покопался в бумагах, оставшихся в квартире, да и по наклейкам на самих бутылках, стало ясно откуда это: квартира принадлежала родственнице какого-то таможенного чина, а спиртное – из дьюти-фри, безналогового магазина в аэропорту, скорее всего. Или «для дьюти-фри» - неважно. Когда и как он успел натаскать такое количество спиртного в квартиру, и никто не заметил?.. Может быть, он занимался барыжничеством спиртным давно и регулярно?
Такое количество качественного алкоголя по нашим временам было, конечно, ценностью. На рынке за него дали бы хорошую цену – будь у нас потребность продавать такую ценность. Но нам это было ни к чему – по нынешним временам, когда «состоятельность» определялась, как сформулировал ещё давно батя, «ценностями первого порядка», мы и так были «богатые».
Во всяком случае, мы получали теперь по порции красного вина за обедом, - «для повышения сопротивляемости организма!» - как пояснил батя. Себе он наливал хорошего коньяка. Сам он не то чтобы бухал, но полюбил проводить вечер со стаканчиком качественного виски или текилы. Для вискаря специально намораживал себе кубики льда и кайфовал, - копался по своим делам, параллельно прикладываясь к этому пойлу.
- Красиво жить не запретишь! Тяга к гламуру найдёт тебя даже после Песца! - как охарактеризовал это Толик.
А батя, подмигнув ему, соглашался:
- Как уверяют врачи, пятьдесят граммов коньяка за ужином – это не только полезно, но ещё и мало!
Володя предложил перегнать крепкие напитки в спирт, который можно было бы использовать массой способов: и для изготовления настоек лекарственных растений, и для лечения, и как топливо для спиртовок. Сделал сам импровизированный самогонный аппарат, используя скороварку и змеевик из трубки от испарителя холодильника, - но батя сказал, что для нас это не критично, - у нас для спиртовок хватает парфюма, для примуса и паяльной лампы – бензина. А вообще, говорит, Володя, - думай, как строить печку. В батиных компьютерных архивах нашлись несколько книг по печному делу; вплоть до «порядовки», как он это назвал, - как делать печь батя поручил разобраться Володе, и тот углубился в эту сферу, что-то считая, чертя на бумаге и прикидывая.
Помимо двух маленьких генераторов, «зашопленных» нами во время мародёрки в садовом магазинчике, мы разжились и парой генераторов больших, установленных Васильевной в магазине. Их не стали перетаскивать, только прокинули от них кабель на запитывание нашего домашнего хозяйства. Заводить генератор на весь вечер, а тем более – на день, батя счёл непозволительным жлобством; и ген заводили только на несколько часов – зарядить аккумуляторы, запитать морозильники, посмотреть сообща с моего компа какой-либо фильм.
Доставка воды реально утомляла, как и многое другое, что раньше казалось само собой разумеющимся. Толик сразу, сходу отказался, заявив, что лучше он будет как верблюд, пить раз в неделю, чем каждый день ползать ужом по дыркам. Так что таскать приходилось мне, бате и Володе, иногда по очереди, иногда – всем вместе. В общем-то и не каждый день – надо было лишь наполнить пару 40-литровых пластиковых бочек на кухне, откуда уже мама с Людой брали воду для готовки – фильтровали её, кипятили… Технология походов за водой была несложная, но по времени и усилиям затратная: нужно было пройти в квартиру четвёртого этажа, откуда был пробит проход над аркой в здание бывшего Института Физкультуры. Отключить питание на мине. Отодвинуть в сторону диван, закрывавший лаз в Институт. Диван одновременно закрывал лаз – и являлся контейнером для одной из бомб-«сюрпризов», производство которых Олег развернул «в околопромышленных масштабах». Оттуда попадали в один из кабинетов. Из этого кабинета, опять же отключив мину-сюрприз, через пролом в перегородке попадали в соседний. Оттуда – в коридор. Спускались по лестнице, проходили внутренними переходами – и попадали в бассейн, в наше тайное водохранилище, вход в который также был заминирован, а снаружи – ещё и забаррикадирован. Напевая
- Ее-е-есть в графском парке
Чёрный пру-у-уд,
В нём лилии цвету-у-у-ут…
Цвеееетууут…
батя ведром на верёвке начерпывал воды; наполняли 5-литровые пластиковые баклажки из-под покупной питьевой воды, которые мог таскать Володя; или 19-литровые большие бутыли от офисных кулеров, которые было удобно таскать за ручки нам с батей. В несколько переходов перетаскивали упакованную воду к пролому. Опять включали питание на мины в бассейне, на входе в кабинеты. Перетаскивали воду в пролом в стене. Задвигали пролом диваном, также включали питание на мину. И уже оттуда перетаскивали воду на кухню. В общем-то не особо сложно, если не заморачиваться самим процессом и думать при этом о чём-то отвлечённом. Например, как бы всё же найти возможность добыть себе пистолет; или как бы вновь встретиться с Анькой… Вспоминать какой-нибудь фильм, насвистывать песню. Главное, не думать о тупой рутинной работе. Впрочем, готовить жрачку; или таскать воду за три километра тележкой от набережной, постоянно рискуя или подцепить заразу, или схлопотать пулю от отморозков, было бы ещё тяжелее и противней. В общем, я к этому относился, как и советовал батя, как к неизбежному злу, что и говорить.
Батя пытался строить женщин, чтобы меньше расходовали воды, но встретил дружный отпор. Его наставления, что посуду бы можно бы и не мыть, - всё равно из неё есть; и исторические экскурсы, что «в средние века, кстати, даже при дворе коронованных особ тарелки не мыли, а давали перед переменой блюд вылизывать собакам…» встретили такие едкие высказывания, плавно переходящие в обвинения в «свинстве», что батя отступился, проворчав «если вам надо, если больше заняться нечем, то и мойте себе…»
В общем, готовка «сразу на всех, по-коммунистически» экономила и силы, и время, и посуду.
Стирали кипячением, благо всевозможных стиральных средств было в избытке. Полоскать – я сказал, что не нанимался на это таскать воду, - полоскали в бывшей бане в здании Института. И только самое необходимое – личное бельё, основные носильные вещи; постельное бельё, просто время от времени меняли на новое, в смысле – свежее; Башня большая, запасы постельного белья были в каждой квартире.
Готовили и грели воду сначала на примусе и паяльной лампе, на спиртовках, на печке-щепочнице; потом уже – на привезённой походной стальной печке. К середине октября Володя с батей соорудили здоровенную печь. Это было крупное сооружение размером с половину русской печки, какую я видел в детстве, когда с батей и мамой ездил на Урал в деревню к маминым родственникам. Под печку и кухню расчистили целую трёхкомнатную квартиру на пятом этаже: снесли межкомнатные перегородки, чтобы было больше места, и саму печку строили вплотную к несущей стене, проходящей через центр Башни. Батя сказал, что нам не хватало ещё, чтобы эти несколько тонн кирпичей ухнули через перекрытия вниз… За кирпичами специально ездили на стройку. Володя, начитавшийся специальной литературы, бухтел, что «надо специальный кирпич, огнеупорный, шамотный», но батя сказал «Где я тебе его возьму, с неба??» - и на этом он успокоился. Впрочем, пару ездок с огнеупорным кирпичом мы всё ж сделали – возя его остатки с находящейся в центре города старой потухшей давно котельной. Он там был запасён для ремонтной футеровки внутренности печей, - ну и у нас его пустили на внутреннюю облицовку топки.
За глиной специально тоже куда-то ездили. Достали из разграбленного хозяйственного отдела ЦУМа дверцы для печи, варочно-жарочную плиту. На колосники, как называются решётки, на которых горят дрова, батя приспособил здоровенные и толстенные чугунные решётки с уличных ливнестоков.
- Ввек не прогорят! – как заверил он, - Смотри какие толстые! И теплоаккумуляция будет хорошая!
Под трубу добыли нечто из магазина внизу, - толстое, стальное, длинное. Еле подняли на этаж. Устанавливали на подпорках, в наклон.
Вообще под внешний дымоход батя сначала хотел приспособить водосточную трубу, проходящую по фасаду – но отказался, так как «это будет демаскировать». Потом Володя кинул идею, что «дом старый, должны быть дымоходы, только они замурованы!» Но дымоходов тоже не нашли, а чтобы подключать дымоход к вентиляции – тоже не решились. В конце концов поступили просто – пробили дыру в лифтовую шахту и вывели трубу туда. Сам лифт стоял на первом этаже. Дым, проходя через длинную трубу в квартире, и так охлаждался; и добавочно рассеивался в лифтовой шахте, выходя, наконец, в лифтовую будку на крыше - в дверях из лифта в подъезд как могли заткнули щели и заклеили стыки скотчем. Толстостенная труба шла через половину квартиры, наклонно, - на ней удобно было сушить одежду.
Устройство печки, со всеми дымоводами, заняло больше месяца; но в итоге получили удачное чудовище, на котором можно было и готовить, и возле которого греться. Забегая вперёд можно сказать, та квартира, большую часть которой занимала теперь чудо-печь, стала основным нашим обиталищем с наступлением холодов, - там всегда было тепло, а то и жарко. Там, в соседних с печкой помещениях, зимой в основном и спали Васильченки и мама.
Батя у себя в мастерской соорудил печку на жидком топливе, - жидкое печное топливо, стекая по тонкой трубочке из бака, укреплённого на стене, капало и сгорало на какой-то пористой фигне; дымоход – в лифтовую же. У бати всегда тоже было тепло, не как на кухне, но всё же; единственно – от него постоянно воняло топливом.
Белка переселилась в наш подъезд, найдя «приличные аппартаменты» на девятом этаже; чтобы не лазить в проломы, потому что через первый этаж к нам на лестницу было уже не попасть: батя обрушил два лестничных пролёта в первом подъезде. И был этим весьма горд: сделал самодельную взрывчатку, пеоны пробили, как он выразился, «шурфы»; однажды Башня тяжко вздрогнула – и вуаля, попасть выше третьего этажа стало возможным только через наш подъезд, через одну лестницу, которую мы позже, организуя «фортификацию», уставили всевозможными «сюрпризами» на «баррикадах».
Толян где-то раздобыл каталитическую газовую горелку. В маленькой комнате квартиры, куда перебралась Белка, он с батей сделал из одеял тамбур, и теперь там, время от времени включая грелку от баллончиков, вполне можно было жить. Толян и ночевал – то у Белки, то у бати в мастерской, то у меня в палатке.
Я сам ещё в начале всех этих переделок, после нескольких кочевий по разным жилищам, с батиного одобрения самозахватом занял соседнюю с нами квартиру – в первом подъезде. Всегда хотел иметь своё жильё, и чтобы никто не устанавливал там своих правил. Нет, своя комната у меня и так была, но… «Ты опять постель не заправил, раскидываешь вещи, пачкаешь обои, не включай громко музыку, почему не спишь» и так далее. Всегда хотелось жить независимо. Вот и выбрал себе квартиру. А спать я приспособился, с батиной подсказки, в
