обеспокоило, а у Ани я потом спрошу, что она подумала при взгляде на бывшую одноклассницу.
- Аня? - удивилась Марина. - Ты ведь не была такая рыжая. Насколько я помню, ты была светленькая.
- Ты тоже покрасилась не в свой цвет, - ответила Аня, разглядывая хозяйку. - Подумать только, не виделись двадцать пять лет!
- Проходите, - пригласила Марина.
- Извините, я позвоню, - сказала я и сообщила родителям, что мы с Аней благополучно доехали.
- Всем большой привет от моей мамы, - сообщила я.
- Очень приятно, - вежливо ответила Марина.
- Я хорошо помню твою маму, - сказала Аня. - Когда мы с Катькой к тебе приходили, она всегда нам давала что-нибудь вкусненькое и всегда с нами разговаривала.
Марина так же обстоятельно провела Аню по всем четырём квартирам, объединённым в одну. Я уже видела их, но осматривалась с не меньшим, чем в первый раз, интересом. И опять мне всё очень понравилось, вновь я нашла вкус хозяйки совершенным, но я с ещё большей силой, чем вначале, почувствовала, что мне не хотелось бы здесь жить. Провести пару дней - пожалуйста, но не всю жизнь.
- Необыкновенно! - признала Аня. - Мне Мила рассказала про твою квартиру, так что я готовилась увидеть что-то очень большое, но то, что вижу… Я просто потрясена. Как же ты всё это убираешь? Здесь нужна прислуга.
Очень, невероятно, до предела женский вопрос.
- У нас была приходящая домработница. Мы её нанимали, когда умерла мама, но потом переехали на дачу, так что её услуги здесь уже не были нужны. Я подумаю, может, осенью вновь с ней договорюсь. Женщина она порядочная, не воровка, не лезет, куда не просят. Нам её рекомендовали знакомые. Хотите поужинать?
Я насторожилась, помня, как скупо меня угощали в первый раз. Неужели Марина предложит поесть что-нибудь поприличнее чашки кофе?
- Хочу, - отозвалась Аня.
Мы пришли в столовую. Хозяйка усадила нас за стеклянный стол и вновь постелила перед каждой льняную салфетку, а сама включила чайник, заварила некрепкий чай и выставила на той же маленькой тарелочке кусочки торта, прибавив к прошлым четырём ещё два. Я-то была сыта, потому что перед уходом отдала должное особым папиным котлетам, Аня же не догадалась поесть перед уходом, а может, наоборот, догадалась не поесть, рассчитывая, что в гостях обычно кормят, поэтому принялась за торт, но, съев два куска, застеснялась, заметив, что ни я, ни хозяйка не притрагиваемся к угощению.
Как всегда не вовремя зазвонил мой мобильный телефон. Он обычно всегда молчит. С чего бы ему зажужжать сейчас.
- Извините, - сказала я и включила сигнал.
- Милочка, это я, Кира, тётя Кира. Мне твоя мама рассказала, что ты ночуешь у какой-то подруги…
На всякий случай я вышла из комнаты. Тётя Кира была маминой двоюродной сестрой. Если уж её что-то встревожит, то она спать не будет ночью, рисуя себе всякие ужасы. Я кое-как её успокоила и вернулась к столу.
Марина рассказала Ане про свою жизнь то же самое, что и мне. Поскольку разговор пошёл о тех печальных событиях, которые я сама не решилась бы затронуть, то теперь я могла задать интересующий меня вопрос, не боясь показаться чрезмерно любопытной.
- Марина, а выяснили, что это была за собака? - спросила я.
- Её не видели отчётливо, - объяснила она. - Слышали крики и рычание, но не все ведь рискнут поздно вечером, уже в темноте выскочить на помощь. Какие-то мужики проходили поблизости, услышали, принялись орать и побежали на то место. Они эту собаку спугнули, но было слишком поздно. А потом кое-кто из дачников вышел, вызвали милицию, ну… и всё такое.
- Так что собака бегает себе преспокойно и может напасть опять, - сделала вывод Аня.
- После этого случая приехала специальная служба и перестреляла всех бродячих псов, даже кое-кто из домашних собак после этого не вернулся к хозяевам. Наверное, их тоже застрелили.
Меня осенило.
- Слушайте, а не могла это быть домашняя собака, которую в темноте выпустили погулять одну?
Марина подумала, покачала головой, потом кивнула и согласилась.
- Наверное, такое могло быть. У нас очень многие держат огромных зверюг. Хорошо, что заборы каменные и очень высокие, но всё равно иногда сердце обрывается, когда вдруг над самым ухом слышишь дикий рёв. А некоторые, правда, отпускают собак, особенно в лесу. Мы уж сколько раз ругались с хозяевами, а они словно и не слышат.
- Скорее всего, им наплевать на ваше мнение, - возразила Аня. - У нас тоже есть такие скоты. Заимели денег и с ума сошли от спеси.
Мне стало плохо, едва я услышала эти слова, ведь Марина могла принять их на свой счёт. Язык бы Аньке укоротить. Дожила до сорока пяти лет, а думать о том, что и кому говоришь, не научилась.
К счастью, Марина или не заподозрила, что и она относится к той же категории внезапно разбогатевших людей, или не стала реагировать на слова гостьи, которая, что бы там ни говорила, но приехала ей помочь.
- Девчонки, как же хорошо, что вы здесь! - воскликнула она, словно прочитав мои мысли. - В это время я обычно уже сходила с ума, а сейчас разговариваю с вами и ничего не боюсь.
Тут она умолкла, словно что-то услышала, и побледнела.
- Вам ничего не показалось? - спросила она.
- Это? - спросила я, пытаясь пошутить. - Это все видели и не раз.
Марина стала белая, как тюлевая занавеска на окне столовой.
- Вы, правда, что-то видели? - прошептала она прерывистым голосом. - Что это было?
- Огромная собака ростом с телёнка, - объяснила я. - Появилась в конце тисовой аллеи в Баскервиль-холле, а потом отпрыгнула в сторону и исчезла. Местные фермеры не раз видели её на торфяных болотах.
- Какая же ты идиотка, Мила! - с чувством произнесла Марина. - Я к тебе обращаюсь, как к человеку, а ты… Только ты не обижайся на меня, пожалуйста, я… Это всё нервы. Мне вновь послышался ЕГО голос. Словно ОН меня позвал. Грозно позвал.
- Надо было мне привезти сюда моего Дика, - пришло мне в голову. - Если бы здесь было что-то эдакое, он бы сразу почуял.
- Собаку?! Сюда?! Да ты что! Он же здесь всё обнюхает, натрясёт шерсти, изгадит.
- Плохо же ты знаешь собак, Марина! - возразила я. - Они чистоплотнее людей, а если Дик и утащит какую-нибудь стельку, так не для себя, а для обмена. Тебе и принесёт. Ты ему - сухарь, а он тебе - стельку.
Все засмеялись, и это разрядило обстановку. Марина на время отвлеклась от страхов, а мы получили возможность поделиться своими новостями. Трудно бывает разговаривать с людьми, с которыми давно не виделась, но, к счастью, с Аней мы переписывались и перезванивались, поэтому быстро находили общие темы, а хозяйке оставалось только задавать вопросы, что-то добавлять, кое-что рассказывать о себе. Мы вспоминали школьные годы, учителей, одноклассников и сошлись во мнении, что школа у нас была очень неприятная, но всё равно есть что вспомнить хорошего. Марина больше молчала и о школе не заговаривала, словно ей не хотелось или было неинтересно о ней говорить, но нас слушала внимательно.
Когда мы опомнились и сообразили, что стрелки часов неуклонно приближаются к часу ночи, хозяйка повела нас в спальню.
- Как вы хотите разместиться? - спросила она. - Здесь две спальни с большими кроватями и две гардеробные, в которых стоят диваны.
- Я лягу на диван, - поторопилась я высказать своё мнение. - Мне здесь больше по вкусу. Не люблю я эти огромные кровати.
Марина откровенно пожала плечами.
- Только, пожалуйста, ложись на диван в моей гардеробной, - попросила она.
- А я как раз хочу поспать на такой большой кровати, - сообщили Аня. - Мне моя однушка не позволяет завести спальню, но я всегда мечтала её иметь.
О вкусах не спорят. Хорошо хоть то, что мы могли выбрать себе место ночлега по своему вкусу, не споря из-за кроватей и не уступая полюбившееся место, стиснув зубы от огорчения.
Марина достала свежее бельё, передала его нам, а уж дальше мы сами о себе могли позаботиться.
- Иди, спи, а то тебе завтра идти на работу, - посоветовала я. - И так задержали тебя со своими разговорами. Не обращай на нас внимания, мы сейчас тоже ляжем.
Марина пошла к себе, но на пороге в нерешительности остановилась.
- Можно я не буду задёргивать штору? - спросила она. - Мне очень не хочется от вас отделяться. А так мы как будто все вместе.
Я поняла, что она боится оставаться одна в комнате, даже зная, что мы здесь же за стенкой.
- Конечно, - согласилась я. - Раздвинь её пошире. А если хочешь, давай передвинем этот диван поближе к входу в твою спальню.
Марина обрадовалась, и мы с шумом его передвинули.
- Как, наверное, соседи рады! - предположила я. - Такой шум в час ночи.
- Переживут, - отмахнулась Марина. - Я ведь не каждую ночь передвигаю диваны.
- Слушайте! - вспомнила я. - О Ларисе ничего не известно?
- Я о ней вспомнила только потому, что ты заговорила, - призналась Аня.
- А я вообще ни о ком ничего не знаю, - ответила Марина.
- Я о ней тоже ничего не слышала, но из-за дивана о ней вспомнила. Мы с ней в младших классах жили в одном подъезде. У нас в квартире жили четыре разные семьи, а у них - только родственники, всякие тёти, дяди и так далее. И вот, как наступает вечер, старики садятся играть в преферанс и играют до глубокой ночи, а потом принимаются ложиться спать. И начинается: «Бух! Грох!» Диваны были старые, и, чтобы достать постельные принадлежности, их надо было поднять, а потом опустить. А они тяжёлые, так что их не опускали, а бросали. И все соседи просыпались с ясным пониманием, что игра в преферанс закончилась. Те, кто жил под ними, много раз просили их сначала приготовиться к ночи, а уж потом садиться играть, но всё без толку. Очень хорошие и интересные были люди, но в этом вопросе почему-то договориться с ними было нельзя.
- А я не умею играть в преферанс, - сообщила Аня.
- Я тоже, - согласилась я.
- Идите вы со своим преферансом! - отмахнулась Марина. - Я спать хочу. Мне кажется, что сейчас я смогу заснуть даже без снотворного.
- Тогда поспеши, чтобы сон не прошёл, - посоветовала я.
Мы легли каждая у себя, Марина включила ночники и выключила люстры, и мир погрузился в молчание и приятную полутьму, которая не мешала сну, но и придавала чувство уверенности, потому что света было всё-таки достаточно. Не знаю, удалось ли хоть на время заснуть Марине и Ане, но от меня сон бежал. Я лежала на упругом диване и думала о непривычности обстановки. Дома ко мне несколько раз за ночь наведалась бы собака, проверяя, на месте ли я. Дика всегда очень заботило, где находится каждый из нас. Иногда, чтобы поспать спокойно и никого при этом не упустить, он покидал свой матрасик с двумя подушками и ложился в коридоре, как раз между комнатами, чтобы следить сразу за всеми. А здесь не было никаких животных, даже рыбок. Не удивительно, что Марина чувствует себя некомфортно в этом пустом доме.
Я перевернулась лицом к стене, точнее, к спинке дивана и попыталась считать. Но что считать? Просто называть числа по порядку или каких-нибудь животных? Советуют считать овец, но я тут же вспомнила Карлсона, которому тоже посоветовали считать овец, перепрыгивающих через ограду. Он и считал, пока какой-то баран не заупрямился и не отказался прыгать. А до каких пор считать? До тысячи - куда ни шло, а если дойдёт до четырнадцати тысяч? Так можно и запутаться. Интересно, бывает ли стадо овец в четырнадцать тысяч голов? Я повернулась обратно лицом к комнате и поймала себя на мысли, что от желания уснуть, но невозможности это сделать, у меня начинается что-то
С уважением, Андрей.