Твари. Том 1.

Зачем?
- Простая формальность. Все это делают. Просто был случай, когда мы помогли одному человеку получить то, что он хотел, а он после этого притащил своего адвоката с обвинениями в насильственном проведении процедуры для того, чтобы порвать с нами. И доказать то, что мы действовали по обоюдному согласию, не представлялось возможным. Ты же понимаешь, что посвящение – это серьёзный ритуал, помогающий шаг за шагом снять барьеры, удерживающие сверхъестественные способности внутри. Именно поэтому в нашем клубе и существуют несколько кругов, позволяющих сделать это постепенно, не ломая дух человека. А данный договор - это обычная страховка для нас и больше ничего. Никакого секрета здесь нет, и ты можешь прочитать его, прежде чем подписывать.
Что ж, вполне справедливо и оправданно.
Взяв шершавый лист в руки, я пробежалась по нему глазами.
Слишком просто и коротко, чтобы втиснуть между строк скрытый подтекст или двусмысленность. «Я такая-то, такая-то (там уже стояло моё имя) добровольно и без принуждения согласна на посвящение». И т.д., и т.п...
- Где нужно подписать?
Мне протянули золочёную перьевую ручку с настоящими чернилами, и ткнули в нижний край листа. Поставив свои каракули, я удовлетворённо отложила перо в сторону, и собралась было уже отступить назад, когда меня остановили слова мэтра.
- Ещё не всё.  
Нет?
- Теперь кровью.
Я выпала в осадок! Что??? Я не ослышалась?
- Своей? – осторожно поинтересовалась я.
- Нет, - на полном серьёзе ответил мне он. – Свою кровь ты дашь на посвящении, а пока что только…
Аш протянул вдруг мне вялую, безучастную ко всему, полупридушенную крысу.
А я стояла, не в силах пошевелиться, с испугом вытаращившись на подвижный носик, короткие усики и глазки-бусинки. Мой разум наотрез отказывался принять тот факт, что мне придётся сейчас убить живое существо.  
- Я не могу! – тело само собой непроизвольно сделало шаг назад.
- А мы от тебя этого и не требуем, - успокоил меня Харон, и я снова начала дышать. – Аш, приступай!
И тот, кто раньше трясся над больным котёнком, втихаря таскал домой выброшенных на улицу псов, плакал над  раздавленным голубем, с каким-то космическим равнодушием, заставляющим разум холодеть, взял в руки тонкий, как рапира, нож и одним точным движением вогнал лезвие прямо в сердце даже не успевшей рыпнуться животине. Всё произошло так молниеносно, что я даже «ах» не успела сказать! Только маленькое серое тельце пару раз вздрогнуло, глазки закатились, и голова откинулась назад, обнажая пару длинных резцов.
Крыски больше не было! А меня охватило омерзение от каменной невозмутимости на лице того, кого я так хорошо знала раньше.
Что с ним стало? Неужели заносчивость от обретённой власти способна настолько убить человека в человеке? Неужели и меня ждёт нечто подобное, когда я достигну его уровня?
Одна только мысль об этом заставила мою душу взбунтоваться.
Ну, уж нет! Я ни за что не стану такой, как он! Ни за что не брошу своих друзей! Ни за какие коврижки не откажусь от Буниной болтовни, порой проедающей мозги, или же Лилькиного всезнайства! И уж тем более ни за что не стану мучить и убивать животных!
А Аш тем временем выдавил каплю крови на лист договора и отступил в сторону.
- Приложи палец, - подсказал Харон, кивая на застывшую каплю, по каким-то причинам отказывающуюся впитываться в бумагу.
- Какой? – будто в трансе проговорила я.
- Не имеет значения.
И после того, как я выполнила указание, и на договоре остался отпечаток моего большого пальца, Харон вдруг мягко, по-отечески улыбнулся (я впервые видела его улыбку!) и похвалил:
- Молодец.
После его одобрения все плохие мысли тут же улетучились, и я приосанилась, преисполненная воодушевлением.
И возможно, причиной тому явилась перегрузка информацией, а возможно, я уже просто начала привыкать к тем чудесам, которые происходят вблизи этой элитарной верхушки, но я уже не удивилась так остро, как в самом начале, когда мёртвая крыса в руке Аша вдруг задымилась. Трупик стал скукоживаться прямо на глазах, усыхать, пока полностью не исчез в кулаке. А затем одним движением этот иллюзионист высыпал горстку пепла на кровавый след от моего пальца и отряхнул ладони. После чего, по-видимому, работа парня закончилась, и он, повинуясь кивку босса, удалился туда, откуда и пришёл. А Харон, взяв свечу и подержав её над нагромождением всего этого безобразия, поставил жирную красную точку в виде восковой печати посредством своего кольца, стряхнув на пол остатки пепла.
- Вот и всё. Теперь можешь идти, - благословил меня на крестовый поход до дома глава готов, убирая документ в ящик стола.
Я послушно промаршировала к двери и уже схватилась за ручку, когда вдруг вспомнила о важной мелочи, которую на радостях совсем упустила из виду.
- А когда? – обернувшись, спросила его я.
- Что когда?
- Когда я пройду посвящение?
- В полнолуние. Через две недели, - как само собой разумеющееся ответил он. - Я сам, лично проведу обряд.
И тут я увидела, как взвилась за его спиной Халис. Аж струной вытянулась, так сильно взвинтили её слова мэтра! Но очень быстро взяв себя в руки, женщина надела маску невозмутимости, и только сжатые в кулаки кисти да прожигающий насквозь огненный взгляд этой Медузы Горгоны, выдавал ту ярость, которой она сейчас была преисполнена.
Ревность, смешанная с ненавистью? Ничего себе, букетик я получила вместо поздравлений! Но если сам Харон…  Что же тогда во мне такого?
С этими сумбурными мыслями в голове я и вышла наружу, где меня поджидал очередной сюрприз. За время моего нахождения в кабинете коридор претерпел разительные изменения, и теперь в конце коротенькой, прямой светящейся дорожки располагалась пара десятков ступеней, ведущих наверх и венчающихся массивной металлическая дверью, которая вывела меня прямиком на незнакомую узкую боковую улочку.
Ну, и к чему, скажите мне, нужны были все эти заковырки и премудрости? Кому они пыль в глаза пускали?

***

Разумеется, не поделиться этой чумовой новостью с подругами я не могла. Правда, без подробностей, поскольку я до сих пор не была уверена в том, что можно, а чего нельзя было им рассказывать. Переполненная нетерпением, я впервые, наверное, в своей жизни летела на занятия в колледж, как на крыльях.  
Но вопреки моим предположениям, известие о том, что в моей жизни скоро произойдут глобальные перемены, не произвели на Буню того впечатления, на которое я рассчитывала. Нет, сначала она, конечно, обрадовалась и кинулась меня обнимать, но потом её радость и энтузиазм заметно поубавились, и всё чаще и чаще в разговоре подруга стала отводить взгляд в сторону. Только Лиля, в общем-то, никак не отреагировала на новость, считая всё это глупостями. Она так и сказала: «Господи, какие же вы ещё дети!»
Ну, это-то и понятно. Её никогда не интересовала жизнь гота, которую мы вели с Буней. Но вот Буня…
- Эй! В чём дело? Мы ведь обе мечтали об этом, - поинтересовалась я шёпотом, толкая её локтем в бок. Биология уже началась, и Тыковка своим каллиграфическим подчерком старательно выводила тему урока на доске.
- Да мечтали, но… Я как-то всегда представляла, что это произойдёт с нами обеими, одновременно. А теперь ты переберёшься наверх, и я останусь совсем, совсем одна.
Так вот в чём загвоздка!
- Слушай, это вовсе не означает, что я зазнаюсь и брошу тебя.
- Ну, конечно! Все так вначале говорят, а потом пропадают.
- Да, нет же! Говорю тебе! Конечно, мы будем видеться уже не так часто, как раньше, ведь Харон пообещал, что они займутся моим обучением, но своё свободное время я всё так же буду проводить с тобой и ребятами внизу. Ты ведь моя лучшая подруга! Столько лет вместе! Эй! Вспомни, как мы вместе мазали кетчупом сонные рожи этим выскочкам Барби из старшей группы в летнем лагере! А помнишь, мы приклеили суперклеем сумку Борисовны к столу за то, что она поставила нам по паре за сочинение, а потом ржали над её красным лицом в туалете? Разве можно всё это променять на самодовольные, тупые физиономии этих надутых индюков с балкона? Бунька, да, ни за что на свете! – клятвенно заверила подругу я. – Хочешь, я даже скажу тебе, где будет проходить обряд посвящения? Только тебе. Ты же знаешь, что это запрещено, но для тебя я...
По вновь ожившим огонькам в глазах подруги я видела, что моя пламенная речь достигла цели. Буня даже приосанилась, распираемая гордостью.
- Ладно, там видно будет, - смилостивилась она. – Только, чур, я сама выберу тех, с кем будем пировать! А то ты снова пригласишь своих клыкастиков, и тогда весь вечер придётся любоваться на их постные рожи.
- Идёт! – согласилась я, и мы ударили по рукам.

***

И настал тот день!
Солнце спряталось где-то за домами, его видно не было, и только неестественно яркое пурпурно-золотистое зарево всё ещё подсвечивало снизу вечернее небо, по которому были небрежно разметаны, словно песок веником, редкие, перистые облака. Зато на сцену с противоположной стороны уже выступило ночное светило, призрачно-дымчатый полный диск которого пытался пробиться сквозь голые, лениво покачивающиеся ветви скрюченных кладбищенских деревьев.
Наша немногочисленная компания разместилась возле одной из усыпальниц с колоннами, построенной в реко-химском стиле, и Харон, облачённый по случаю проведения обряда в угольный балахон со свободным капюшоном и подкладкой цвета выдержанного бордо, заканчивал последние приготовления, раскладывая инструменты на мраморной поверхности постамента-стола. Они были странными, металлическими, поблёскивающие эмалью и золотом, крючковатые, изогнутые в виде полукольца - и в моей памяти всплыли картинки сигипетских фресок, где шагающие человечки держат в руках нечто подобное. За спиной мэтра безмолвно, бездвижно, словно изваяния дожидались своего звёздного выхода его помощники – чернявый и альбинос – и я в тайне порадовалась тому факту, что Халис на процедуре моего возвышения не присутствовала. Иначе, здесь непременно попахивало бы душком презрительной брезгливости.
Что ж, и на том спасибо!
И раз меня ничто больше не отвлекало от предстоящей церемонии, организованной в мою честь, я с будоражащей смесью нарастающей с каждым ударом сердца тревожной радости, страха и нетерпения, не сводила своего горящего взора с рук маэстро. Моё тело уже начало мелко вибрировать, как в болезненной лихорадке, а в животе всё холодело только от мысли о том, что сейчас должно произойти. Казалось, что я нахожусь у черты, переступив которую, никогда уже не буду прежней…
- Возьми мел и на расстоянии вытянутой руки очерти круг вокруг себя, - скомандовал Харон, помечая центр на гладкой площадке из отполированного камня, размером примерно семь на семь шагов.
Я выполнила то, что он говорил и отступила. После чего поверх моего круга был наложен другой, но уже с большим, примерно в полтора раза диаметром, а в центре появилась спираль, расстояние между витками которой увеличивалось по мере удаления от оси симметрии. Импровизированная двухмерная воронка уместилась как раз до половины созданного мной кольца. И до этого самого момента, судя по всему, всё шло, как и полагается, потому что белёсый с кучерявым не проявляли к процедуре подготовки никакого интереса. Но когда Харон вписал квадрат во