Передозняк

нами. Вовчик вон тебе что-нибудь интересное расскажет, - он наклоняется к ней, чтобы усадить рядом с собой, но она вдруг неожиданно дает ему нехилую оплеуху по бошке, а затем еще и еще. Женька сидит с удивленной мордой и даже не защищается. В кухню врывается Галькина дочка и та увидев ее, резво отпрыгивает от Женьки и кричит:
- Если ты еще хоть раз позволишь себе ударить меня, я тебя ночью зарежу!
- Не смей трогать маму, ты! - кричит Галкина дочка, девчонка лет тринадцати.
Женька, да и я тоже, сидим в полной прострации, офигевшие от всего этого шоу. Затем немного придя в себя, в раз протрезвевший, он качает хмуро головой и говорит:
- Ну ладно красавицы, это уже перебор, - делаем паузу и добавляет спокойно, - собирайте свои монатки и проваливайте отсюда, - потом он встает и говорит мне, - бери бутылку, Вовчик, и пошли отсюда.
- Никуда ты не пойдешь! - кричит безумная Галка и загораживает проход.
Он аккуратно, но убедительно, ели сдерживаясь от того, чтобы не взорваться, отодвигает ее со своего пути и идет в коридор одеваться. Галка, ясно увидев по его лицу, что дергаться не стоит, молча провожает его взглядом. Я цепляю недопитую бутылку и тоже выхожу в коридор. Пока мы одеваемся, Галка стоит рядом и смотрит на нас, а потом говорит нормальным голосом, как ни в чем небывало:
- Ну куда ты пойдешь в таком виде, Жень? Ведь пьяный же, в милицию попадешь! Пускай Вова идет, а ты ложись спать, завтра на работу рано вставать.
Женька никак не реагирует на ее слова, открывает дверь, пропускает меня вперед, а сам, задержавшись на секунду, говорит:
- Желательно чтобы к моему приходу вас здесь не было, - и закрывает за собой дверь.
Выйдя из подъезда, Женька останавливается, берет у меня бутылку и залпом допивает ее из горла. Потом он закуривает и говорит мне:
- Вот так вот, Вовчик, а как все хорошо начиналось! Она тогда еще замужем была, три года втихаря встречались, а потом взяла и стала жить у меня и очень скоро любовь иссякла. Смотри, Вовчик, и делай выводы! Ладно, пошли, по дороге заскочим куда-нибудь пузырь возьмем.
Некоторое время мы идем молча, а потом я спрашиваю его:
- Слушай, Жень, а им что, есть куда идти?
- Есть конечно, у Галки комната в семейной общаге. Да только она еще хрен уйдет, вцепилась в меня намертво. Вот скажи, Вовчик, ну что за тупорылый народ эти тетки, ведь нет между нами уже ничего, целыми днями только и делаем, что грыземся, так нет же, не врубается что надо разбегаться! Ну как это?
- Ну тетки тоже разные бывают, - говорю я ему и добавляю, - а ты сделай как Простой в свое время.
- Это как?
- А у него примерно такая же ситуация была, тоже баба все никак уходить не хотела, так он прикинь чё сделал, взял и ушел в запой по черному, - говорю я ему со смехом, - сидел у себя дома и водяру глушил. Баба его сначала сама чего-то там пыталась дергаться - бесполезно, тогда она мать свою на подмогу вызвала - тоже не прокатило, в итоге обломилась и ушла. А начиналось у них тоже, как и у тебя, с большого и светлого чувства.
- Ну не знаю, с Галкой этот номер скорее всего не прокатит, скорее я от белой горячки сдохну, - Женька с сомнением качает головой.
По дороге мы заходим в магазин и Женька берет литровый бутыль водяры, меня это слегка пугает, но я ничего ему не говорю. Мы продолжаем наш путь.
Всю оставшуюся дорогу до Простого мы молчим, Женька полностью ушел в свои переживания, не хочется его обламывать. Да и мне самому есть о чем подумать. Я вспоминаю недавнюю сцену и в который раз удивляюсь - как мало оказывается я знаю женщин! Мне вспоминается Вика и ее непонятное для меня, безумное поведение при нашей последней встрече. Зачем? Какой в этом смысл? Что вообще это такое было? Просто какая-то загадка, которую мне никак не разгадать - мою бошку напрочь сносит от этих размышлений.
Федя мне как-то рассказывал про одну фиговину, принятую у дзэн-буддистов, которая называется коан. Вобщем, по словам Феди, это что-то вроде загадки, но загадки совершенно бессмысленной, изначально не имеющей никакой разгадки. И все об этом знают: и мастер, который дает этот самый коан, и ученик, которому тем не менее, надо во чтобы то не стало его разгадать. Для ученика начинается самый настоящий ад, он целыми днями мучает свои мозги, пытаясь прейти хоть к чему-нибудь. И каждый раз, когда он вроде находит какой-то ответ и приходит с ним к мастеру, тот посылает его нафиг, продолжать попытки понять коан, а иногда и просто, без всякого базара, лупит его дубиной. Так продолжается до тех пор, пока ученик, совершенно заколебавшись и почти сойдя с ума, вдруг, внезапно, в каком-то мгновенном озарении, не получает ответ, который может быть еще более абсурдным, чем сам коан и тем не менее правильным. Ученик ломится к мастеру, поделится радостью, но тот уже из далека, по одному только виду бедолаги, понимает что ответ найден. Федя говорил, что коан действует как вирус, при должном усердии разрушающий напрочь всю нашу запрограммированность, освобождая нас тем самым от всякого говна, которое в нас понапихали добрые люди.
Так вот для меня все эти женские заточки, тоже своего рода коан, от которого я когда-нибудь либо окончательно свихнусь, либо стану просветленным.
Еще мне почему-то вспоминается, как пару лет назад, когда Галка только-только переехала к Женьке и когда их отношения были почти идеальными, мы справляли чей-то день рождения у них дома. Чей именно уже не помню, да это и неважно. В первый день народу было намеренно, люди постоянно приходили и уходили, бухала тоже было намеренно - веселье било через край. Мы с Арканом ни в чем не уступали другим, пили как два мерина, хотя давалось нам это поначалу очень непросто - это было время самых плотных наших отношений с ханкой. Несмотря на отвращение и всякие другие неприятности, мы героически вливали в себя синьку, во-первых чтобы показать всем присутствующим, что мы нормальные люди, а во-вторых у нас был такой план - спрыгнуть на бухале с ханки.
На второй день остались только самые стойкие, в том числе и мы с Арканом. Ну а на третий, кроме нас да Женьки с Галкой, уже никого не было. Для нас с Арканом это был день каких-то чудес - два дня почти непрерывного пьянства напрочь выбили наши мозги и на третий с нами случился полный катарсис. Нам стало что называется "море по колено" и хотя бухало уже практически не цепляло, мы были в каком-то предельном эмоциональном состоянии, полностью свободные от всяких моральных прибамбасов и общепринятых норм поведения. И мы небыли злобными, наоборот, веселье било через край, все наши зажимы, все наши комплексы, растворились как будто их и не было.
Я уже не помню кто был инициатором, кому это пришло в голову, но почему то Галка взяла и накрасила губы Аркану, а потом мне и пошло-поехало. Она полностью размалевала наши рожи, сделала нам какие-то безумные прически, мы переоделись в женские шмотки, чулки-юбки и прочее, и в таком отвязном виде пошли гулять по городу, ведомые под ручку Женькой, одетым в строгий черный костюм и при галстуке, с лицом серьезным и солидным. Аркан был в ударе, он просто фонтанировал весельем и всякими остроумными клоунскими выходками, я тоже от него не вставал. Народ встречал нас на ура, проезжающие мимо троллейбусы и автобусы притормаживали, а некоторые и вовсе останавливались и люди в них с изумлением пялились на нас, видя это, Аркан начинал выделывать такие коленца и строить такие рожи, что народ просто умирал от смеха. Все вокруг были счастливы, наше маскарадное представление как будто бы позволило людям на какое-то время забыть о своих геморройных делах. И лишь какие-то пэтэушники сильно набычились при виде нас, один из них, растягивая по-басяцки слова, выдал: "Вы чё, пидоры что ли?". На что Аркан моментально среагировал: "Пидоры, пидоры" и с любовью и нежностью уставился на этого кренделя, всем своим видом демонстрируя страстное влечение. Чувак, с ужасом на морде, ломанулся от нас, увлекая за собой своих друганов, стоящих   с упавшими до предела челюстями.
Потом, почувствовав что кураж уходит, мы вернулись домой, накупив еще какого-то бухла. Расколбас продолжался до самого вечера, затем все вырубились.
На утро нас ждала расплата, мы просто умирали от похмелья и недолго думая, забыв свой ловкий план спрыгнуть с ханки, пошли и вмазались, а потом еще и еще.
Наконец мы подошли к дому где живет Простой. По пути ни у кого из нас не возникло даже сомнения - а дома ли он? Мы заходим в единственный подъезд этого, похожего на какой-то особняк, дома, в котором всего два этажа с чердаком и шесть квартир, одну из которых, двухкомнатную на первом этаже, занимает  Простой. Мы стучимся в дверь и почти сразу же, как будто бы нас ждали, дверь открывается и нас радушно приветствует хозяин: "Ого, какими судьбами!? Рад, рад, проходите пацаны". От Простого разит алкоголем, мы заходим и он жмет наши руки своей неслабой лапой.
Раздевшись, мы проходим на кухню, где уже сидит какая-то личность, лысая и хмурая. На столе следы серьезного мужского разговора: бутылка водяры, огурцы-помидоры и прочие закуски. Под столом полный отчет о проделанной работе - целая батарея пустых бутылок. Пока мы жмем руку и знакомимся с лысым, Простой достает из шкафа две дополнительные рюмки и ставит их на стол. Шах! Женька, не долго думая, делает свой ход - ставит на стол нашу литровую бутылку. Мат! Простой и лысый с уважением качают головами.
- Тем более рад вас видеть, - говорит Простой, - падайте на стулья и начнем. Он разливает водку по рюмкам и мы выпиваем, предварительно чокнувшись.
- Ты, Вовчик, никак за ум взялся? - спрашивает меня Простой, закуривая сигарету, - завязал с наркоманией?
- Да, - гоню я ему, - ну ее нафиг - не царское это дело! - Еще по дороге мы договорились с Женькой, что мол я в завязке с ширевом.
- Правильно, молодец, - кричит Простой.
- Терпеть не могу наркоманов, отстреливать надо этих ублюдков! - говорит лысый заплетающимся языком.
- Ну, они тоже всякие бывают, - исправляет Простой бестактность своего другана.
- Нее, все ублюдки. Хороший наркоман - мертвый наркоман.
Мне почему-то не нравятся его слова, но не желая заострять, я пытаюсь перевести стрелки на другую тему.
- Ты то как поживаешь? Женька говорит на Север, за длинным рублем намылился.
- Ну да, послезавтра стартую, настоебало мне в городе торчать, а то что-то я последнее время на кочергу плотно присел, просохну хоть там, да и денег подзаработать - тоже не помешает.
- Хрен ты там просохнешь, - возражает Лысый, - там еще больше бухают чем здесь.
- Ну тебя нафиг, Алька, - кричит Простой, - еще накаркаешь. А ты Женька чего такой хмурый?
- Да так, с бабой своей разругался, достала она меня - сил никаких нет.
- Ненавижу баб, все бабы - суки! - кричит уже совсем окосевший лысый Алька и ударяет кулаком по столу. Початая бутылка водки чуть-чуть не падает, ее в последний момент хватает Простой. Он шумно переводит дыхание и тихо, но с едва сдерживаемой злостью, говорит лысому:
- Еще один такой косяк, Алька - получишь по е***ьнику.
До того с трудом, но все-таки видно доходит вся серьезность сказанного, на его морде появляется какое-то глуповато-извиняющееся выражение и он пытается оправдаться:
- Дык я же чё, я ни чё, просто эти, ... ну как их - бабы вобщем, они же в натуре короче..., ну ты понял.
- Ладно, проехали, -