понимание гибели я-тела и последующая неизбежная смерть я-психики криком заставляет ее заявить о себе, высвободиться из-под опеки гибнущего тела, попытаться продолжить собственное независимое существова-ние. Видимо накануне своей гибели из-за я-тела, я-психика очередной раз показывает свое отчаянье и ошибочность порочной зависимости от второстепенного, в котором я-психика просто находится и развивается. В эти мгновения она в полной мере ощущает несправедливость происходящего, когда разрушение формы влечет за собой гибель содержания. Причем несправедливость ощущается вдвойне, после понимания факта возможности замены формы на иную, искусственную, как правило, более совершенную и устойчивую по отношению к смерти. Только нехватка времени мешает я-психике заменить форму и продолжить свое существование. И эта обреченность перед случайностью, бессилие перед действительно возмож-ным, криком отчаянья раскрывает истинное место я-психики в жизни человека. Перед смертью человек открывает истинную сущность своего бытия – приоритет я-психики, ее полнейшее доминирование в существовании человеческого. Но в боль-шинстве случаях, это происходит слишком поздно, чтобы исправить положение и предотвратить гибель первоосновы. Психика так и погибает, с бессилием и отчаянием наблюдая, как разрушение формы приближает ее к смерти.
Второй этап падения в ничто – это разрушение целостности психики, полный развал ее внутренней структуры и приближение к состоянию не-я-психики. Причем, приближающееся соприкосновение со смертью, перерождение я-психики в не-я-психику, разрушает психику изнутри, выбивая из-под нее основу – индивидуальное, целостное я-мировоззрение. Низвергаясь в бездну я-подсознания, я-психика предстает сначала в образе активно и гармонично сосу-ществующих я-сознания и я-мировоззрения, которые в последние секунды своего совместного существования организуют прощальный концерт из наиболее важных и знаковых событий прожитых лет. Последние вспышки я-сознания активируют в я-мировоззрении набор чередующихся, как правило, счастливых фрагментов прошлого существования. Я-психика проживает десятилетия своего существования за секунды, и, наверное – это самые счастливые секунды ускользающей действительности. Это словно девичник накануне свадьбы, прощальный фейерверк ярко-красочных эпизодов действительности от угасающего я-сознания и разрушаемого я-мировоззрения. Это вся прошедшая жизнь, прожитая за секунды, причем, какие секунды! Словно предчувствуя свою гибель в небытии, я-мировоззрение выдает концентрат наиболее важного и радостного из прошлого, пережитого и прочувствованного, поэтому и жизнь, прожитая за секунды – это сплошное секундное счастье, заполненное такой энергетикой, таким драйвом, что сам переход из бытия в небытие практически не ощущается и не замечается. Концентрат счастья как наркотик обезболивает вхождение я-психики в ничто, сводит на нет болезненное прохождение Рубикона, переформатирование в не-я-психику и соприкосновение со смертью.
Я-психика, как организация, словно растворяется в ничто, так и не успев ощутить перехода в состояние растворимости, аннигиляции. Возможно, понятие рая и нужно для того, чтобы скрасить последние мгновения бытия и обезболить ощущение утери жизни? Но как все-таки прекрасна жизнь в своих последних мгновениях! Если Дима, уходя из жизни, видел то, что видела я – он вошел в мир небытия празднично и красиво. Во всяком случае, я испытывала приливы вселенского счастья и глубокого умиления от картин своей жизни, чередой промелькнувших у меня перед взором. Не было ни сожаления, ни разочарования, ни жалости к себе – сплошное блаженство от прожитого и сопровождающего в небытие.
И, наконец, последний этап падения в ничто – это разрыв целостности я-мировоззрения на тысячи составляющих, которые сами по себе не представляли из себя уже никакой ценности. Последний этап вхождения в небытие - это утеря целостности внутреннего «я», возвращение на допсихический уровень. Я-психика со всеми составляющими «я» исчезает, а вместо них приходит ощущение обезличенного присутствия в массе, незримого ощущения потока как действия, как вечно ускользающего фрагмента небытия. Я-психика переходит в состояние не-я-психики, которое характеризуется неуловимостью, незакрепленностью, безличьем, неуничтожа-емостью и целым рядом других характеристик, которые я ощущала, но обозначить словами-знаками не могла, слишком тонки и противоречивы были их оттенки.
***
В целом, состоянию падения в ничто тяжело дать определение. Как можно определить ускользающее и нефиксируемое? Оно мало того, что тенью проскальзывает мимо, за него невозможно зацепиться, его нельзя разорвать и выделить фрагмент, закрепить и рассмотреть как яркую осознаваемую картинку. В этом ускоряющемся падении ощущение ничто проявлялось в том, что психика теряла свойство присутствия. Она вроде бы и была, присутствовала как комплекс нейронов и нейронных организаций, но одновременно, это присутствие было кажущимся, потому что на самом деле, в своей действенной основе ее уже не было. Как форма: нейроны и нейронные комплексы она оставалась, а как содержание: функциональная действующая единица она исчезала, ускользала и терялась в факте невозможности присутствия, в факте обретения себя уже как не-я-психика. Оказывается, что для психики важно не внешнее присутствие, как формы, как нейрофизиологического ансамбля, с высоким уровнем внутреннего совершенства - для психики важно внутреннее присутствие, присутствие в себе, как непротиворечивого содержания, как многогранной психической функции. Как раз именно последнего присутствия психика лишалась по мере вхождения в небытие и соответственно приближения к смерти.
Низвергаясь в бездну небытия, постоянного отсутствия для себя, психика приобретала совершенно новое состояние - состояние неопределенности как для себя самой, так и для оценивающего. В этом состоянии присутствие психики как я-психики было исключено и, соответственно, в принципе невозможен факт присутствия наблюдателя или оценивающего. Небытие – это отсутствие любого присутствия, это состояние не-я-психики. Возможно, поэтому небытие в принципе непознаваемо? Если в нем невозможно присутствие, если любое присутствие в небытии переходит в состояние от-сутствия, то как можно обналичить его содержание, ведь отсутствующий не в состоянии высветлить содержание процесса, в котором его присутствие в принципе невозможно?
Но если предположить, что падение в ничто это процесс обратимый, если я-психика только входит в третий этап падения – разрыва целостного я-мировоззрения, соприкасается с небытием, а потом, по тем или иным причинам возвращается в мир реальных событий, то в этом случае, разве возврат из небытия не зафиксируется в я-мировоззрении? Разве вернувшееся из небытия я-мировоззрение не сложит пусть из обрывочных фрагментов представление о смерти или о ничто, ведь природно оно к этому готово? Я-мировоззрение всегда открыто для восприятия любых объектов, поэтому, попав в небытие, оно по идее должно успеть его обозреть и запечатлеть хотя бы часть, мгновение.
Но здесь возникает другая проблема: обозревая небытие я-мировоззрение, на первый взгляд, не может его запечатлеть, потому что любое запечатление связано с фрагментарной записью событий, а ничто, как и смерть, и небытие для я-мировоззрения всегда целостно и нефрагментарно. Я-мировоззрение в силу прежде всего, своего внутреннего несовершенства пока еще не в состоянии ничто разорвать и разложить на составляющие, поэтому как совокупность событий и фрагментов ничто для я-мировоззрения не су-ществует, а как целое или как непрерывный поток (существование) я-мировоззрение в силу того же несовершенства не может ничто обозреть, запомнить и вынести из небытия в бытие для идентификации и изучения.
Кроме этого, попадание в небытие переформатирует я-психику в не-я-психику, которая отличается от я-психики тем, что структурно и функционально она может полноценно присутствовать в небытии. Если я-психика не в состоянии присутствовать и обозревать небытие, потому что природно она для этого не предназначена, то не-я-психика - это качественно новая форма присутствия и организации, которая позволяет присутствовать на допсихическом уровне и обозревать процессы, происходящие задолго до появления человека, как представителя разумной материи. Природа четко указала на возможность быть в бытии я-психике, и соответс-твенно наделила ее соответствующей структурой и функциями, и быть в небытии не-я-психике, с соответствующими функциями и структурой. Смена пространства присутствия для я-психики и не-я-психики в принципе невозможна. Получается, что и познание падения в ничто, как и познание небытия, в принципе невозможно, потому что сам процесс познания – это функциональное свойство я-психики, а в падении в ничто и в небытии я-психика присутствовать не может.
Но почему мне удалось обозреть небытие, почему я смогла выделить в нем основные составляющие? Неужели мое видение падения в ничто, соприкосновения со смертью не более чем фантазия умирающего человека? Но как я могла выдумать то, о чем никогда не имела представления? Разве возможны ассоциации информации, которая ранее никогда не воспринималась?
Используя тлеющую энергию сознания – жалкие крохи с трудом собранные после бунта, я всматривалась в себя и вокруг, судорожно цеплялась за каждый выделенный фрагмент, старалась сконцентрироваться на решении взволновавшего меня вопроса, потому что чувствовала жгучую необходимость разобраться в том, что со мной происходит, необходимость высветить свое настоящее и по возможности заглянуть в будущее. Я хотела жить, но никак не могла понять, насколько это желание соответствует возможностям моего полуразрушенного организма и утратившей целостность я-психики. Может, для меня уже все кончено и раскрытие содержания падения в ничто – это последнее, что открывается мне в своем содержании? А может понимание падения в ничто поможет найти выход к жизни, к возрождению? Возможно, через понимание падения, я обрету способность возращения к жизни, подъема назад, в бытие? Может, возможен переход от я-психики к не-я-психике и обратно? Тогда в этом случае становится объяснимым допустимость обозрения небытия и преодоление Рубикона в обратном направлении. И как бы это не звучало глупо и наивно, но я готова была цепляться за каждую идиотскую мысль, за любую, даже призрачную надежду, лишь бы вернуться к жизни, возродится в бытии. Вот для этого мне и нужны были ответы, для этого и нужно было более глубокое и всестороннее понимание небытия. Знание небытия и организации не-я-психики открывало передо мной возможность более масштабного и глубокого познания бытия и структуры я-психики. И, возможно, в этом случае для меня откроются варианты выхода из ничто, возрождения – шанс повторной организации присутствия в бытии.
Действительно, разложение ничто и небытия на фрагменты невозможно, - в этом я была уверена по той причине, что ускользающие тени невозможно разорвать на
