Передозняк

ханка то есть?
– Ханки, …ханки маленькому хочется, кашку они не желают, – сквозь смех, едва не надрываясь кричит Лохматый. Я с раздражением закуриваю сигарету и жду пока он успокоится. Наконец, насмеявшись вдоволь, он вытирает выступившие от смеха слезы и говорит мне, улыбаясь – "Ну ты и клоун, Вовчик, развесилил, давно дядя Дима так не смеялся! – и качая головой, он, наконец, отвечает на мой вопрос – "Ханки нет пока, Танька в Дубовку с утра поехала, скоро уже будет, – и добавляет с улыбкой, – пошли пока поедим … каши манной".
Мы заходим на кухню, в которой чистота и порядок – прямо и не верится, что это та самая, лохматовская кухня, опять же стол новый появился, небольшой, чистый и аккуратный – чудеса какие-то.
– Нуу, Димок, кухню твою и не узнать, – говорю я ему, усаживаясь за стол, – а Иорик куда подевался?
– Какой еще Иорик? – спрашивает он удивленно.
– Ну, череп с телегами.
– Ааа, это, – он достает из шкафа череп и устанавливает на прежнее место, – Лягушка тут все порывается новые порядки устраивать, прикинь, офигевшая, всю мою коллекцию телег повыкидывала!
– Даа, Димок, – большое горе, зато чистота и порядок теперь, – говорю я ему, окидывая взглядом кухню.
– Да мне пофиг, мне и раньше не плохо было, – говорит Лохматый, помешивая чего-то там в кастрюльке, стоящей на плите и добавляет, – ладно, пускай шустрит пока я добрый, – и начинает смеяться. Затем он достает из шкафа банку варенья и ставит ее на стол. – Малиновое, Вовчик, с кашкой ништяк прокатит! – Наконец, он заканчивает свою готовку, ставит на стол две тарелки и насыпает туда кашу. Только я успеваю зачерпнуть из банки варенья, как кто-то начинает стучать в дверь. –  "Танька, что ли, а", – спрашиваю я Лохматого, – "Нее – у нее ключи есть", – он встает из-за стола и подходит к двери, кричит "Кто", "Свои" – отвечают ему. Лохматый поворачивается ко мне и ухмыляясь, показывает рукой себе на плечо. Он открывает дверь и в квартиру вваливаются трое мужиков, крича при этом "Милиция".
– Здравствуйте, – говорит им вежливо Лохматый, – а мы тут как раз завтракаем, не желаете присоединиться? – Вместо ответа, они молча отодвигают его в сторону и входят на кухню. Минуты три они стоят офигевшие от представшей перед ними идеалистической картины, чистенькая, ухоженная кухня, занавесочки на окнах, цветочки на подоконнике, банка варенья и две тарелки манной каши и никаких тебе шприцов и прочих наркоманских прибамбасов. На их лицах жестокое разочарование, ведь они пришли с боем брать банду подонков-наркоманов! Наконец, один из ментов требует мои документы, а двое других говорят Лохматому, чтобы он открыл холодильник, потом шкаф, потом плиту и так далее. Лохматый с явным удовольствием выполняет все их пожелания. Один из ментов не выдерживает напряжения и сам, встав на корточки, начинает шарить под плитой, по и там его ожидает облом. Другой, не придумав ничего лучшего, берет с полки железную кружку и спрашивает Лохматого – "А это что?", на что тот уверенно отвечает – "Железная кружка". Мент слегка краснеет и поправляется – "Я спрашиваю, в этой кружке ты ханку варишь?". "Нее, нее, с ханкой покончено, – кричит Лохматый с на редкость честной мордой, а вот Вова, – он указывает на меня, – вообще спортсмен".
– Ну, и каким же ты спортом занимаешься, … Вова? – спрашивает меня один из ментов.
– Легкой атлетикой, – отвечаю я ему с гордостью.
– Ну ладно, – наконец говорит мент, видно старший у них, – мы еще будем наведываться, так что не расслабляйтесь, легкие атлеты. Кушайте свою кашку, а то уже остыла наверное. – Он выходит в коридор и двое других, многозначительно ухмыляясь, мол "Еще не вечер, будет и на нашей улице праздник", тоже подтягиваются за ним. Лохматый идет их провожать, он открывает дверь и вежливо прощается: "До скорой встречи", – говорит ему уверенно один из ментов и они выходят из квартиры.
Лохматый закрывает за ними дверь, и показывая жестами, чтобы я молчал, мол, менты подслушивают за дверью, начинает корчить такие рожи, такие демонстрировать телодвижения, что я, долго крепясь, наконец не выдерживаю и начинаю угорать, едва не падая со стула. Лохматый подходит к шкафу и указывает пальцем на кружку, с изумлением крича – "Ой… что это!", – Тут уже я совсем выпадаю в осадок, Лохматый тоже взрывается безумным хохотом.
Минут, наверное, десять мы никак не можем успокоиться, пока, наконец, не слышим звук отворяемой ключом двери. В хату заходит Лягушка, вся в непонятках, и кричит нам – "Да вы что, пацаны, офигели что, аж на первом этаже слышно как вы ржете!".
Лохматый начинает рассказывать ей о ментовском визите и о том, как они обламились. Лягушка тоже начинает смеяться, время от времени с восхищением повторяя – "Ну, Димок, ты даешь", "Ну, Димок, ты и клоун". Затем, отсмеявшись, она берет нож и выходит в комнату и через пару минут появляется с солидным шматком ханки на ноже и говорит – "На, вари, Димок". Тот не заставляет себя долго упрашивать и начинает процесс, я расплачиваюсь с Лягушкой.
– Кислого то взяла, – спрашивает ее Лохматый. Та кивает головой. – А демида? – продолжает он.
– Да все взяла, не парься, и кислого и демида и даже телег новых купила, – кричит Лягушка.
– Молодцом Татьяна, – весело говорит ей Лохматый, – умница.
Мы с Лягушкой закуриваем и она говорит озабоченно. – Вообще-то это плохо, что мусора приходили, видно, стуканул на тебя кто-то, а Димок? – Тот машет рукой, мол "Ерунда, не загоняйся".
– Тебе то, кончено, все пофиг, а мне о дочке думать надо, – говорит Лягушка ему, – вот закроют меня, куда она денется?
– Не ссы, Танюха, я тогда ее усыновлю, – кричит ей весело Лохматый, – знаешь какой я отец хороший?! Настоящим человеком выращу! Ну, или может женюсь на ней, маловата она еще, правда, но ничего – "любви все возрасты покорны", а Танюшка? – он подмигивает Лягушке и весело ржет. – Прикинь, будешь моей тещей, ох и уважать я тебя буду – жуть просто!
– Да ну тебя нафиг, Дима, тебе бы все шутки шутить! – кричит ему Лягушка возмущенно. Тот в ответ начинает громко выдавать мелодию свадебного марша.
– Заткнись, Димок, – кричит ему Лягушка, – это не смешно.
– Ладно, Танька, не гони, ну приходили, ну и что? Подумаешь, фигня какая! Они ко мне чуть ли не каждую неделю приходят, что ж теперь, вешаться, что ли? Просто по уму надо все делать – и все ништяк будет! – говорит ей Лохматый уверенно.
Я, как обычно, начинаю делать то, что у меня лучше всего в жизни получается – раскатывать демидрол. Лягушка, немного успокоившись, идет в коридор, достает из сумки кучу новых телег и, вернувшись на кухню, вываливает их на стол.
– А что это там за торба такая в коридоре, – спрашивает она.
– Это моя, – говорю я ей.
– Ты куда собрался, Вовчик, не в клинику ли наркотскую, от греха подальше? спрашивает меня весело Лохматый.
– Да с родоками разругался, вот, на новое место жительства перебазируюсь, – отвечаю я ему, – к другу.
– Эх, вы теперь там надружитесь всласть! – кричит Лохматый с мерзкой ухмылкой, сделав пару похабных движений бедрами.
– Вот придурок, – говорит Лягушка смеясь, – тебе Димок в цирке надо выступать.
Лохматый заканчивает процесс, ставит кружку на стол поудобнее – между ручек плоскогубцев, кидает туда ватку и, аккуратно намотав другой кусочек ватки на иглу своей телеги, начинает выбирать раствор. Затем он сливает выбранный раствор в самовар с раскатанным демидом и говорит мне –  "Отбивай, Вовчик". С минуту стучу себе самоваром по коленке, а затем отдаю его Лохматому. Финальная стадия – Лохматый вытягивает готовый раствор в наши телеги.
– Ну, Вовчик, готов к полету? А то, может, передумаешь? – дразнит он меня, крутя перед моей мордой телегой с раствором, – собери всю свою волю в кулак и скажи "Пошли вы нафиг с вашей ханкой!".
– Пошел ты нафиг со своими шутками, – кричу я ему раздраженно, – коли давай! – Лохматый, смеясь, присаживается на стул рядом со мной и ловко вмазывает меня, прогоняя раствор "с ветерком".
Приход мощно вставляет меня, мотор колотит как бешенный, я сижу с широко раскрытыми глазами, потому что чувствую, если я их закрою, то тут же отъеду. Ртом я хватаю воздух, как выброшенная на берег рыба. Вот это раствор получился! От души видно Танька черпанула из своего габарита!
Наконец, приход мягко отпускает и я закрываю глаза, теперь уже точно зная, что не отъеду.
Довольно долго я сижу на кухне один, никем не отвлекаемый от своего любимого занятия – наблюдения за дыханием, а затем на кухню подтягивается сначала Лягушка, а потом, чуть попозже Лохматый. Лягушка ставит чайник на плиту, или точнее, пытается это сделать, на самом деле такое впечатление, что она просто держится за ручку чайника, стоя с закрытыми глазами на полусогнутых ногах. Лохматый, судя по виду, чуть посвежее – морда хоть и расскумаренная донельзя, но в глазах более-менее осмысленное выражение. Он замечает, что Лягушка зависла и вдруг, неожиданно и звонко, хлопает в ладоши, Танька аж подскакивает вместе с чайником. Лохматый дико ржет, мотая в разные стороны своими патлами.
– Иди в жопу, Димок, – бормочет себе под нос Лягушка, зажигает огонь и ставит на него чайник.
Лохматый усаживается на пол рядом с холодильником, облокачиваясь на него и вытягивает ноги.
– Прикури мне сигарету, Вовчик, – просит он меня.
Я прикуриваю две сигареты и одну отдаю ему. Лягушка опять начинает зависать, того и гляди обожжется об горячей чайник.
– Тань, – говорю ей, – ты спишь что ли? Хорош виснуть, обожжешься сейчас, – она поворачивается, глядит на меня мутными, бестолковыми глазами и мычит что-то нечленораздельное. Я встаю, выключаю закипевший чайник и сажаю Лягушку на стул, а себе наливаю кипятку в стакан, бухнув туда предварительно малинового варенья. Лохматый тоже начинает зависать, сигарета из его рук падает на пол и прожигает линолеум, я не торопясь, поднимаю ее и кладу в пепельницу.
Так мы и сидим долгое время, я, попивая чаек и куря сигареты одну за другой, а Лохматый с Лягушкой, мирно зависая. Время от времени они открывают глаза и смотрят на меня мутным взглядом, а затем опять их закрывают – продолжая виснуть.
Вдруг кто-то стучит в дверь. На столе лежат все причиндалы, но у меня нет никакого желания их прятать, поэтому я решаю не реагировать. Стук повторяется и затем, через некоторое время из-за двери раздается – "Мам, это я, открой". Понятно – Танькина дочь вернулась из школы. Я встаю и открываю ей дверь, она, не здороваясь, с хмурым лицом, заходит в квартиру, раздевается в коридоре и проходит в комнату, на секунду заглянув на кухню и, увидев наглядное пособие под названием "Не будь таким".
Делать мне здесь больше нечего, да и неудобно как-то перед Танькиной дочкой, пора сваливать. Я встаю, беру свои сигареты со стола и выхожу в коридор одеваться.
– Я ухожу, закрой за мной дверь, – говорю я, заглядывая в комнату. Та молча встает и выпускает меня из квартиры.
Выйдя из подъезда я еще некоторое время стою, туго соображая куда бы теперь двинуть. До работы еще полно времени, торопиться мне некуда, и поэтому я не спеша плыву по направлению к Веркиному дому, почему-то ноги меня сами туда несут. Шансов, что она будет дома, конечно,