутри, которое представляет собой внутреннюю информационную базу, некий аналог предстоящего информационного пространства. Причем, чем совершеннее внутренняя структура я-мировоззрения, чем богаче внутренняя информационная база, тем совершеннее и дисциплинированнее я-сознание, тем меньше оно зависимо от активности пре-дстоящего внешнего мира.
***
А как же чувства и эмоции, где их место в структуре я-психики?
Этот вопрос возник неожиданно, практически сразу после понимания взаимоотношений между я-сознанием и я-мировоззрением. Чувственно-эмоциональная составляющая я-психики корнями уходила в глубины подсознания, и я по глупости попыталась обозреть и ее, взглянуть в ту пропасть, из которой веял холод и страх. Это было моей ошибкой, потому что обращенный в бездну взгляд тут же был встречен и зафиксирован, словно бездна ожидала этого. Я уже не могла оторваться от втягивающей в себя глубины бездны, хотя я-мировоззрение почувствовав приближающуюся для себя опасность, попыталось избежать роковой участи, мобилизовав весь энергетический потенциал я-сознания. Но оказалось, что энергетические возможности я-сознания слишком преу-величены. Власть я-сознания, да и сам феномен сознания, в одно мгновение были разрушены и низложены, а мое я-мировоззрение вдруг явственно ощутило на себе иную силу -
