питания туда ездили, кто имел возможность, со всего королевства. Когда Чини проживал в Маржинале, он также посещал этот рынок каждую неделю. Жеши с удовольствием принимал всех местных и заезжих чиновников. Он каждого знал в лицо, знал их «детские» имена и помнил, как звали их отцов. Соко лично встречал каждого партийного или государственного босса, который решил посетить его территорию. Однако очень редко Жеши пил со знатными гуманоидами спиртное в общей компании и тем более никогда не куролесил с богатыми хомо и их девицами.
Приехав в гости к президенту, Соко не забыл, по своей давней привычке, осыпать хозяина подарками. Жеши доставал из больших плетеных корзин свои угощения, выкладывал их на стол и предлагал попробовать. Вообще-то, президенту страны не положено без предварительной проверки принимать пищу от посторонних лиц, но Окманат доверял этому хомо, поэтому понемногу отведал все из того, что предложил ему гость.
Владелец рынка самолично отрезал ломтики еды и просил поесть, чуть ли не запихивая их в рот Чини вместе со своими пальцами. Последнему было неудобно отказываться от яств.
Ведь каждый раз, подавая пищу, Соко взирал на президента своими изумрудными глазами, приговаривая: «Любимый и уважаемый Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, а как тебе эта копченая оленина?» Не успевал Окманат прожевать оленину, как Жеши уже произносил: «О, президент Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, эти грибы, я клянусь, наш поставщик продает уже тридцать лет. Он рецепт никогда не менял, и ни разу никто из покупателей на вкус и свежесть не имел нареканий. Пробуй, а то я обижусь. Я от чистого сердца привез их. И не говори, что грибы тяжелый продукт для желудка. Эти грибы не нагружают, а наоборот, только чистят кишечник». Чини понемногу кушал и вел беседу:
– Действительно, Жеши, у тебя все вкусно. У тебя всегда все было вкусно. Я уже забыл вкус твоих продуктов. У меня сейчас тоже хорошие повара, но на твоем рынке продукция натуральная и качественная, будто домашняя, из деревенской маминой печи или коптильни.
– Конечно, натуральная! Потому что я никогда не позволю, чтобы у меня за прилавком кто-то из торговцев «химию» продавал. Я таких сразу места лишаю и аренду не продлеваю. Ты же знаешь, я сам ничего не произвожу из продуктов, но жестко контролирую качество того, что продается у меня на рынке. И продается у меня только уникальная продукция и только та, что изготовлена по оригинальным рецептам, с душой и самими аграриями. Ты у меня, дорогой Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, не встретишь за прилавком ни одного перекупщика, ни одного спекулянта.
Только те, кто выращивают и делают еду своими собственными руками. У нас, если товар просрочен, то выбрасывай его на помойку или реализуй в другом месте. Все только свежее и проверенное годами. Но встречаются и новые продукты. Вот, кстати, новинка. Возьми, отломай этого душистого хлеба. Ты такого еще не пробовал. Он из чистой ржи (у нас ее не сеют, только пшеницу), а внутри буханки запеченная рыба. Такой необычный северный деликатес начал изготавливать один мужчина, который переехал к нам из северных стран.
Чини попробовал ржаной хлеб, отковырял кусок рыбы из чрева буханки и утвердительно покивал головой:
– Вкусно. А как тебе удается на протяжении десятилетий поддерживать свое хозяйство на таком высоком уровне?
– Это оттого, что я лично знаю каждого производителя. А обманщиков не пускаю даже в ворота. Крупные производители продуктов питания мне совали огромные деньги, чтобы пустил их торговать на моей земле, но я всегда их гнал подальше. Зачем мне продавать дерьмо? Сетевые компании, они ж думают только о прибыли. Им на качество наплевать. Действуют они нагло и всегда по одинаковому сценарию. Приходят неважно куда. Как говорится, выходят на рынок. Не обязательно на мой, а на ту территорию, в ту местность, в город, на маленький сельский базарчик, в целую страну, где хотят обосноваться. Приходят с большим ассортиментом и огромными деньгами и «сбивают» цены.
Поначалу им вроде все и рады. У них низкий прайс, хороший сервис, всего много и все свежее. Всем хорошо, кроме мелких производителей, которые не могут конкурировать с такими гигантами и начинают разоряться. Сначала банкротятся индивидуалы. Это те, кто работает единолично. Потом накрывается дырявым корытом семейный бизнес, где трудятся три – пять хомо. Потом очередь наступает для малого бизнеса, а далее для почти всего среднего.
Все эти годы сетевые компании работают на новой территории, откуда выживают конкурентов, себе в убыток. Но у них же не одна такая территория, а иногда полмира под пятой.
Особенно если это транснациональные корпорации. Понимаете, Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба?
Президент внимательно слушал собеседника. Он давно перестал жевать и утвердительно слегка покачивал головой в такт речи собеседника.
– Говори-говори, Жеши. Я ловлю твою мысль.
– Так вот, дорогой. Далее держу речь. Этот огромный бизнес оплачивает свою рекламную и прочую поддержку в газетах и на телевидении. Заказные статьи разрываются от сообщений, что только с приходом таких гигантов потребителям повезло. Домашние хозяйства стали экономить на еде десять, пятнадцать, двадцать процентов бюджета. Зачем в ларьке или под навесом покупать продукты? Лучше и качественнее у крупного розничника. И хомо верят этому. «Да, правильно, –рассуждает обыватель. – Пришел в чистый огромный магазин и все сразу себе купил».
В общем, через пару лет такой нездоровой конкуренции, когда у мелких торговцев нет выбора, нет альтернативы, нет иного источника дохода, то они уходят из бизнеса, а крупняк остается и начинает жировать. Сразу падает качество продуктов, повышается цена, ухудшается сервис. В результате население начинает питаться всякой гнилью по сумасшедшей цене. И знаете почему?
– Нет конкуренции, нет выбора, нет альтернативы, – заметил Окманат.
– Верно, Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба. И хочется снова вернуть мелких торговцев, а они уже разорились, ликвидировали свое маленькое производство, пошли работать наемными работниками. То есть занимают место на рынке труда, а не сами его создают для себя и других. Попутно теряется изюминка в выборе еды. Приходится кушать однотипный товар сетевых компаний. А еще уменьшилось количество налогоплательщиков и поступивших в бюджет налогов. В этом деле много разных прямых и подводных моментов и течений.
Оттого я никогда не шел на сговор с крупными компаниями. Я хотел сохранить свое лицо. И у меня это получилось.
Мой рынок не похож на другие места торговли. Хотя мне сулили и барыши, и угрожали, и отобрать бизнес хотели. Но ты же знаешь, что хомо от таких до таких, – Соко сначала установил ладонь на уровне колена, а потом постучал себе пальцем в том месте, где пришивают погоны, – знают, что я за качество и порядок готов порвать. Это потому, что каждый день я сам обхожу каждый уголок своего рынка и все держу под контролем. Рынок – это живой организм. За ним следить нужно, как за своим здоровьем или ребенком. Я присматриваю за рынком, как ты за всей страной. Просто, дорогой, любить нужно то, что есть у тебя. И не важно, что это:
поле, рынок или государство. Я, Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, люблю свою работу, точно так же, как ты любишь свой Хеджер. Поэтому и у тебя, и у меня порядок на рынке и в государстве.
– Ты хочешь сказать, что управлять экономикой страны так же просто, как и рынком?
– Не только экономикой. На рынке имеется охрана. И у тебя в государстве есть военные и полиция.
Мой рынок связан с сельским хозяйством. И у тебя в масштабах страны существует аграрный сектор.
Рынок – это производство продуктов питания, хоть и небольшое. У любого государства есть промышленность.
Ты общаешься с другими президентами. Я тоже веду переговоры о поставках, о продажах.
Я плачу налоги. У государства есть налоговая служба. Я обязан с ней взаимодействовать.
Также мое предприятие, то есть субъект хозяйствования, завязан на банковскую систему, которая присутствует в любом государстве.
Ты проводишь миролюбивую внешнюю политику. Не нападаешь на иные страны, не расширяешь свои границы. Я тоже специально не увеличиваю площадь рынка, чтобы в малом сохранить качество, а не потерять его в больших площадях.
Уважаемый Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, базар и государство – это одно и то же. Только масштабы разные!
– А ты смог бы управлять Хеджером? – Чини глянул в упор на Соко.
– А зачем? Я тебе не конкурент, дорогой Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, – Жеши слегка напрягся, не понимая, куда клонит разговор Окманат. – Или ты хочешь сделать меня преемником после своего срока? Я, к радости моей, являюсь хорошим хозяйственником, а не политиком. Поэтому у меня бы не получилось думать и решать такие грандиозные задачи.
Чтобы стать президентом, необходимо жить в политической среде долгое время.
– А если премьер-министром? – задал вопрос президент.
– Возможно. Но премьер – это не только хозяйственник.
Это и внешняя политика, и национальная безопасность…– У тебя будет много помощников, – перебил собеседника Чини. – Мне важен не узкоспециализированный зашоренный продажный специалист, а хомо, видящий обстановку широко открытыми глазами. Ты станешь присматривать за страной, как за своим рынком, а решения все буду принимать я. Я буду и за министра внутренних дел, и за оборону, и за внешнюю политику. Не переживай, я сам назначу министров, сам буду проводить основные совещания. Но мне необходимы преданные хозяйственные хомо в правительстве, которые ратуют за страну, за качество, за обычного гражданина, у которых мусор не валяется под ногами. Пойдешь на повышение? Согласен?
– А что станет с моим рынком в Авале, если я переберусь в Деривативы?
– Найдешь себе толковую замену, а вместо рынка в Авале получишь огромный рынок под названием «республика Хеджер», в котором необходимо навести такой же порядок и сделать безупречное функционирование, только в масштабах страны.
– Было бы глупо отказываться от такого предложения, но еще глупее было бы принять его за две минуты, – высказался Жеши.
– Езжай в Аваль и подумай. У тебя есть время до конца недели. О нашем разговоре – никому, – предупредил Окманат.
– С женой-то хоть я могу посоветоваться, дорогой Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба?
– Твоя жена, дети и все остальные об этом должны узнать только по телевизору из выпуска новостей, если ты согласишься. Но ты согласишься, – нахмурил брови Чини. – Куда ты денешься, если президент тебе оказал такую честь.
– Давайте в общих чертах, раз уж я на месте, обсудим суть моей работы, если я соглашусь. Я еще окончательно не определился.
– Давай перекусим твоих гостинцев, а то я за болтовней снова проголодался, – Окманат похлопал Жеши по плечу, указывая на стол. – Просьба к тебе большая. С этой минуты, как положено по протоколу, в мой адрес даже в неформальной обстановке никаких «ты», никаких «дорогой», никаких сыновей и отцов при обращении, только «господин президент» или «господин Чини».
– Как скажете, дорогой Окманат Тамма Нгуви Чини сын Баба, так и сделаем. Слово президента для меня – закон.
Чини помотал
С уважением, Эмми!