наедине с врачом-мужчиной. Она осматривала помещение, пытаясь обнаружить в нем женщину, которая, по ее мнению, и должна была производить осмотр пациенток слабого пола. Однако, кроме этого водяного, никаких других живых существ в этих четырех стенах не наблюдалось.
«Дверь, дорогуша, прикрой, – бросил реплику через плечо доктор, копаясь в своих инструментах. – Или ты собираешься свой осмотр сделать предметом достояния всех посетителей этого заведения?» Вази слегка покраснела, представив такую картину, и захлопнула дверь.
– Оголяйся и одновременно рассказывай о своих проблемах, – дал команду дядя Сифа, продолжая перекладывать инвентарь.
– Как оголяться? – решила уточнить Вази.
– Как-как? – доктор развернулся в сторону пациентки и выпрямился. – Точно так же, как ты оголялась, когда подцепила заразу.
– Полностью? – задала еще один вопрос Фанно, ища глазами дверь в кабинете, из которой, по ее мнению, просто обязана была появиться женщина-врач.
– Ну, тебе виднее. Я ж не выступал в роли консультанта во время твоего соития. Может, ты раздевалась полностью. А может, ты только юбку задрала, опершись о забор, да трусы приспустила. Коли ты их не забыла надеть перед актом. Трусы ты носишь в повседневной жизни? – спросил венеролог.
– Что значит «не носить трусов»? Я ж не бездомная уличная нищенка, чтобы гигиену не соблюдать! – возмутилась Вази.
– А кто ты, если не секрет?
– Я – фотомодель, я учусь в модельном агентстве «Укалилуфи», – гордо произнесла девушка.
– Детка, именно фотомодели, шлюхи и прочие честные давалки ходят, как теперь модно говорить, без нижнего белья.
Фанно были крайне неприятны такие сравнения, но она только скривилась, промолчала и продолжила дальше слушать рассказ дяди Сифы.
– От недалече, как недели три назад, приходит ко мне одна вся такая из себя фифа, хотя на самом деле полная пустышка изнутри. Молодая, вроде тебя. Тупая. Даже в триппер-кабинете с ней за жизнь поговорить не о чем. Не говоря уже о посещении в выходной день с ней художественной галереи или выставки, к примеру, керамики, что сейчас проходит в Деривативах. Ты, наверно, тоже не слышала о такой выставке древней керамики?
– У-у, – Вази отрицательно замотала головой.
– Не волнуйся, не переживай. К чему тебе художественная галерея? У тебя ж гонорея есть, – врач подмигнул Фанно.
– Нет у меня гонореи, – твердо произнесла фотомодель, но менее уверенно добавила, – надеюсь.
– Сейчас узнаем. Но речь не о тебе. Так вот. Эта девица приперлась ко мне за справкой. Не помню, для чего. Но она считала, что полностью здорова, и гордо забралась в смотровое кресло, не снимая одежды. Мол, дядя Сифа должен был между делом заглянуть ей в <вырезано цензурой>, поставить печать и подписать бумажку. Я всякое тут видал, но девицы обычно сами трусы снимают, не просят меня это сделать.
Я ей шучу, что так, мол, и так, труселя стягиваю только за дополнительную плату. А она мне заявляет, подтягивая вверх длинное платье: «Сейчас стильно без нижнего белья ходить». «Епт-мопт», – подумал я тогда, увидев голые гениталии. И спрашиваю тогда у нее: «Это ты специально трусы потеряла, когда ко мне шла?» А она отвечает в том духе, что своего дохлого ежа напостоянку проветривает. Это, значит, мода такая нынче: неприкрытой щелью елозить по грязным сиденьям в автобусе и трамвае. И что думаешь, я обнаружил у этой дуры? Ха-ха. У тупицы запущенная стадия бытовой формы уке угоньи.
– И что?
– Теперь лечится, и курс лечения проходит одетой в трусы.
Ладно, оторвемся от теории и перейдем к практике. Чего до сих пор не разделась? Что там у тебя?
– Жжение, когда в туалет хожу, – ответила Вази.
– Когда ходишь по большой или малой нужде?
– Как это – по большой?
– Это когда болезнь уже на анус перекинулась, – пояснил доктор.
– Меня мой гинеколог к вам направил, то есть направила.
– Тогда все ясно, – перебил ее дядя Сифа. – Чего не раздеваешься? Я ж не рентген. Сквозь одежду не вижу.
– Я не буду при мужчине раздеваться, – заявила пациентка.
– О-го-го, не стану при мужчине, – хмыкнул врач, – а то ты, поди, от бабы свою заразу цепанула. Нет тут больше никого.
Я один на смене. Мне, может, уборщицу позвать? Так она не разбирается в этих болезнях. Она с микробами борется посредством хлорки. Она тебе в больное отверстие может засыпать сухой хлорки, но это вряд ли поможет.
– Вы грубый и циничный мужчина. Мне не хочется перед вами снимать одежду. Я лучше к женщине-венерологу запишусь.
– А хочешь, чтобы я тут был чувственным и женственным, как твои учителя мужского пола из модельного агентства «Укалилуфи»? – засмеялся он. – Дело твое: не хочешь – не надо. Единственное, ты должна сообщить о тех лицах, с которыми имела половую связь в последнее время. Ну, и свои данные сообщить.
– Зачем?
– Мы должны проверить, не заразились ли они от тебя.
И выявить источник твоего заражения. И если ты не проверишься у другого венеролога в течение ближайшего времени, то тебя принудительно доставят на осмотр. Нельзя распространять венерические заболевания. Это подсудное дело.
– Правда? – удивилась Фанно.
– Читай законы – узнаешь, если не веришь мне. Давай, не тяни время. Рассказывай, кого наградила?
– У меня была связь только с одним парнем.
– Значит, это он тебе «пламенный привет» передал?
– Наверно.
– Фамилия его, имя, адрес, место учебы или работы.
– Фамилии не знаю, – ответила Вази.
– Допустим, – скептически согласился врач. – Имя?
– Не помню.
– Только не надо мне тут <вырезано цензурой>. Я, потвоему, дурак, что поверю, что ты несколько раз давала мужику, но даже не захотела узнать его имя? Может, ты на самом деле проститутка? Надо поставить тебя на учет. Я сейчас в полицию сообщу, – доктор потянулся к телефонной трубке.
– Не надо. Его Шава зовут, – вспомнила студентка.
– А фамилия?
– Я правда не помню, – соврала Вази.
– А адрес?
– Какой? – захотела уточнить Фанно.
– Какой-какой? Для начала тот, где ты ему давала.
– В общежитии, – пожала плечами девушка и назвала улицу, дом и комнату.
– Так, – дядя Сифа постучал ручкой по столу, – еще пару минут назад ты была фотомоделью. Теперь уже в общаге ноги раздвигаешь. А потом окажется, что ты по вызову передком трудишься за вознаграждение в иностранной валюте.
– Неправда, – заплакала Вази. – Я на самом деле студентка, живу в общежитии и учусь на фотомодель.
– Не реви, я не следователь. Скажи мне адрес твоего приятеля.
– Я не помню.
– Зачем ты выгораживаешь этого придурка? Он тебя заразил, а ты покрываешь его. А если у тебя что-то серьезное, а он еще кого наградит? Тебе это надо?
– Я только зрительно помню, где его съемная квартира. Но телефон он недели две уже не поднимает. Я два раза приходила к нему – закрыто. Может, место жительства сменил?
– От козел. И не просто козел, а вонючий! – заключил врач.
– Все. Давай свои данные. Я пробью их по списку и гуляй.
– Что за список?
– Не состоишь ли ты на учете, не находишься ли ты в розыске…– Каком еще розыске? – недоумевала девушка.
– Может, твой удовлетворитель до тебя на трипперку загремел. Дал твои данные, и ты теперь на заметке.
– И что?
– Что-что? Ты в ожидании «письма счастья» по месту работы. В твоем случае по месту учебы в колледже. Никому ж нахрен не надо посылать письма в твое агентство.
– И что дальше?
– Придет письмо руководству твоего учебного заведения.
Оно, руководство, обязано будет проследить, чтобы ты проверилась. Если больная, то направят на лечение: добровольное или принудительное.
– А потом?
– Нашему учреждению нужно тебя вылечить и отпустить, а колледж может даже и отчислить за аморальное поведение.
Я не знаю. Это решает лично руководство колледжа или общаги. Не знаю, – отмахнулся доктор.
Девушка назвала свою фамилию и имя, доктор записал в журнал и сказал, что по данной венерологической клинике он проверит сам, а по другим подаст сведенья в городское управление здравоохранения, и пусть там они разбираются: есть в списках Вази Фанно или нет ее.
После недолгого просмотра ее данные обнаружились в журнале у дяди Сифы.
– Дорогая, все намного хуже, – он посмотрел на Фанно, и она побледнела.
– Что? – с тревогой в голосе спросила она.
– Имя Шава Этангази тебе знакомо?
Она решила, что отпираться бессмысленно, и утвердительно кивнула головой.
– Сдал тебя твой трахарь с потрохами. Я вспомнил его.
Журналистом назывался и строил непонятно кого из себя в этом самом кабинете. Меня, пожилого врачевателя, оскорблял. А как положили в стационар его, так быстро раскололся и все свои контакты сдал. Это было… – врач просмотрел записи и закончил. – Верно, десять дней назад.
– Так вот почему он не мог связаться со мной, – пыталась выгородить в собственных глазах своего парня Вази, хоть и была очень зла на него.
– Не позвонил он, потому что мудак. А таксофоны висят прямо в коридоре стационара. Будешь лежать – увидишь. Может даже, когда курить будешь выбегать, то встретишь его, если не выписали еще.
– Как положат? – округлила глаза Фанно.
– Ты знаешь, какая у него болезнь?
– Нет.
– Читать умеешь? Читай, – доктор ткнул пальцем в строчку напротив фамилии «Этангази».
– Это обязательно стационар? А как же учеба? А из общежития меня не выгонят? А если родителям сообщат? Ой! –Вази в очередной раз расплакалась.
– Есть лекарство. Стоит для тебя пятьдесят эку. Только один укол, и никакие данные никуда не идут. Через неделю ты уже здорова.
– А почему, если так просто, то Шава не согласился уколоться? У него-то деньги есть, хоть и дорогое это лечение на самом деле.
– Потому что мудак он. Поэтому и лечится сейчас на общих условиях, – ответил венеролог. – Ты-то умнее будешь. Да и фотомодели – хомо при деньгах.
– Какая я фотомодель? Я еще ни федхи не заработала за время учебы. Только долг перед модельным агентством все возрастает за учебу. Своих денег у меня нет, и негде такую сумму насобирать. И если честно, то мои родители не из богатых. И уж точно не дадут пятьдесят эку на венеричку. Во что я вляпалась?! – зарыдала бедная студентка.
– Ты неправильно живешь. Встречаешься непонятно с кем.
Тебе нужен этот журналист? – учил жизни дядя Сифа.
– Любила я его. Он умный, симпатичный, интересный, перспективный, – всхлипывая, рассказывала девушка.
– Видишь ты, перспективный. «Перспективный» – это ключевое слово. Подкинул заразу, а ты его за эту перспективу любишь, – пожал плечами врач. – И до сих пор любишь?
– Не знаю. Как подумаю, что он в командировке с другой спал, так злости на него не хватает. А с другой стороны, если он случайно оступился, то хомо один раз можно и простить.
– Ну, да, – неопределенно прокомментировал сказанное пациенткой доктор, перелистывая личное дело Шавы Этангази.
– Вот вылечимся мы с ним, и снова будем нормально любить один другого, как прежде, – говорила о планах на будущее Фанно.
– Вази, по-старому вряд ли получится.
– Мы неизлечимо больны? – голос девушки задрожал.
– Ты, скорее всего, нет, а он – да.
– И что у него за болезнь?
– Двойное дно, детка.
– Что? – не поняла Фанно.
– Двойная мораль, – как добрый и порядочный семьянин, заговорил дядя Сифа.
Он перевернул журнал учетных записей к себе вверх буквами,
С уважением, Эмми!