двое

грешна. Бог её создал из ребра Адама, то есть единственного места на теле мужчины, где нет мозгов! Думать, принимать решения ей не дано изначально. На это есть мужчина. И если он будет отвлекаться на разную ерунду, он не сможет найти верное решение, и ущерб от этого семье будет гораздо больше, чем от непостиранной пелёнки. Верно я рассуждаю?
   Боа северянина дружно закивали:
- Молодая ещё у него жена, вырастет, наберётся опыта, всё поймёт.
- Из молодой, неопытной может вырасти старая или, как это лучше сказать, большая неопытная жена. А это еще хуже. Чтобы этого не произошло, предлагаю выпить за воспитание, - Ромик налил Сенцову и себе, они выпили, и Ромик продолжил:
- Вот я, например, женился в сорок лет. Ждал, пока вырастет моя жена, так мой отец и отец жены когда-то договорились, что породнятся. После этого уговора прошло много лет, и они успели поссориться, но слово им пришлось держать. Я дождался, пока моей невесте исполнится двадцать лет, и сыграли свадьбу. Ничего не скажу, жена у меня молодая, красивая, как у тебя Олег-джан. Так вот, через неделю после свадьбы загулял я с друзьями. Сидели, разговаривали, пили вино, кушали. Пришёл домой в три утра. Жена не спит, ждёт. Ужин на столе, всё честь по чести. Я хотел её поблагодарить за то, что не спит, за ужин, а она, опередив меня, спрашивает, мол, где ты был? Представляешь, Олег-джан, меня, своего мужа, спрашивает! Очень я тогда расстроился, но другого выхода не было. Достал из кармана кулак и как стукну ей промеж глаз, все комнаты пролетела. Подхожу и говорю: глупая ты женщина, хочешь услышать, что я с девками был, да? Чтобы тебе ещё хуже было, да? Никогда не спрашивай, где я бываю. С тех пор никогда не спрашивает. Вот это, дорогой Олег-джан, и есть воспитание.
  Рассказ Ромика произвёл сильное впечатление.
- Круто ты с ней обошёлся, - сказал северянин Иван, - горячий ты человек.
- Я бы так не смог, - вступил в разговор Пётр, - я бы просто выставил её на улицу, на мороз, чтобы мозги проветрились.
- Ну, это уж совсем жестоко, - сказал Ромик.
- Я когда женился, - оправдывался Пётр, - жена плохо управлялась по хозяйству, на мои замечания не реагировала. И тогда я пошёл к её отцу и пожаловался.
- А он? – спросил Сенцов.
- Он достал из серванта стаканы, налил по целому стакану чистого спирта и предложил выпить. Я выпил. Тогда он сказал, что за этим я могу приходить к нему хоть каждый день. А свою дочь он мне в жёны не навязывал, и воспитывать её теперь должен я сам. Он добавил, что я могу её хоть убить, но жаловаться я ходить не должен. С тех пор не жалуюсь. Поэтому чуть что, я её на мороз выставляю, проветриться.
  Все понимающе  замолчали. Тут возвратилась Нина, вся такая свежая, причесанная, словно куколка. Все мужчины сразу завздыхали, оценив её молодость и красоту.
- Ну, что? Получили? – подумал про себя Сенцов, - а то,  кулаком по лбу, да выставить на мороз. Шалите, ребята, так я вам и поверил.
 Когда попутчики ушли курить, Сенцов сказал:
- Мне кажется, что я удачно женился.
- Это комплимент? – спросила Нина.
- Конечно.
- Спасибо. Мне повезло меньше. Но, как говорят, любовь зла.
- Ты замужем?
- Уже нет.
- И тебе не страшно?
- Страшно, да бояться некогда. Нужно думать о ребёнке.
- Ты молодец.
- Спасибо.
- Я выхожу в Рузаевке, что же ты скажешь попутчикам?
- А, что тут особенного? Ты поехал в одну сторону, я в другую. Они же не подумают, что это для нас навсегда.
- Наверное. Скоро мы распрощаемся, спасибо тебе за всё.
- И тебе за помощь спасибо.
- Мне это было не трудно.
- Я заметила. Не возьмёшь наши с сыном координаты? Мы всё-таки не чужие.
 Сенцов смутился:
- Нет, не возьму. Я еду к любимой женщине, причём горячо любимой. Столько препятствий на моём пути: и мнение друзей, и дорожные передряги, и общие представления о браке и месте женщины в семье, и даже ты. Но я упорно продвигаюсь к цели, хотя не знаю, что меня ждёт впереди.
- Жаль, ты мне понравился.
- Ой, ли?
- Я не вру, но в поездах свою судьбу не устраивают.
- А где устраивают?
- Не знаю. Наверное в школе, в институте, на работе. На танцах, наконец.
- А на курорте?
- Нет, вряд ли. Что курорт, что поезд – разницы нет. Всё – временное.
 Сенцову стало грустно. Нина тоже замолчала. День прошёл в обычных хлопотах. К вечеру все уже настолько подружились, что стали помогать ухаживать за ребёнком, даже Ромик бегал в ресторан за молоком. А потом всё купе дружно кряхтело, помогая малышу. Но естественное действо природы никак не хотело свершаться. Зато свершилось менее значительное, и прямо на брюки Сенцову. Это вызвало слёзы умиления и море шуток у все присутствующих. Собираясь выходить, Сенцов попросил оставшихся мужчин помогать Нине, но это было излишне. Теперь у неё из помощников выстроится очередь.

____________________

Из Рузаевки быстро и без приключений Сенцов добрался до Самары. Поезда ходили часто, и билетов было навалом. Это был центр России, а не южный берег Крыма.  
Покинув Самарский вокзал, Сенцов подошёл к первому попавшемуся таксисту:
- Не скажете, село Красное далеко?
- Далековато.
- Довезёшь?
- Полторы тысячи, и это по-божески.
Сенцов мысленно прикинул свои финансовые возможности и согласился.
- Садись, у меня там дача рядом. Дача, конечно, громко. Словом, дом. Но это такая глухомань, по шоссе километров сто пятьдесят, а потом до села ещё вёрст пять. Придётся тебе пройти их пешком, осилишь?
 Таксист недоверчиво посмотрел на осенние ботиночки Сенцова, его лёгкую куртку и модную фуражку.
- Осилю, - сказал усаживаясь Сенцов.
- Ну, смотри, зима на улице. Не замёрзнешь?
- Поехали, у меня нет другого выхода. А почему до места нельзя доехать?
- Потому что у меня «Жигули», а не танк. Сам увидишь.
По дороге выяснилось, что таксиста зовут Женя, что у него трое детей и высшее техническое образование. Таксистом он стал не от хорошей жизни.
- Понимаешь, Олег, всё это, конечно хорошо: любовь и всё такое. Я инженер, она ещё была студенткой, а в перспективе – врач. Вроде бы, всё нормально, всё должно получиться, а что вышло? Родительской поддержки никакой нет, она из деревни, я – сирота, друзей влиятельных тоже нет. У меня на заводе, чтобы заработать на квартиру надо лет десять, при этом не пить и не есть. У неё в больнице вообще за всю жизнь на квартиру заработать невозможно. Короче, снимали угол, и по общагам помыкались, в общем горя хлебнули. А потом и дети пошли один за другим. Я в администрацию города пошёл, вымолил комнату. Стали мы там проживать вчетвером на восемнадцати метрах, да соседей ещё три семьи. Ужас! С завода ушёл, устроился в такси, да ещё подрабатывал. Копили, копили и, наконец, пять лет назад купили квартиру из трёх комнат, пришлось, правда, кредит взять. Кредит в прошлом году выплатили, ремонт в квартире сделал. Казалось бы, теперь живи радуйся. Старший в армию ушёл, средний собирается учиться уехать. Просторнее стало. Можно и о себе подумать, о любви, так сказать. А мне уже сорок три, жене – сорок. Где эта любовь? Уж и не помню, была ли она вообще? Всю жизнь боролись, преодолевали трудности, а не жили. При таком раскладе любовь и не нужна вовсе.
  Выслушав эту историю Сенцов представил Ольгу своей женой. Жить они, конечно, будут в Москве, у него. Двухкомнатной квартиры пока хватит и им, и маме. А дальше?
Купить квартиру, или даже поменяться с доплатой на большую, Сенцову не по карману при московских ценах. И получится история, схожая с Жениной. А ведь, действительно, он об этом не подумал, а кому, если не ему решать эти проблемы? То, что Ольга сможет добавить что-то к их будущему материальному благополучию, надеяться не приходится.
Всё он, Сенцов, должен решать сам. Ему вдруг стало не по себе. Куда же он едет? Чего он может предложить Ольге? Нужно ли вообще это?
  Сенцов не успел ответить самому себе на эти вопросы. Машина остановилась.
- Всё, приехали. Вон, оно там, Красное, на верху косогора.
 Сенцов расплатился и пошёл в направлении, указанном таксистом. Село живописно располагалось на невысокой горке, но до него было далековато. По щиколотки утопая в снегу, Сенцов скоро промочил ноги, лёгкая куртка совсем не грела, а руки без перчаток мёрзли. Но он упорно двигался вперёд. Прибавив шагу, не для скорости, а для того, чтобы согреться, Сенцов за полтора часа добрался до деревни. Расспросив первого попавшегося ему прохожего, он отыскал здание школы. Зданием его можно было назвать весьма условно, это была обыкновенная изба, только больших размеров.  Над входом висела табличка, которая извещала, что это и есть Красносельская восьмилетняя школа. Одолеваемый нелёгкими думами, Сенцов открыл дверь и зашёл внутрь школы.
  В школе было тихо, видимо, занятия уже закончились. Сенцов стоял посреди вестибюля, не зная куда направиться. Тут одна из дверей приоткрылась, и показалась детская головка. Это был мальчик лет десяти с веснушчатым лицом и большими оттопыренными ушами.
- Вам кого? – спросил мальчишка.
- А что у вас здороваться не принято? – ответил вопросом на вопрос Сенцов. Мальчишка поздоровался.
- Ты один в школе?
- Ага.
- Наверное, двоечник? После уроков оставили?
- Нет, я дежурный.
- Значит, учишься нормально?
- Ага, без троек.
- На двойки, что ли?
- Нет, - засмеялся мальчишка.
- А скажи, есть у вас такая учительница по русскому языку и литературе Ольга Сергеевна?
- Нет, такой нет. Учительницы у нас всего три, одна из них ещё и директор, а другая – завуч. А Ольги Сергеевны – нет.
 Тут в вестибюль зашла пожилая женщина:
- Здравствуйте, - поздоровалась она с Сенцовым, - а ты, Рогожин, закончил уборку?
- Закончил, Вера Ивановна.
- Тогда, можешь идти домой.
 Потом она обратилась к Сенцову:
- Вы по какому делу, молодой человек, я – директор школы.
 Сенцов замялся, не зная, как объяснить своё здесь появление. Потом он сбивчиво, прыгая с пятого на десятое, рассказал Вере Ивановне свою историю. В самом конце Сенцов сказал:
- Она звонила в эту самую школу. Поэтому я и приехал.
  Вера Ивановна присела на стул, тяжело вздохнула и сказала:
- Я-то подумала, что нам нового учителя прислали, да ещё и мужчину. Обрадовалась, сколько уж времени добиваюсь, а вы, оказывается, по поводу Ольги. Это моя дочь. Только не советую вам её разыскивать. Уже четыре года прошло, как она отсюда сбежала в столицу, два раза уже замужем была, ребёночка нагуляла. Всё московской прописки добивалась, а ребёночек-то со мной живёт. Не знаю даже, работает ли она где, образования-то никакого, начинала вроде на стройке. Так что ничего у неё, кроме внешности нет. Но бабий век короток. Вижу, что вы человек серьёзный, поэтому выбросьте её из головы. Ничего, кроме проблем она вам не принесёт. А то, что звонила она недавно, это точно. Про ребёночка спросила, да деньги ей понадобились. Послала, а куда денешься?
 Но Сенцов уже не слушал. Не попрощавшись, он вышел из школы и направился в сторону шоссе. В голове всё перевернулось, мысли путались. Он шёл, подставляя холодному ветру лицо, и проклинал судьбу:
- Сколько людей меня предупреждали, что неправильно я поступаю, а я упорно стоял на своём. Из правил не бывает исключений.
 Добравшись на попутке до самарского аэропорта, Сенцов на последние деньги купил билет до Москвы. До посадки ещё оставалось время, он прошёл в маленькое кафе и заказал кофе. Потом достал телефон и набрал Сашкин номер:
- Привет, Саня.
- Олежка? Ты откуда звонишь?
- Я в