Мадам из круиза.

То и дело к нему обращались друзья, знакомые, друзья знакомых и всевозможные нужные люди, с просьбой провести через границу, минуя таможню машины с мясом, зерном, маслом и прочим и прочим. Петрович в силу своих возможностей оправдывал возложенное доверие. Ширились связи, рос авторитет. Его уже прочили в Акмолу в начальники столичного ГУВД, а оттуда прямая дорога в министерство. В общем, карьера складывалась весьма благополучно. Остался позади досадный случай в Софиновке, когда он все мог себе испортить. Управляющий местным районным пенсионным фондом Ишмухаметов истратил на строительство личного дома годовой бюджет организации – пенсии беспомощных стариков. Пенсионерам не выплатили за год ни одной пенсии. По их многочисленным жалобам Саленко возбудил уголовное дело. В тот же день ему позвонил глава администрации района Калиев.
- Саленко ты знаешь, что Ишмухаметов мой друг?
- Нет, не знаю, Ильяс Кажмуратович, - раболепно залепетал начальник районной милиции, у которого замерло сердце от угрожающего тона районного руководителя. Саленко по должности, прекрасно знал, что промотавший пенсии управляющий входил в кабинет к Калиеву без стука.
- Так знай теперь, чтобы сейчас же дело закрыл.
В трубке раздались гудки. У Саленко на лбу выступила холодная испарина. Вот так легко и просто можно было лишиться своего кресла. Забылось недолгое время Перестройки, когда можно было работать без начальствующего окрика. По внутренней связи он набрал номер кабинета следователей:
- Никифоров!
- Здравия желаю, Олег Петрович, – ответил следователь
- …б твою мать, из милиции вылететь хочешь?
- Никак нет товарищ майор.
- Я засекаю время Никифоров, через десять минут ты мне заносишь постановление о прекращении уголовного дела по отношению к гражданину Ишмухаметову.
- Так вы же сами…
- Молчать, делай, что тебе говорят! - заорал вышедший из себя начальник.
Ровно через десять минут гражданин Ишмухаметов оказался честным человеком. Петрович перевел дух и позвонил Калиеву:
- Извините за беспокойство Ильяс Кажмуратович, ваше указание выполнено.
- Ну ладно, Саленко у меня запрос на тебя лежит. Что хочешь в Куровский райотдел начальником?
- Так точно, - Петрович напрягся. Куровский район был самым блатным, на его территории находился областной центр, и начальник милиции всегда пользовался благосклонностью главы администрации области. С момента развала СССР, через приграничный район шли значительные потоки грузов из Казахстана в Россию. Проверяющим от милиции всегда хватало на хлеб с маслом и с черной икрой.
«Блин, сейчас зарубит, пропадать мне в Софиновке, если  не хуже», - обливаясь потом, думал соискатель выгодной должности.
- Парень ты видно неплохой, дам я тебе рекомендацию, - сановно облагодетельствовал глава района.
Саленко не мог опомниться, только что он находился, чуть ли не на краю пропасти, как вдруг сбылась его мечта о переводе в Куровский район. Из размышлений о превратностях судьбы его вывела секретарь:
- Олег Петрович, к вам пенсионеры просятся на прием, что сказать?
- Нет меня, нет.
«Бля… какие назойливые», - устало подумал Саленко, собираясь пойти «обмыть» свое почти решенное назначение.
В Куровском семья Саленко приобрела дом у бывшего начальника милиции. Супруга Аксинья устроилась в школу, как и ранее учителем русского языка и литературы. Приходя с работы, она жаловалась:
- Сокращают часы. Ввели обязательное изучение Казахского языка и литературы, а времени на его изучение дают в несколько раз больше чем русского. Разве это справедливо? Казахи постоянно подчеркивают свое преимущество – они коренная национальность в своем государстве. В школе среди учителей, как будто провели незримую черту. Казахи по одну сторону, а мы русские и другие национальности по другую. Ведь точно так же начиналось в Нагорном Карабахе. Зачем они так поступают?
В разговорах с женой Саленко отмалчивался, он и сам видел, что творилось вокруг. Не дай бог дойдет до казахов – заподозрят русофила, и бывай здоров. На работе его шофер – казах, вел себя с ним на равных. Какой - то паршивый сержант! Всех остальных Саленко держал в кулаке. Перед  начальником все ходили, чуть ли не строевым шагом, как впрочем, и положено в милицейском ведомстве.
В семье Саленко росла дочь Оксана. Веселая общительная девчонка – подросток. Но случилась с ней беда – как кара Всевышнего, в четвертом классе у Оксаны обнаружили диабет. Похудела, стала отставать в росте от ровесников. Замкнулась в себе и больше засиживалась дома. Каждые четыре часа ей делали укол инсулина. В школе  отпрашивалась с урока и в учительской мать делала ей инъекцию. Дети есть дети, кто понимал, кто дразнил. В юном возрасте заболеть диабетом - детство омрачено и вся последующая жизнь тоже. Вдобавок ко всему в Кзыл-Жаре не было лекарств. Инсулин привозили знакомые. Доза вводимого препарата постоянно росла и дошла до двадцати двух единиц. Врачи от беспомощности разводили руками, выписывали рецепты и советовали, есть больше витаминов. Оксана продолжала худеть. Для родителей не было большего горя, чем болезнь единственной дочери.
В один из дней, когда в Куровском уже начинали топить печи, к дому Саленко подъехала легковая автомашина  с Российскими номерами. Аксинья, выглянув в окно, узнала вышедшую из машины Вержбицкую из Софиновки, которая в сопровождении молодого человека направилась к дому. В поселке было не так много знакомых, и редкие гости посещали семью Саленко. Обрадованная хозяйка побежала открывать дверь.
- Тодоров, - коротко представился гость.
После приветствий сели за стол пить чай. Аксинья выложила на стол все припасы. Позвала Оксанку. Завязался непринужденный разговор. Гости ждали главу семьи, чтобы обсудить деловые вопросы. Саленко задерживался. Аксинья, отправив дочь готовить уроки, расплакалась:
- Знаешь Алла, Оксанка все хуже и хуже. Аппетита нет. С детьми не играет. Врачи не могут ее вылечить. Не знаю, что делать.
Алексея тронуло горе матери. Он сам лечил сына в областной детской больнице и испытал состояние беспомощности перед побеждающей болезнью. Два года назад заболел его Егор. Знакомая заведующая отделением городской больницы, где всегда лечился Алексей, по его просьбе устроила сына на лечение. Через два месяца врачи выдали неутешительный диагноз. Тодоров видел состояние матери и решил помочь:  
- Я смогу устроить на лечение вашу девочку в детскую больницу в Новотуринске. Оснащена импортным оборудованием. Всевозможные препараты. Прекрасные врачи. Моего ребенка там вылечили.
Аксинья слушала, затаив дыхание. Она, как утопающая схватилась за спасительную соломинку:
- Да, а как же…
Вержбицкая решительно успокоила:
- Не волнуйся, Оксана будет со мной. Все решено, мы скоро поедем в Новотуринск. Ася все сделаем.
Позвали младшую. Ее не нужно было и спрашивать. Стоило, было взглянуть в ее радостные глаза. Приехал с работы хозяин дома. Обсудили все вопросы. Обговорили и процент за участие Петровича.
- Я лучше бензином возьму, - выдал он свое резюме.
Тодоров согласился. Напоследок Саленко заверил российского бизнесмена:
- Ты не беспокойся, отправляй топливо под мою личную гарантию. Ни одного грамма не украдут пока я начальник райотдела.

На следующий день Тодоров и новоиспеченный директор Вержбицкая приехали на нефтебазу. Директор Золотарев Дмитрий Иванович без возражений подписал стандартный договор ответственного хранения горюче-смазочных материалов фирмы «Арго» в емкостях нефтебазы. Стороны расписались. Чем меньше по времени горючее находилось на хранении, тем меньше были издержки, поэтому необходимо было подыскивать как можно больше покупателей. Петрович по просьбе Тодорова организовал встречу с директорами бывших совхозов, а теперь акционерных обществ.
В кабинете у начальника районной милиции, сидел какой – то мужичёк в очках и в кургузом пиджачке. Говорил личный шофер:
- Вот водила пьяный нахулиганил. Морду набил жителю Куровского, статья голимая. Ну а председатель Валерий Иванович, к нам с пониманием. Хочет дружить.
Саленко одобрительно закивал головой:
- Ну что же, когда с нами дружат, и мы готовы навстречу пойти. В отделе ремонт нужно делать. Подвозите, что сможете. А ваш дебошир пусть пока у нас отдохнет, денька три. Может в мозгах прибавится.
Председатель колхоза обрадовано стал благодарить:
- Спасибо, мы земляки, должны помогать. Я понимаю, здание старое. Для ремонта все предоставим. У меня с собой в машине есть кое-что.
- Канат покажет, где разгрузиться, - напутствовал покладистый начальник милиции, - И ещё, вот представитель российского бизнеса Тодоров Алексей Александрович предлагает топливо. Подожди, скоро твои коллеги подъедут, вместе обсудите. Нужно тебе ГСМ?
- Конечно, нужно.
Из окна кабинета, Алексей увидел как грузовая машина с выведенным на борту названием «АО Рассвет» отъехала от райотдела в сторону дома Саленко.
Постепенно в кабинете стали собираться директора сельхозпредприятий. Когда все собрались, Алексей выступил с коммерческим предложением. У бывших совхозов не было денег, чтобы оплатить топливо. Разговор пошёл  о бартере. Труженики полей зачесали затылки, их не устраивал эквивалент обмена. После дебатов пришли-таки к единому мнению и решили «обмыть» намечавшийся взаимовыгодный проект.
Выехали за поселок, в открытое поле. На капоте, одной из машин разложили прихваченные с собой шашлыки, зелень и водку в запредельном количестве. Произнесли первый тост «За совместный бизнес», затем второй «За дружбу между народами», третий «За дам» и так далее. Дул пронизывающе-холодный ветер, Тодоров продрог и решил согреться спиртным.
Постепенно от деловых речей перешли к более приземленным темам. Один моложавого вида председатель заговорил с располагающей к общению Вержбицкой:
- Алла, вы не смотрите, что мы люди не первой молодости как говориться: «Старый конь борозды не портит…»
- Но и пашет не глубоко…
- Ха – ха – ха, - громкий смех, казалось, потряс все пространство над неубранным полем.
- С кем ты спорить собрался, да она любого мужика за пояс заткнет, - восхищенно заметил Петрович, который уже еле стоял на ногах.    
Когда все было съедено и выпито, участники полевого застолья стали постепенно разъезжаться.

Природа будто взбесилась. Стеной стоял дождь. Дворники не успевали смахивать струи воды. Фары высвечивали впереди не более полуметра. Вслед за ослепляющей молнией раздавались, оглушительные раскаты грома. Казалось, что разряд молнии падает перед самым капотом машины. Виктор вплотную приник к лобовому стеклу, пытаясь, хоть что-нибудь рассмотреть впереди. Алексей надрался как последний сапожник, последнее, что он помнил, как он хотел раздеть Вержбицкую. Сопротивление пьяному зову плоти было бесполезно. Тодоров настойчиво пытался овладеть женщиной. Любовники молча боролись на заднем сиденье. Поняв, что по-другому его не унять, Алла приспустила с себя брюки, собираясь ввести его разгоряченный орган. Алексей опередил, боясь, что она опять будет вырываться, крепко схватив ее обеими руками за бедра, с силой вошел в ее тело.   Женщина вздрогнула и стала извиваться от боли.  Винные пары помешали завершить процесс, и