Линия жизни

протянул мне свою руку, приглашая  на танец. Я растерялась. Почему я? Рядом – Таня, его любовь! И девчонок много вокруг хорошеньких! В растерянности я пошла с парнем. Как во сне Саша провёл меня на глазах изумлённой публики через весь зал насередину, обнял одной рукой за талию, а другой крепко сжал мою руку и прижал её к свой груди так, что я слышала биение его сердца. Мы закружились в танце, поддаваясь красивой мелодии. Он был на удивление хорошим танцором и меня, не умеющую танцевать, вел легко и свободно. И оттого быть может, что парень взрослый, такой красивый и мужественный выбрал меня, пигалицу, мне стало удивительно хорошо. Я была как на крыльях, не замечая ни завистливых взглядов подруг, которых считала намного красивее себя, ни боли в Таниных глазах, когда она выбегала из зала, ни перешёптывания стоящих вокруг парней и девчат. Я ощущала себя рядом с ним его половинкой, чувствующей его движения, его разгорячённое танцем дыхание. Мы танцевали молча, я боялась поднять на него глаза, а он смотрел на меня, не отрываясь, как будто изучал. В какой-то миг я подняла голову, и наши взгляды встретились, я увидела в его глазах радостное изумление. Он невольно произнёс:
   -Пока я был в Армии, здесь такие девчата подросли!
   Затихла музыка, проигран последний аккорд, Саша вёл меня под руку и, подведя к толпе подруг, спросил, никого не стесняясь:
   -Я провожу тебя сегодня после танцев. Не возражаешь?
   Как я могла ему отказать? Да, конечно, я улыбнулась и, кивнув в ответ, сказала:
   -Хорошо.
   Это был его единственный танец со мной, после он вышел с друзьями на улицу и в зал больше не заходил.  Вечер продолжался ещё почти час, мелодии сменяли друг друга, я стояла у окна и переживала каждую минуту, каждую секунду нашего танца. Сердце моё замирало оттого, что после танцев Саша собирался меня проводить. Я была на седьмом небе от счастья, где-то в глубине души сверлила мысль: он делает это только для того, чтобы позлить Таню. Но мне было всё равно. Мои любопытные подруги переглядывались между собой. Им очень хотелось поговорить об этом танце, расспросить обо всём, но я не поддержала разговор.
   Смолкла последняя песня, ведущий объявил окончание вечера и все хлынули в открытую дверь. Набросив поверх платья  куртку,  вместе с подругами вышла и я. Увидев меня в дверном проёме, Саша оторвался от друзей, направился ко мне. Взяв меня за руку, он легонько оттеснил всех подруг, которые наблюдали, что же будет дальше. Он нежно приобнял меня за плечи и мы пошли по аллее через парк. Мы шли неторопливо, никого не замечая, мимо нас пробегали и проходили девчата и парни, оглядываясь, иногда хихикая, иногда ухмыляясь, кидая на нас многозначительные взгляды. Мы шли молча, каждый думал о своём. Какие мысли роились у него в голове, неизвестно, я же переживала минуты блаженства, идя рядом с ним, не нужны были никакие слова, только идти рядом и чувствовать на своём плече его  большую, мускулистую и вместе с тем нежную  руку. Мне хотелось, чтобы эта дорога не кончалась. Но я жила недалеко, выйдя из парка, мы пошли по широкой улице, освещаемой фонарями, свернули в проулок, где первым в ряду стоял мой  дом.
  -Здесь ты живёшь? Я даже и не знал.
  Конечно, как он мог знать, что здесь живёт и подрастает девчонка, которую до службы в Армии он не замечал и не воспринимал, тем более что он был влюблен в Таню, других девчонок он просто не видел, разница в пять лет между нами это большой срок.
   Мы подошли к калитке.
   -   До свидания! - сказала я и пошла, он не остановил меня, не окликнул, сказал:
   -   Спокойной ночи!- и ушёл, растворился в темноте.
   Быстро раздевшись, я бросилась в кровать, но заснуть не могла. События этого вечера мелькали у меня перед глазами, воспоминания уносили меня обратно в зал, где я пережила сладостные минуты прикосновений, взглядов, голоса. Наше ничего не значащее и ничего не обещающее расставание у калитки возвратило меня в действительность, в голове пронеслась мысль: я как дурочка переживала, вспоминала, а он делал это с одной только целью -  показать Тане, любимой девушке, своё безразличие к ней. И он выбрал  для этой цели меня, а я повелась на это. Мне стало не по себе. Уткнувшись в подушку, я тихо плакала, слёзы катились безостановочно, и вскоре подушка стала мокрой. С такими горькими мыслями я и уснула. Назавтра был день моего рождения. Выдался на редкость яркий солнечный денёк, как будто март дарил мне тепло и свет. Переживания прошедшей ночи ушли на второй план, я принимала  поздравления от семьи, после прибежали подружки, налетели, закружили, дёргали за уши, принесли незатейливые  подарки. Мама пригласила за стол пить чай и разрезала испечённый накануне большой торт, мой любимый «наполеон». Мы пили чай с тортом и конфетами, весело болтали, наперебой рассказывая друг другу разные смешные случаи, но никто не коснулся темы вчерашних танцев, как будто подруги хотели, чтобы я сама во всём разобралась. А может потому, что рядом были мои мама и сестра с братом.
   Обдумав всё, я решила, что не стоит мне расстраиваться из-за всего, что произошло накануне, надо просто всё постараться забыть. Было очевидно, что Саша использовал меня для того чтобы позлить свою бывшую возлюбленную, которая не дождалась его, показать, что на ней свет клином не сошёлся, и что теперь каждый из них пойдёт своей дорогой. Что ж, я решила, что самое лучшее - это забыть обо всём, сегодня он уедет в райцентр и начнёт новую  жизнь. Зачем ему вспоминать о какой-то пигалице, худющей и  тонконогой, бледной поганке, у которой только и есть что хорошее - так это длинная коса. Это воспоминание быстро развеется и через несколько дней он уже и не вспомнит меня. Так размышляла  я, эти мысли роились у меня в голове, но где-то подспудно я всё-таки думала о нём, было обидно, что я всего лишь средство для исполнения его решения относительно Тани, я вспоминала вчерашний вечер,  и сладко сжималось девичье сердечко.
    Уже начало смеркаться, когда я уселась за уроки. Включив свет в комнате, я разложила тетради и учебники, посмотрела по расписанию, какие предметы нужно подготовить на завтра и стала решать задачу по алгебре. Вдруг в окошко что-то стукнуло, было непонятно, то ли мошка ударилась о стекло, летя на свет, то ли жучок, а может это ветка вишни, что росла у окна. Я продолжала решать. Звук повторился. Теперь я точно могла сказать, что это был камешек, брошенный кем-то в окошко. Сердце моё замерло. Кто бы это мог быть? Я включила на веранде свет, набросила куртку, вышла к калитке и в падающем свете  увидела Сашу. Он стоял в луче света, высокий, светловолосый, ворот белоснежной рубашки был распахнут и отсвечивал в темноте, сверху на нём была одета джинсовая курточка с белой строчкой. В руках он держал цветы. Это был букетик нежных нарциссов. Откуда они взялись у него? И вообще, что он тут делает? Зачем пришёл? Я была в растерянности.
    -Ты знаешь, я не могу забыть тебя, - немного волнуясь, сказал он.-  Всю ночь и весь день я вспоминал твои глаза, волосы, руки, то, как ты смотрела на меня. Я вчера был растерян, такого со мной давно не было. Весь день я ловил себя на мысли, что  не сказал тебе важных слов, ругал себя за это. Сегодня я должен был уехать в райцентр, там ждёт меня работа, друзья, другая жизнь. Но сердце рвётся к тебе. Желание увидеть тебя настолько сильно, что я остался ещё сегодня,  я должен перед отъездом с тобой поговорить. Один день в неделю, только в субботу  у меня выходной день, я буду приезжать домой, разреши мне приходить к тебе, я хочу узнать тебя поближе, хочу видеть тебя. Или может твоё сердце уже занято?
   Со страхом и затаённой надеждой он смотрел на меня, и казалось, от моего ответа зависит его жизнь, глаза горели странным огнём. Мне было как-то не по себе: он - первый парень на селе просил разрешения видеться у какой-то пигалицы! Я посмотрела в его голубые, потемневшие от волнения, глаза и, улыбнувшись, не скрывая своего смятения, ответила:
   -Нет, сердце моё свободно. Кроме того, ещё ни один парень не предлагал мне дружбу, я никогда и ни с кем не гуляла под луной и не слушала таких слов.
   Саша вздохнул облегчённо, как будто сбросил с плеч тяжёлый груз, протянул мне нарциссы и предложил пройтись по аллее в парке.
   - Мне надо спросить у мамы, отпустит ли она?
   -Тогда сделаем так, - сказал Саша, - я сам спрошу разрешения!
   И,  не дожидаясь моих возражений,  смело шагнул к калитке. Я удивилась, насколько серьёзны его намерения, что он готов даже разговаривать с моей строгой мамой. Мы прошли во двор, Саша поздоровался с моими оторопевшими родителями и спросил разрешения погулять со мной. Всегда строгая, очень точно соблюдавшая все каноны нравственности, мама, переглянулась с папой, очень внимательно посмотрела в глаза Саше и разрешила. Только установила время – одиннадцать часов. В это время я должна быть дома. Многое можно прочитать во взгляде – и чувства, и намерения. Открытый, ясный    взгляд Сашиных глаз сказал маме о том, что злого умысла у парня нет, что её дочь под его надёжной защитой, лишнего он себе не позволит  и никому не даст в обиду. Я поставила букетик нарциссов в вазочку, быстро переоделась, накинула сверху платья куртку и выбежала на улицу, счастливо улыбаясь в темноте. Никто и ничего не волновало меня сейчас: ни разговоры и пересуды соседей и подруг, ни осуждение и людская молва о моём поведении, ни даже чувства Тани, которую я сначала жалела, а потом решила, что во всём она виновата сама – надо было верно ждать любимого, раз обещала. Меня охватило чувство лёгкости, какой-то невесомости, я шла рядом с ним и не чувствовала ног под собой.
   Взяв мою руку в свою широкую мужскую ладонь, он сжал её нежно и трепетно, и оттого я почувствовала тепло, которое растеклось по всему телу, сердце моё стучало  часто-часто, а иногда казалось, замирало и проваливалось, а то взлетало высоко-высоко. Мне было хорошо шагать рядом с Сашей. Его простые разговоры о жизни до службы в Армии, проказы с друзьями, завораживали, он умел рассказывать. Только о Тане он молчал, ему было трудно об этом говорить, да я и не настаивала, захочет – выскажется, не захочет – пусть останется всё как есть. Ведь он рядом со мной, а остальное неважно. Постепенно мы узнавали друг друга. Саша признался, что совсем меня не помнит. Да  это и понятно: у нас пять лет разницы, к тому времени, как он окончил школу, мне было всего одиннадцать, я для него была девчонка-подросток, этакий гадкий утёнок, на которого никто не обращал внимания. За годы его учёбы в техникуме и службы в армии я подросла, из угловатой девчонки превратилась в девочку-старшеклассницу, и, хоть строгая моя мама не пускала меня на танцы в клуб, на школьных вечерах я всё чаще  замечала заинтересованные глаза ребят - одноклассников и ребят постарше. Это было   время симпатий, когда обращаешь внимание на то, как смотрят на тебя мальчики, стараешься одеться покрасивее, как-то по-новому заплести свою косу, даже с девчонками обсуждали макияж, как подкрасить глаза, чтоб несильно заметно было, узнает учитель - ругать будет, может даже родителей вызовет в школу на беседу.  Такое было время!

   Так, разговаривая, держась за руки,  мы прошли тихим медленным шагом по аллее парка, свернули за