гостям.
- Гляньте! – хвастался одетый в новенький натовский камуфляж Юрик, - Вот это парни!
У входа в зал в креслах развалились двое шкафообразных охранников в таком же камуфляже, каждый с АКСУ на коленях.
- И ещё двое в машинах. Да мне стоит только им мигнуть – они тут всё в клочья разнесут! И владельцы клуба это зна-а-а-ают, знают!
Негромко стучал генератор за стеной, блымала светомузыка, музон хоть и отвратный, но ненавязчивый, что-то там из блатняка. Толика вот нету – ему такая шняга нравицца… Вспомнив про Толика, вспомнил и свой последний, с ним и с батей, поход в ресторан; где так оригинально «познакомились» с Белкой. Тьфу, с Элеонорой ещё. Поневоле обвёл зал взглядом, - но знакомых рож, вроде бы, не было. Незаметно потрогал висящий в кобуре (Элеонора же, тьфу – уже Белка! сшила) наган… Без нагана я больше никуда. Хорошая, кстати, подвеска, - висит подмышкой, рукояткой вниз, удерживается ремешком на магнитной кнопке. Суёшь руку под мышку – средний палец в скобу, большим отстёгиваешь кнопку, р-раз! И наган сам выпадает в руку, выдёргиваешь и направляешь на… Как батя говорит – «на оппонента». Толик ещё, наблюдая как я собираюсь в ресторан, ехидно пропел куплет какого-то блатного автора:
- «Ка-а-агда иду я
В балаган
Я за-аряжаю
Свой наган!..» - юморист, типа.
Зал потихоньку наполнялся. В клубе было почти всё – выпивка, закуска, музыка и танцы, даже стриптиз. Антон, придвинувшись ко мне, шепнул что тут и доступные девочки есть – на любой вкус! Кому что… Вот уж не до доступных девочек… Да и проблем с этим в городе – никаких.
Витёк пришёл! Наташка, - с параллельного. Народ потихоньку подтягивался. Как же я их всех рад был видеть!
Вообще собралось не много, - человек десять. Аньки – не было… Блэки тоже не пришёл. Пошли разговоры за «а помнишь?» Выпили. Принесли покушать. Видно сразу было кто как живёт – девчонки в основном ели со сдержанной жадностью, видно было, что возможность хорошо, разнообразно и досыта поесть предоставляется сейчас не всем и не всегда… Юрик стал понтоваться стволом, - достал из-под мышки, как у меня, - только из фирменной кобуры пистолет, выщелкнул обойму:
- Во, - говорит, - Без этого сейчас никуда! Время такое!
Проходящий официант сделал вид, что ничего не видел.
Все потянулись подержать, покрутить. Пошло «Оооо, вещь!» да «Нифига ж себе!», ну и, ради чего, собственно, Юрик ствол-то и показывал «Ну ты крут нереально!»
Юрик довольно улыбался:
- Глок-17, не баран чихнул!
Ажиотаж был прям такой, как если бы в своё время покойный Стив Джобс объявил о выпуске айфона, а у Юрика он уже на кармане. Антон шепнул мне, что он тоже со стволом, батя дал свой, на вечер, - ПММ. Антон мой друг, ему я тоже шепотом сказал, что и я «заряжен», что наган, - но не стал уточнять, что переделка. Переделка переделкой, кстати, зато мой собственный… А так – никому и знать необязательно. Времена понтов давно прошли.
Но видать, не для всех, - Юрик, уже в середине вечера, когда подпил, саданул из пистолета в потолок. Чисто для понтов. Тут же зажгли полный свет, прибежала охрана, - но быки в камуфляже оттеснили их в сторону; старший что-то сказал мэтру, - и снова приглушили свет, халдеи рассосались по своим местам. Старший подошёл к Юрику, что-то пошептал ему на ухо, и забрал пистолет. Юрец сразу скис, - ну ясно, охрана настучит бате, а батя у него суров. Дорого ему понты обойдутся, наверно.
Но всё одно, посидели мы классно! Повспоминали про прошлое, поговорили про настоящее. Кто как устроился. Антон сказал, что дела пока идут ничего себе; он помогает бате. Сейчас завязались с папой Юрика, - на поставки скотины. Этой осенью по бывшим совхозам, колхозам, фермерским хозяйствам, или как их там, много стали резать скотины – нечем кормить в зиму. А Юрика батя наладил консервирование. Рассчитываются с кем как. Соль здорово выросла в цене. Просто очень. Сахар. Курево – так вообще влёт! Но главное – оружие! Кто на складах с оружием сидит – тот богач! Но Администрация никого к складам не подпускает. Хотя «ручейки» имеются, конечно… А Блэки, говорят, в бандиты подался. Да-да, не в гопы, а в натуральные бандиты, те, что живут налётами на склады со жрачкой и на арсеналы.
Я прямо отдыхал душой. Всё было почти как в прежнее время, только прикид другой, да разговоры не те.
Пока там ребята танцевали с девчонками, мы – я, Антон, Санёк, Игорь, - скучковались возле Юрика и ещё врезали вискаря. Мне, вообще-то нельзя, у меня аллергия, - но да чёрт с ним! Зал был полупустой, три четверти – тёлки.
- Съёмные, - презрительно скривившись, отметил Юрик, - Сейчас вообще с этим делом легко стало, - самые лучшие за пару банок консервов и пачку макарон дадут. А если ещё и шампанское!.. Только воняют. Тут, в городе, без воды сейчас вообще труба. Думаешь, они часто моются? Баня сейчас знаешь сколько стоит? А что зимой будет – индец!
Меня чёрт за язык дёрнул сказать:
- Подохнут все. Батя сказал, что половина за зиму передохнет. Эти – уж точно!
Наступило молчание. Честное слово – как будто холодком протянуло; всё впечатление от того, что как будто «всё как прежде» сразу пропало. Юрик опустил голову и вполголоса сказал:
- Вот и мой батя так считает…
- Вы о чём тут? – подошла раскрасневшаяся после танцев Наташка. Она ничего, когда приоденется-то… Интересно, она тоже воняет? С водой-то везде напряжёнка…
- Да вот, обсуждаем, что дофига народу подохнет в эту зиму! – откровенно доложил ей Антон.
- Да ну… Да как вы можете! Перестаньте ерунду говорить, - всё наладится! Гадость какую говорите! Моя мама говорит, что ей её мама рассказывала, что в Войну ещё хуже было – и намного! В землянках жили. Это когда, знаете, в земле… И ничего! Выжили. А сейчас вон… Нормально! Всё наладится! Пошли лучше танцевать! – и утянула Юрика.
- Наладится!.. – передразнил её Антон, - Она бы видела, куда оно всё «налаживается», в деревнях-то! Горючки нету, всем всё пох. Жрать скоро нечего будет. Звереют на глазах! Батя нанял вояк с пулемётом, склад охранять, - уже пару раз в воздух стреляли, прикинь! Не из-за бандитов, нет, с теми мир, откупаемся, – своих же гоняли, деревенских. Не, до «наладится» тут как до Луны раком…
Я с ним был согласен. Всё, что я видел, слышал, делал, - говорило о том, что старая жизнь кончилась окончательно, как бы кому не хотелось верить в другое. Да Наташка, скорее всего, и сама-то не верит; так, просто не хочет думать. Когда думаешь, - страшно становится. А тут – музыка, электрическое освещение, есть что покушать и что выпить, всё ПОЧТИ как прежде. Вот и батя говорит, что дофига народу живут как бабочки-однодневки, - они и «до того» о будущем не думали, будущее не прогнозировали; они и сейчас всё рассчитывают, что «всё вот-вот наладится». Сам я «что обойдётся и наладится» перестал думать после смерти Устоса. Даже нет, - после того, как я готовился с устосовой шипастой палицей прыгнуть в толпу терзающих его гопников, чтобы убить хотя бы одного-двух, до того, как они меня… После того, как от души врезал палицей по затылку раненому гопнику на козырьке подъезда; этот отвратный хруст… Я скривился, меня чуть не вырвало. Надо завязывать больше пить. Антон обнял меня за плечи; и я рассказал ему про тот бой. Он слушал меня не перебивая, с остановившимися глазами. Да, такого у него ещё не было.
И тут я увидел ЕГО.
***
Это был точно тот гоп, старший у нападавших на Башню. Любитель «Металлики». Я его видел-то мельком, но хорошо запомнил. Наглая рожа, блондинистый хаер, сейчас зачёсанный набок; только что куртка другая. Из-за куртки я на него и обратил внимание, - он пытался пролезть в зал мимо охраны, и скандалил, не давая тыкать в себя металлодетектором, - а лбы из охраны, с короткими дробовиками на ремнях и с электрошоковыми дубинками на поясе, оттесняли его к выходу. Я вытянул шею стараясь видеть происходящее. Наконец, когда старший охраны, надоев препираться, ткнул ему в подбородок ствол своего «ремингтона», гоп смирился, и отдал в гардероб хорошо мне запомнившийся двуствольный обрез-вертикалку, получив взамен металлический жетон.
Вошёл в зал, щурясь на как раз включённое освещение – снова разносили жрачку, - зашарил взглядом, отыскивая свободный столик, но тут же отвлёкся на танцующих девчонок, аж чуть не слюни потекли. Чем-то он здорово напомнил мне нашего Ибрагима-Бруцеллёза, - повадками, что ли; или блудоватой манерой глядеть куда угодно, только не в глаза… Пить я уже не мог, есть тоже. Чёртова «Металлика» застучала у меня опять в ушах. «Это от выпивки, только от выпивки, пройдёт!» - уговаривал я сам себя, но точно знал, что «пройдёт» это только одним способом.
Я ничего не сказал Антону, он как раз урыл танцевать; в конце концов он теперь знает, где я живу; в смысле – что живу там же, и линять из города нипочём не собираюсь. Только подошёл попрощаться с Юриком. Тот как раз разговаривал с только что вошедшим типом, который чем-то показался мне странно знакомым.
- Куда ты, зачем? Мы тут до утра зажгём, потом ребята тебя домой на машине отвезут! Чё ты?..
Но я отмазался; сказал, что нужен дома. Что мы договорились, что меня заберёт Толик на тачке.
- Ну смотри. Твоё дело.
- Юрик, а сколько всё это стоило? Ну, весь вечер? Чем тут платят?
- Да что ты, старик, волнуешься? Я за всё плачу.
- Нет, просто интересно.
Вместо ответа Юрик достал из кармана пачку ярких, с голографическими наклейками, бумажек. Вынул пару, сунул мне:
- Во! Самая твёрдая на сегодня валюта! А сколько на баксы или евро, - да ты офигеешь! За этот вечер – в прежние времена всю нашу школу можно было купить, вместе с завучем! – он довольно заржал.
На бумажке, которая на ощупь была как пластик скользкая, я увидел выдавленный логотип МувскРыбы - большая синяя рыба, что-то типа осетровых; и надписи, надписи. Трудно разобрать в полутьме и сполохах цветомузыки.
- Долговое обязательство. Типа кредитного билета. Обмениваются на стандартную банку консервов, рыбных. Или мясных – по текущему курсу. Вот эти – по 1 банке. Вот эти, - глянь! – по десять. Твёрдая валюта! Съестная. Знаешь, сколько сейчас одна такая бумажка в баксах? Ты офигеешь!
Я вспомнил, что и точно, я видел такие бумажки, ходящие на базаре, вместе с талонами администрации и старыми долларами и евро, но тогда я не разглядел их. Сейчас поднёс к глазам, - класс, надписи выпуклые, рыба отсвечивает радужно, - голограмма!
- А тож! – покровительственно сообщил Юрик, - Батя на монетном дворе заказывал, где деньги печатали. Давно ещё. Вон, Женька подвёз только что! – он мотнул головой в сторону цивильно одетого типа, теперь стоящего рядом с охранниками – Батя - предусмотрительный! Это по защите как деньги, уж покруче «талонов» Администрации!
- Это точно, это точно… Они такие… Предусмотрительные…- только и мог сказать я.
Сейчас я узнал типа, привёзшего деньги, - это прямо вечер встреч! Причём – неприятных встреч, - это был тот человек, что в начале лета застрелил у меня на глазах пьянчужку, мешавшего проезду машины с каким-то важным деятелем. Застрелил трусливо, в спину, чтобы выслужиться перед своим боссом, - и тут же уехал. Узнал я его, да. Не удалось удрать из страны, значит.
- Юр, а кто это? – указал я Юрику на типа.
- А? Это? Это Женька Паралетов, недавно у отца работает.
- Хорошо его знаешь?
- Да
