двое

Сенцову:
- Скажите, где девятый вагон?
- Этот десятый, - показал он, - значит, предыдущий – девятый.
Давайте, я вам помогу.
 Сенцов взял у женщины ребёнка, подхватил свой чемодан и проследовал к девятому вагону на посадку. Проводница, увидав залепленных снегом пассажиров, да ещё с ребёнком, быстро зарпричитала:
- Проходите скорее в вагон, бедолаги, уже отправляемся. Ну, молодёжь, всё делает в последний момент. Потом билеты покажете.
Так Сенцов с ребёнком в руках оказался в вагоне. Через несколько секунд поезд тронулся.
- Успели, - отдышавшись, проговорила женщина и сняла с головы вязаную шапочку. Большая копна волос рассыпалась по её плечам. Она была совсем молоденькой, почти ребёнком.
- Ну, спасибо вам за помощь, давайте мне малышку.
Сенцов понял, что его миссия окончена. Проводница пошла по вагону, заглядывая в каждое купе, и собирала билеты. Он вцепился еще крепче в одеяло и молящим голосом затараторил:
-  Милая девушка, дело в том, что у меня нет билета, а мне обязательно нужно ехать, вопрос жизни и смерти. Если меня высадят, то остаётся только застрелиться.
- У вас и пистолет есть?
- Нет, это я для образности. Можно, конечно, и повеситься. Вариантов полно.
- Вы хотите, чтобы я отдала вам свой билет?
- Нет, нет, что вы? – замотал головой Сенцов, - но, может вы скажете, что я ваш муж? Ехать, мол, надо, а билетов не было, а оставить вас одну я не мог. Против семьи с грудным младенцем она не попрёт.
- Ну, вы даёте, - возмущенно зашептала девушка.
- А что здесь такого? – заявил Сенцов, - я же прошу вас о такой малости. В данном случае ложь будет во благо.
- Ну, ещё бы вы меня о чём-то большем попросили.
- Пожалуйста, - простонал Сенцов.
- Боже мой, но вы ведь старше меня в два раза! – не унималась девушка.
- Вам сколько?
- Двадцать.
- Нет, не в два. Я на самом деле выгляжу моложе, только устал после вчерашнего.
- Всё равно, она не поверит, - кивнула девушка в сторону проводницы, которая обошла уже все купе, и сейчас возвращалась в их сторону.
- Почему не поверит, - не унимался Сенцов, - сейчас такие браки в моде.
- Я за модой не гонюсь. И фамилии у нас разные, это же в паспорте написано.
- Свою решила оставить, это тоже в моде….
Тут к ним подошла проводница:
- Так, молодожёны. Что вы тут стоите в проходе, давайте билеты и  укладывайтесь спать.
Девушка протянула проводнице свой билет и посмотрела на Сенцова. В его ответном взгляде было столько чувств, что девушка, глубоко вздохнув и потупив глаза, решилась:
- Понимаете, у нас только один билет. Муж ответственный работник … в последний момент выяснилось…он не смог нас оставить одних…грудной малыш… войдите в положение, он вам заплатит сколько нужно…
 Речь девушки походила на плачь. Казалось, сто ещё несколько минут, и она зарыдает. Сенцов вспомнил Сашкины рассуждения о том, что женщины – великие артистки, и лишний раз убедился в их справедливости. Проводница молча слушала стенания девушки, а потом казённым голосом произнесла:
- Так, вы с билетом идите в своё купе, а вы, молодой человек, - последние слова она произнесла с плохо скрываемым ехидством, - вы, папаша, прошу ко мне.
   Проводница была с Сенцовым примерно одного возраста, и простить ему такую молодую жену было выше её сил. Наверняка, она была одинокой, со всеми, вытекающими отсюда, последствиями: без мужа, но с ребёнком или детьми, не очень престижной работой, и полной безнадёгой по поводу семьи. Об этом успел подумать Сенцов, следуя за проводницей в её купе. Он приготовился к самому худшему, то есть к своему изгнанию из поезда на ближайшей остановке.  
  Однако, проводница решила наказать Сенцова рублём в полном соответствии  с рыночными отношениями, в её, конечно, понимании. Сенцов уплатил штраф за бесплатный проезд, а также пятикратную стоимость билета, а также трёхкратную стоимость белья для всех членов своей семьи. Естественно, что все эти деньги поступили в доход проводнице, что сильно подорвало его бюджет. Но рынок – есть рынок, спрос диктует предложение, пусть и таким варварским способом. После двойного пересчёта денег проводница успокоилась, и Сенцову пришлось выслушать получасовую лекцию о правилах проезда в поездах международного сообщения, заблаговременном приобретении билетов и поведении пассажиров во время следования поезда. Вся лекция свелась, однако, к тому, что больше всего волновало проводницу, а именно к взаимоотношениям полов.
- Поэтому, молодой человек, - завершала лекцию проводница, - прежде, чем связывать жизнь с такой молодой девушкой, нужно было трижды подумать, чем это для вас обернётся в последствии. Сегодняшний случай, это только начало больших проблем, связанных с большой разницей в возрасте. Вы поняли?
Сенцов кивнул.
- Поедете все трое на одной полке, мне некуда вас размещать. И по вагону не бродите, а сидите тихо в своём купе.
 Конечно, Сенцов мог и возразить, что за такие деньги, что он заплатил, имеет право на элементарные удобства, хотя бы на отдельную полку. Но выслушивать новые нравоучения у него не было сил, он очень устал и хотел спать. Поэтому Сенцов молча направился в своё купе. В вагоне уже все угомонились, в проходе никого не было. Сенцов нашёл своё купе и открыл дверь.
- Это вы? – спросила спросонья девушка.
- А кто же ещё? Я тут в ногах посижу. Вы уж извините меня за хлопоты, но мне велено ехать на этой же полке. А вам – большое спасибо, вы замечательно играли.
- Навязались вы на мою голову, - пробормотала девушка, - сидите уж. Как, кстати, вас зовут?
- Олег.
- А меня – Нина.
 Тут на верхней полке зашевелились, и недовольный голос с сильным кавказским акцентом проворчал:
- Послушайте, дайте спать, а? Сколько можно?
Сенцов прислонился к стенке и задремал. Поезд уносил его всё дальше от Евпатории навстречу неуловимой случайной спутнице.

__________________

   Всю ночь Сенцов спал сидя, если это можно назвать сном. Утром он почувствовал себя так, будто его накануне долго били. Однако, он успел заметить, что спать в кресле в гостинице «Украина» гораздо удобнее, чем в купу скорого поезда.
  Утром всё купе зашевелилось. Попутчиками оказались трое мужчин. Над Сенцовым  ехал, как оказалось, армянин средних лет, высокий и крупный, со всеми, свойственными армянам чертами лица. Здесь присутствовали и крупный с горбинкой нос, и густые чёрные брови, и коричневые глаза. Звали его Ромик. На противоположных местах расположились два представителя какой-то северной народности, узкоглазые, неопределённого возраста, неразговорчивые, но оба с русскими именами: Иван и Пётр. Они возвращались из санатория, но и после Челябинска, им нужно было ещё долго ехать на север. Все попутчики, взяв полотенца, направились стоять в очереди к умывальнику. Сенцов тоже открыл свой чемодан, нашёл туалетные принадлежности и хотел пойти следом. Но тут Нина, которая, казалось, спала вместе с ребёнком, укрывшись покрывалом, подняла голову и заявила:
- Доброе утро, муж! Ты куда?
- Умываться.
- Успеешь. Раз назвался груздем – полезай в кузов.
- Не понял, - потупился Сенцов.
- Мне нужно покормить ребёнка.
- Кормите, я-то тут при чём? К тому же он вроде бы спит.
- Поэтому и надо покормить, а то проснётся и закатит такую истерику, что будет слышно во всём поезде.
- Пожалуйста, кормите.
- Кормить нужно грудью.
- Что вы говорите? – уже раздражаясь, ответил Сенцов, - валяйте, у меня нет никаких возражений.
- Боже, какой же ты дремучий, неженатый что ли? Здесь же посторонние люди, и что, я при них раздеваться буду?
- А что вы мне тыкать начали? – рассердился окончательно Сенцов.
- Потому что они сейчас вернутся и очень удивятся, что муж и жена обращаются друг к другу на вы. Не так?
 Сенцов признал, что это разумно, извинился, но чего от  него хотят, так и не понял. Он поднялся и собрался выйти из купе.
- Ты куда?
- Тебе же надо кормить, этой ….грудью. Я посторожу с той стороны.
- Кормить нужно долго. Возьми покрывало и закрой меня. Так поступают все нормальные люди.
- А как же я? Я же увижу!
- Но ты же – муж. Я тебя не стесняюсь, как доктора.
 Сенцову не очень понравилось это последнее сравнение, но он послушно полчаса продержал покрывало на вытянутых руках. Ребёнок, наевшись, опять уснул, а Сенцов обессилев, уселся рядом. Но отдохнуть ему не пришлось. Битый час он бегал по вагону с банками, сосками, бутылками, пелёнками и ещё, Бог знает,  с чем. Словом, добросовестно исполнял обязанности мужа. Молодой маме постоянно что-нибудь требовалось: то кипячёная вода, то чистая пелёнка, то свежий подгузник. Это только казалось, что ребёнок спит, а на самом деле жизнь в нём кипела и постоянно приносила свои «плоды», утилизацией которых и приходилось заниматься Сенцову.
  Через час Сенцову удалось, наконец-то, присесть. Он прислонил голову к стенке и закрыл глаза.
- Ужас! – подумал Сенцов, - с самого вечера у меня ни крошки во рту, я даже не умывался сегодня, не выспался, бегаю, как угорелый, и всё это за весьма приличные деньги! Не везёт, так не везёт. Как-то неудачно я женился, но, ладно, хоть еду. И еду я для того, чтобы эта беготня стала частью моей жизни, а, может, и самой жизнью. Ну, а как бы эта Нина справилась бы без меня? Она тоже, вон, с утра голодает, без туалета, совсем не красится, и это ещё я ей помогаю! Без меня пропала бы! Точно. Сколько же хлопот доставляет ребёнок? Как же её муж отпустил одну? Наверное, такой же сопляк, поэтому и отпустил. Я бы не отпустил, так, ведь и не отпустил.
   Нина потрогала Сенцова за локоть и прервала его размышления:
- Не спи, замёрзнешь. Посмотри за малышкой, дорогой, я пойду приведу себя в порядок.
  Сенцов пересел на место Нины, а она, взяв полотенце и сумочку, вышла из купе. В это время все остальные пассажиры собрались завтракать. Ромик и два северянина накрывали стол всякой снедью. Сенцову очень хотелось есть, но у него ничего с собой не было. Наконец, стол был накрыт, и армянин достал из сумки бутылку коньяка. Сенцова не приглашали, справедливо полагая, что ему будет приятнее позавтракать с молодой женой позже. К тому же всё равно, все бы за стол  не убрались. Но тут Сенцову, наконец, повезло. Выяснилось, что оба северянина алкоголь не употребляют. Ромик стал их уговаривать, хотя бы за компанию пригубить. Но те отказались наотрез, объяснив это тем, что своё уже выпили, да столько, что Ромику «эту реку никогда не переплыть». С некоторых пор, они, благодаря достижениям медицины в этой области, не пьют совсем. Тогда Ромик обратился к Сенцову, тот с радостью согласился.
- А жена не будет возражать? – поинтересовался Ромик.
- Не будет, - уверенно произнёс Сенцов, которому так хотелось есть, что мнение жены отошло далеко на второй план.
- Смотри, Олег-джан, как бы худо не вышло.
 Выпили по рюмке, закусили. Потом ещё раз. Коньяк и пара бутербродов прибавили Сенцову сил, и он почувствовал себя гораздо лучше. За столом завязался разговор.
- Смотрю я на твою семью, дорогой Олег-джан, и не понимаю, - начал Ромик, - кто главный?
- Разве? – удивился Сенцов.
- Ты бегаешь, суетишься, как молодой олень, а жена сидит и сидит. Ты голодный, неухоженный, так нельзя, - речь Ромика текла медленно, все слова он выговаривал тщательно, - женщина должна знать своё место. Говорить, когда спросят, кушать только после мужчины и  уж никогда не приказывать ему! Потому что женщина по священному писанию заведомо