познаниями. - Это пот из желез на морде. Когда крокодил ест, он таким образом охлаждается, чтобы не получить тепловой удар.
Папа не удержался от смеха.
- Знайте, что я против, - сказал он, успокоившись. - Пусть эта сомнительная тладианта ищет себе другого компаньона. Одну я тебя туда не отпущу. Если уж она так нуждается в обществе, то пусть приглашает и меня.
От удивления мы с мамой долго не могли что-либо сказать.
- Вряд ли она согласится пригласить незнакомого мужчину, - решила я, собравшись с мыслями.
Сначала мне предложение отца даже понравилось, потому что избавляло от страхов, которые обязательно подскажет воображение в ночные часы, да и время мы бы проводили очень весело, но, поразмыслив трезво, я поняла, что Марина откажется от такого защитника. Зато слова папы навели меня на очень хорошую мысль.
- Стойте! - предупредила я. - Не двигайтесь! Не шевелитесь!
- А что такое? - заинтересовалась расстроенная мама.
- Иначе мысль забуду.
- Плохо, когда не знаешь, да забудешь, - произнёс свою присказку папа.
- Позвоню-ка я сейчас Кате, - придумала я. - Уговорю её поехать с нами. Вот я и не буду одна.
- А заодно и Ане, - посоветовала мама, обрадованная таким простым выходом.
- Три человека - это сила, - решил папа. – Конечно, вас легко облапошить, но, в любом случае, втроём можно за себя постоять. Звони. А если Тладианта откажется брать их с собой, то скажи ей, что мы тебя одну не отпускаем.
Отец, как это водится у родителей, забывал, что я не маленькая девочка, которой можно что-то разрешать или не разрешать, а взрослый, даже более чем взрослый человек. В девятнадцатом веке таких, как я, называли старухами. Но мне нравилась такая забота.
Я быстро перелистала записную книжку и нашла нужные телефоны. Катя и Аня были моими одноклассницами. С ними я очень дружила в школе, а Марина почему-то не вписывалась в наш кружок, и я с ней дружила отдельно. Но всё равно все мы оставались одноклассницами, так что ничего неестественного, что мы соберёмся вместе, не было. Кстати, посмотрим друг на друга, а то ведь я и с Катей и Аней только переписывалась и иногда разговаривала по телефону. Любопытно взглянуть на то, какими они стали.
Первой я позвонила Кате.
- Катя, ты?
Можно было бы не спрашивать, она ли это, потому что Катя давно уже разошлась с мужем, детей у неё не было и поэтому она жила одна.
- Привет, Мила. Одна, конечно, кто у меня может быть?
- Огромный, просто гигантский привет. Ты писала, что у тебя уже начался отпуск, это так?
- С будущего понедельника, но я уже не работаю, потому что у меня отгулов на неделю.
- А что ты делаешь? Как думаешь провести этот отпуск? - начала я издалека.
- Пока вожусь дома. Всё убираю, чищу. Начала перемывать хрусталь…
- И ты весь отпуск собираешься угробить на рассматривание дна грязных кастрюль? - спросила я, постаравшись придать своему голосу ехидный тон.
Мама замахала руками, а папа ухмыльнулся с понимающим видом, хотя, я уверена, не осознал гениальности моего намерения сначала ошеломить подругу, затем заставить её пожалеть о бесполезной трате своего отпуска, а уж потом предложить поездку на дачу к Марине.
Катя молчала минуты две, не меньше.
- Я не поняла… - начала она.
- А я поняла так, что весь отпуск ты собралась пробыть в Москве, задыхаться в пыли, жаре, духоте и гари. Потом, когда ты выйдешь на работу, а выйдешь ты с удовольствием, потому что заняться тебе дома нечем, кроме хозяйственной работы, ты спустя недели две будешь горько сожалеть о потраченном зря времени. Ты не отдохнёшь, наоборот, только вымотаешься от жары в Москве. Помнишь, что было прошлым летом? Заснуть было невозможно, люди задыхались. Ты не боишься превратить свой отпуск в кошмар?
Мама смеялась, папа наслаждался театром у микрофона, а я думала, как бы ещё больнее задеть чувства Кати, чтобы она начала жалеть себя.
- Если бы у меня была дача, я бы туда, конечно, поехала, - немного обиженно ответила Катя. - Хорошо, у тебя она есть, а у меня нет. И машины тоже нет…
- Не огорчайся, машины и у меня нет, - сказала я. - А о даче не жалей. Не такое уж радостное дело копать землю, косить траву, полоть. В отпуск надо не на даче вкалывать по поговорке «Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик», а по-настоящему отдыхать, отдыхать со всеми удобствами, можно сказать, с доступной роскошью.
- Да, хорошо бы! - мечтательно проговорила Катя, и в её голосе прозвучала тоска.
Нужный момент настал.
- Я поэтому тебе и позвонила, что поняла: надо вытаскивать тебя из дома и отправлять на истинный отдых. Мы люди, конечно, молодые, но уже в солидном возрасте, нам надо о себе побеспокоиться. Давай поедем отдыхать вместе.
- Куда? - удивилась Катя. - У меня нет денег ехать за границу. У меня и загранпаспорта нет.
- И не надо. У меня тоже нет. Отдых намечается под Москвой, на шикарной даче. За проживание платить не надо. Расходы будут только на питание. Чистый воздух, красивейшие места, живописная речка, удобный пляж, безопасность… если быть осмотрительной и не ходить куда не следует… чудный лес и многое другое.
- Ты будто работаешь в турагентстве, - заметила Катя. - И за что всё это великолепие? Бесплатный сыр сама знаешь где бывает.
Да, Катя была женщиной осмотрительной.
- За компанию, - начала я объяснять. - Дача принадлежит Марине Крохиной. Помнишь такую?
- Помню. Ты с ней дружила, а мы с Анькой не очень.
- Марина только что потеряла мужа. Он погиб, потом расскажу как, а сейчас некогда. Отца она похоронила давно, мать - в прошлом году. И вот сейчас она осталась совсем одна, в полном отчаянии, а кроме того, она так перенервничала, что не может оставаться одна. Знаешь ведь, как некоторые люди боятся покойников? Им кажется, что они вот-вот придут к ним, начнут стучаться в двери, схватят их…
- Так он у неё умер вчера-позавчера и всё ещё лежит мёртвый дома? - испуганно спросила Катя.
- Нет. Уже прошло несколько дней. Просто Марина вбила себе в голову, что до сорока дней может случиться всё, что угодно. И она так боится каждого шороха, что уже не может ночью оставаться одна. Я её сегодня видела и, скажу честно, что она вся на нервах. Она попросила меня пожить с ней на даче, но одной мне туда ехать не хочется, поэтому я и звоню тебе. Составишь мне компанию?
- Я с ней и в школе-то мало общалась, а сейчас…
- Могу тебя обрадовать. Марина на своей даче будет только ночевать. Утром она будет уезжать на работу, а возвращаться лишь к вечеру. Весь день мы будем одни, на свободе, пользоваться всеми радостями жизни. Это же лучше, чем санаторий.
Я говорила и чувствовала, как постепенно мои убеждения и завораживающий голос лишают её способности здраво рассуждать и она уже воображает радости беззаботного существования на природе.
- Может, и правда, поехать? - сдалась Катя.
- Конечно. Сама подумай, каково мне будет одной на этой даче? Здесь никакой пляж и никакой воздух не помогут. Я ещё позвоню Ане, соблазню её. Представляешь, как здорово нам будет втроём!
Это её окончательно сразило.
- Звони, - велела она. - А я пока буду собираться. Когда мы едем?
- В субботу.
- Отлично. К субботе буду готова.
Я повесила трубку, и мама с папой получили возможность высказаться.
- Ты так убедительно говорила, что я тоже захотел поехать, - сообщил отец. - Может, всё-таки предложишь своей Троглодитке взять и меня?
- Тладианте, - поправила я. - Нет, дорогой мой папа, не выйдет. Во-первых, у нас будет чисто девичье царство, а во-вторых, без тебя не обойдутся мама и Дик. Мама, ты способна обойтись без него?
- Нет. Мне Дик не простит, если я его отпущу, - ответила мама.
Собака подняла голову и прислушалась к разговору. Было ясно, что говорят про него, но, пустая ли это болтовня или благодаря ей можно получить лишний сухарик, он ещё не понял.
- Звони скорее Анечке, - поторопила мама, а то будет поздно ехать.
Папа опомнился.
- Подождите, друзья мои, я что-то не понял. Мила, с Катей ты договорилась на субботу, а ехать к Тладианте хочешь уже сегодня. Я же предупредил, что не пущу тебя одну к этой непонятной женщине. Или ты убеждаешь кого-нибудь ехать с тобой уже сегодня, или ты никуда не поедешь.
А ведь мне уже сорок пять лет. Неужели родной отец не доверяет моей осмотрительности?
- Думаю, что ничего со мной не случится, если я пару ночей проведу в этой квартире, - сказала я, а самой вдруг очень не захотелось проводить там даже пару часов.
- Может, Марина согласится на моё присутствие в её доме на эти две ночи? - спросила мама. - А потом вы уже будете с Катей и Аней.
- Что за чепуха! - отмахнулась я. - Даже стыдно говорить на эти темы. Чего, собственно, опасаться? Мужа Марины? Он мёртв и ничего не может сделать.
- Как говорил Билли Бомс, мёртвые не кусаются, - подтвердил папа.
- Мало ли что кажется женщине, у которой от переживаний расшатаны нервы! Руки он к ней, видите ли, протягивает. Пусть только протянет руки! Он у меня тут же протянет ноги!
Я поступала как один из героев моего романа-сказки, продувной заяц. Он боялся, до ужаса боялся, и чтобы подавить свой страх, вёл себя так вызывающе, что, в конце концов, стали страшиться его. «Это ещё кто такой?! - кричал он. - А ну, выходи! Я тебе задам! Меня даже тигры боятся!» Я была похожа на этого зайца. Позвони мне сейчас Марина и скажи, что приезжать сегодня не надо, я буду на седьмом небе от счастья, а поскольку такого звонка не предвиделось, то я и храбрилась.
- Хватают мёртвые живых! - страшным голосом проговорил папа, вспомнив пьесу Зорина «Цитата».
Ни он, ни мама не боялись видений и снов Марины, они беспокоились из-за того, что моя одноклассница фактически не была мне знакома, что я почти ничего не ведала о её личной жизни. Их волновало, что в эту гигантскую квартиру Марина может пригласить кого-то ещё, встреча с которым для меня не будет желательна. Или эта женщина втянет меня в какую-нибудь аферу. А я этого не боялась, а больше думала о ночной темноте в незнакомом доме, о призраках, которые там могут обитать, о Марининых страхах и о таинственной собаке, которая загрызла её мужа. Сбила бы его машина - тут и думать не о чем, а то собака. Глупые мысли, и днём они меня не посещают, но в преддверие вечера появляются.
Я набрала телефон второй подруги.
- Аня, здравствуй, - приветствовала я знакомый голос. - Это Мила. У меня к тебе важное дело.
С Аней можно было говорить прямо. Она была женщиной свободной, независимой, склонной к безобидным авантюрам, если они совершенно точно не могли поставить её в двусмысленное положение. Я иногда тоже считала себя такой, но по сути была намного осмотрительнее, а может, просто ленивее.
- Какое? - без особого интереса спросила она, и мне это не понравилось.
- Что ты сейчас делаешь?
- Смотрю телевизор.
- Можешь от него оторваться?
- Раз я с тобой разговариваю, то я, конечно, от него оторвалась.
- Когда у тебя отпуск? - спросила я на всякий случай. Вряд ли могло произойти такое невероятное стечение обстоятельств, чтобы у нас троих отпуск был в одно и то же время.
- Через три недели.
- А сейчас ты каждый день ходишь на работу?
- Не каждый день. У меня накопилось много отгулов, а работы сейчас нет, вот я их постепенно и отгуливаю. Как не захочется идти на работу, я и беру отгул.
- А ты можешь их взять хотя бы на неделю, а может, на две или до самого отпуска?
- Могу.
Ответ прозвучал так буднично, что я сначала даже не поверила своим ушам.
- Можешь взять отгулов на три недели?
- На
С уважением, Андрей.