Иййя была не из «простых».
Муж работал в Хеджерском Банке Процветания (ХБП) и имел доступ к дешевым кредитным ресурсам. Жена некогда, будучи менеджером «Чакулы», пропускала через себя денежные безналичные потоки этой торговой сети. Менеджер всегда может дать доступ в сеть нужному клиенту. И получить за это определенный процент с продаж определенного товара от определенного поставщика. Может попросить мерчендайзера выложить товар этого клиента на более привлекательное место в торговом зале за вознаграждение. В общем, к моменту ухода из компании эта тетенька скопила хороший стартовый капитал для собственного дела. Плюс ко всему, она обладала базой данных по самым привлекательным поставщикам, знала многих из них лично и сумела получить от них бонусы и скидки на товар, а также отсрочки по платежам.
И все пошло нормально. Она предложила приличную взятку кому надо в муниципалитете. От взятки не отказались, и для нее волшебным образом нашлось место в зеленой зоне посреди бульвара, где она получила право на коммерческую застройку. Вскоре легкая конструкция павильона из стекла и металлического профиля стояла на той территории, на которой совсем недавно семьи гуляли с детьми, одинокие – с собаками, а старики сидели на лавках, грея свои спины под светом двойной звезды.
С ее прилавка с хорошим дисконтом кормились местные низшие полицейские чины, покупая по себестоимости продукты питания, но чаще спиртное и сигареты.
Но была одна беда – мафия. Эту территорию контролировала капелла дона Себастиано. Этот глава преступной организации не был столь влиятелен, как дон Джам Бази по кличке Железные Тиски, но обладал всеми атрибутами авторитетной личности в криминальном мире.
Никогда по жизни и по работе Гемма Иййя не сталкивалась с мафией лоб в лоб, никогда ей не платила, ибо до последнего времени не являлась владелицей бизнеса. Встретившись с этой проблемой, она решила проконсультироваться со знакомым лейтенантом из местного комиссариата. Тот ей пообещал, что поговорит с администратором из капеллы Себастиано и что администратор на время отсрочит платежи в кассу мафии, пока бизнес Геммы не станет крепко на ноги.
Однако ему хватило связей среди бандитов, чтобы только иметь разговор с одним из кэпов, руководящим небольшой группой рядовых мобов. Он попросил за эту женщину. Кэп сказал, что переговорит с администратором, но дальше разговоров это дело не двинулось. И вот в один из вечеров в павильон к Иййе явились двое вышибал, собирающих дань с подвластной им территории.
Два моба настырно постучали в дверь магазинчика, когда в нем находилась только Гемма и две продавщицы. Павильон уже был закрыт, хозяйка приехала забрать выручку, а обе сотрудницы наводили порядок в конце рабочего дня.
*
Шаву Этангази главный редактор уволил с формулировкой «за нарушение этических норм журналистики». Уволил окончательно, без права предоставления работы в качестве даже свободного агента в «Жинай учингузи». В журналистской среде Хеджера такая отставка была сродни не формальному увольнению, а «волчьему билету» или «билету степного шакала». С такой характеристикой очень сложно в дальнейшем было получить работу в газете или журнале, в которых государство обладало пакетом акций.
Надо сказать, что, как и в любой демократической стране, доля государства на медийном рынке республики Хеджер не была превалирующей. И коль ты профессионал, то уволенного по данной статье журналиста легко могло принять в свои ряды частное издание.
С новым трудоустройством Шаве не везло. Где желал работать он, там ему отказывали или обещали «в случае чего иметь в виду и позвонить». Там, где существовали вакансии по работе, там условия не подходили для Этангази: низкий оклад, не престижное средство массовой информации или удаленность от столицы.
У Шавы начались проблемы с деньгами. А те немногие сбережения, что он накопил за время, пока «ишачил» на «Жинай учингузи», пришлось отдать, чтобы откупиться от очередного призыва на военную службу.
Благо его бывший начальник по отделу криминальных расследований Чунг Майджи был не то чтобы добрым гуманоидом, а несколько отстраненным от бытовых реалий, и его не смущало присутствие в доме постороннего хомо. Этангази позвонил и сказал ему: «Шеф, я на мели. Вы обещали мне помочь с работой, но пока – голяк. Мне не за что снимать не то что квартиру, а комнату. Вы должны мне помочь. Мы все-таки были одной командой. Я пострадал от коррупционеров и ворья из министерских кабинетов частично еще и оттого, что был на вашей стороне и выполнял ваши поручения. В итоге эта сволочь, наш главред, дал мне пинка, а вам достанутся все лавры от расследования в Колле. Что будем делать?» На эти слова Чунг Майджи ответил коротким молчанием в трубке, а потом произнес: «Ладно. Перебирайся ко мне домой. Поживешь пока у меня, а потом я обязательно что-нибудь придумаю. Только учти: у меня жена не просто стерва, а стерва-журналист. Так что, дружище, постарайся поменьше попадаться ей на глаза. Я тебе дам ключи. У нас есть свободная комната. Ты в квартиру пришел, тихо обувку снял, руки помыл и не вылезай из своей норы. Я телевизор тебе поставлю… небольшой, черно-белый. Ты по хате не шастай, чтобы она меня за квартиранта лишний раз не пилила. Ага?» Спустя час Этангази стоял на пороге жилища семьи Майджи. Он поздоровался с Чунгом, а с его женой Нивэле познакомился вечером, когда она пришла домой.
Чунг по возвращении жены удалился с ней на кухню, сказав Шаве, чтобы тот не выходил из своей комнаты ни при каких обстоятельствах. Супруги закрыли за собой двери и вначале неслышно для Этангази общались между собой. Затем голос Нивэле, словно гул приближающегося реактивного самолета, стал нарастать, и общение переросло в откровенную ругань.
Закончился весь шум мгновенно. У Шавы было ощущение, что жена запустила в мужа тарелкой или иным керамическим предметом. Тот увернулся. Посуда угодила в стену, с грохотом разбилась, Чунг выскочил из кухни, прикрыв за собой дверь, а Нивэле принялась подметать осколки.
Проходя по коридору вдоль комнаты, отведенной для временного жилья Этангази, его бывший начальник заглянул к нему, приоткрыв дверь. Чунг поднял согнутую в локте руку вверх, сжал и разжал кулак, благодаря таким образом Бэквордацию, подмигнул Шаве и сказал: «Выключай свет и тихо спи».
Наутро Этангази не пересекся ни с хозяином, ни с хозяйкой квартиры. Он, от греха подальше, решил дольше поспать, пока те не уйдут на работу.
Днем Шава прикупил себе немного еды, благо ключи от входной двери ему Чунг выделил. Весь вечер Этангази просидел один. Он только раз столкнулся с хозяйкой, когда посещал туалет. Столкнулся, естественно, не именно в той комнате, где располагался унитаз. Он робко поздоровался с Нивэле и исчез в своей комнате.
Чунг пришел поздно и заглянул к Шаве.
– Ну, как ты? – спросил Майджи.
– Ну, так, – ответил Этангази в том духе, как его и спросили.
– Вот, – Чунг передал Шаве стопку рукописных листов, – распечатай их на машинке. Я ее из своей комнаты тебе принесу.
– Хорошо, – согласился молодой парень.
– А это тебе за эту работу, – бывший начальник положил на диван несколько денежных купюр в национальной валюте.
Этангази покосился на объемную стопку бумаги, затем бросил взгляд на деньги и подумал: «Дожился. Некогда журналист, занимавшийся расследованиями, теперь будет трудиться на ниве перепечатки, словно секретарь, а не хомо, еще недавно вскрывавший коррупционные схемы. И деньжат маловато насыпал мне бывший шеф».
– Спасибо, – Шава поблагодарил Чунга так, словно тот ему подбросил некую унизительную работенку. – А чего так поздно возвратился?
– Я на постоянку с работы возвращаюсь ближе к полночи. Чего мне с моей «бензопилой» тут отношения выяснять?
Позже пришел – больше нервов сберег. А пообщаться, сам знаешь, – Майджи подмигнул Этангази, – у меня всегда есть с кем.
– Да-а, – подчиненный знал кое-что о личной жизни своего бывшего шефа вне стен этой квартиры.
– Вот так и живу. Иногда вообще ночевать не прихожу. А вот завтра, к примеру, валю в командировку. Не будет меня тут трое суток. Так что сражайся здесь сам. Надеюсь, она тебя не выгонит на улицу, – Чунг кивнул головой в сторону комнаты своей жены.
– Возьмите меня с собой. Я пригожусь, – с энтузиазмом предложил бывший журналист.
– Шава, ты же понимаешь, что командировочным выдают суточные, снимают номер за счет издательства. Ну, где я тебя размещу на ночлег? На полу, что ли, спать будешь? Или за свои деньги койко-место тебе на три ночи оплачивать?
– Вы правы, – опустив голову, согласился Этангази.
– Ты не унывай. Найдем мы тебе работу настоящую. А пока с бумагами повозись. Как-никак, хоть какой-то заработок, –Майджи наклонил голову в сторону стопки бумаг с рукописным текстом.
Однако никакой работы Чунг для Шавы не нашел в течение двух недель. Он наскоками появлялся дома, забирал у Этангази одни бумаги, отдавал другие, вручал тому небольшой гонорар, за который можно было только скудно поесть. На иное не хватало.
На одиннадцатый день проживания в квартире семьи Майджи Шава потерял всякую надежду посредством Чунга устроиться работать журналистом в приличную газету. Этангази обзвонил по телефону всех своих знакомых и товарищей и отправился поочередно встречаться с теми, кто мог предложить хоть какие-то варианты по трудоустройству.
Надо заметить, что экономика Хеджера в то время находилась в полосе стагнации. Это было только начало правления Чини. Страна еще не была накачана деньгами, и рынок труда был не таким емким, как в те дни, когда Окманат встречался в своей резиденции с Мгени Кутока Ангани.
По пути Шава рассуждал: «Ничего мне не выгорит с этим Чунгом Майджи. На поверку он оказался обычным болтуном и обещалой. Держит меня за какого-то мальчонку на подхвате. Ни одного предложения от него по работе не поступило.
Бегает сутки напролет, решает свои задачи, а я ему до одного места.
Надо трудоустраиваться туда, где берут и нормально платят, а поменять работу потом всегда успею. Предлагают эти, что иду сейчас разговаривать, работу не совсем по профилю.
Зато общежитие будет, а это уже крыша над головой. Меня ж Чунг не будет держать в своей хате вечно. Такое дело, что, возможно, он специально ничего не ищет для меня, чтобы я побыстрее свалил. Хотя… Зачем тогда он звал к себе? Мог сразу подальше послать. Ладно, пустил в хату – и на этом спасибо.
Но я лично был о нем лучшего мнения. Он мне казался таким деловым, пробивным. А на самом деле ни хрена не может сделать. И признаваться он не хочет, что бессилен помочь.
Обстановка тягостная. Ясли б я у него один жил, то еще куда ни шло… А то жена его постоянно присутствует. Мне не совсем комфортно, словно я обременяю ее. И поведение у нее странноватое. Такое ощущение, что она пытается заигрывать со мной. Какие-то разговорчики вокруг да около заводит, но никакой конкретики. А какую я хочу конкретику? Эта тетка в два раза старше меня. Но, видать, в молодости она ничего была. Можно было бы ее и дернуть за гениталии, тем более что я уже забыл, когда баба подо мной лежала. Эта трипперница и безденежье вымотали меня
С уважением, Эмми!