регионального, а затем и в политика республиканского уровня. Рос и Киджиджи, поднимаясь от констебля, ответственного за участок, на котором располагалось три деревни и десяток хуторов, до начальника полиции Консалта.
Мвандиши часто сравнивал свою судьбу с судьбой Нгуви-Чини. Вот и в этот момент, ожидая у двери президентского кабинета приглашения, он думал: «Пусть у меня и не такая головокружительная карьера, как у Таммы, но, тем не менее, я тоже сделал огромный рывок из деревенской грязи в кабинет на третьем этаже в здании комиссариата. И почему он решил мне оказать такую честь? А может, это вовсе и не честь никакая, а будет обычный допрос относительно ареста нашего бывшего министра Иши Моро? Да ну… Какое я могу иметь отношение к Моро? Его арестовали, говорят, за то, что повздорил и набросился с кулаками на президента. Так шепчутся знающие хомо.
А на самом деле ему шьют чуть ли не государственный переворот. Нет. Я никогда не был лично знаком с бывшим министром МВД. Он выходец из партии СРАПХ, а я, если так можно выразиться, из региона Маржинал. Нет, плохого от этой встречи быть не должно. А что может произойти хорошего? А кто его знает? Вдруг, не ровен час, Тамма… Тьфу, ты!.. президент Чини решит меня наградить за верную и многолетнюю службу? Нее-е, как-то не вяжется. Тут нечто другое. И главное – никто не знает, почему он вызвал меня к себе лично. Интересно… Мне уже и на пенсию скоро… Не знаю, но волнуюсь».
Майор уже в который раз осмотрел свой мундир, бросил взгляд на брюки и вспомнил жену: «Утюжила-утюжина, а стрелка неровная. Мне к президенту, а она стрелку неровно завалила. Приеду… Ай, чего там. Никакой Окманат не страшный – нормальный мужик. Я с ним слишком близко знаком не был. Вернее, я не числился в его приятелях, но прямо или косвенно взаимодействовал и с ним, и с его командой. Работали на одной территории. Он же не сразу в Деривативы попал. Долгое время на разных должностях Чини обитал и в Консалте, и в Маржинале. Пересекались мы с ним. С одной деревни, чего тут скажешь. Решали какие-то вопросы по взаимодействию с правоохранительными органами. Понятно, что теперь Окманат Чини – главнокомандующий вооруженными силами армии Хеджера. Ну, и полиции соответственно».
Медленно отворилась дверь, ведущая в кабинет президента. Это вывело начальника полиции Консалта из состояния задумчивости. Он поднял глаза, рассчитывая, что сейчас увидит или адъютанта Чини, или его секретаря. Однако на пороге стоял сам глава государства. Майор от неожиданности встрепенулся, резко встал. Фуражка, лежавшая у него на коленях, упала на пол, когда Мвандиши выпрямился. Он наклонился, водрузил головной убор на место, согнул правую руку в локте, сжал и разжал кулак, находящийся на уровне уха, и приветствовал Окманата: «Господин главнокомандующий вооруженными силами…» Чини снисходительно улыбнулся, протянул руку, поздоровался и, похлопав майора по плечу, произнес: «Киджиджи, брось этот официоз. Я рад тебя видеть, проходи». Президент пропустил гостя, прикрыв за собой дверь в кабинет.
Помещение было пустым, что крайне удивило Мвандиши.
Если быть точным, то в кабинете отсутствовал кто-либо из хомо, кроме Чини и Киджиджи, а мебель стояла на своих местах.
– Чай, кофе? – задал вопрос президент.
– Я даже не знаю, господин президент, – протяжно ответил Мвандиши, пожимая плечами. – Мы должны заполнить чаепитием паузу, пока соберутся все остальные?
– А все уже в сборе. Ты садись. Чего стоишь?
– Мы будем проводить совещание вдвоем?
– А почему бы и нет? Ты присаживайся, а я кипяточек сделаю. Зачем нам тревожить по таким пустякам персонал? –улыбнулся президент и полез в шкаф за электрочайником.
Что-то кольнуло в области сердца у майора, и он подумал:
«Я знаю, что к сыновьям ныне усопшего Ибахили Мкилимы пару лет назад нагрянула мощная проверка из Маржинала.
Трясти ферму Хими и бар Вандамизи тогда приехали из многих структур. Я даже не знаю всех подковерных дел в этой истории, потому как проводился этот шмон под эгидой министерства национальной безопасности. В результате их бизнес накрылся дырявым корытом. Ходят слухи, что к этому делу приложил руку непосредственно сам Чини. Честно сказать –я не верю в такую версию. Не королевское это дело: сводить счеты с теми, кто тебя в пацанские годы обижал. Я знаю, что братья частенько валтузили Тамму, когда он был еще работником на свиноферме. Не станет же президент лишать бизнеса за эти шалости по прошествии десятилетий? Меня тоже старшие по возрасту в детстве били часто. Так что, я теперь им за это мстить стану? Может, и на меня Чини зуб точит за прошлые дела какие? А какие дела у меня были с ним? Ну, составил я как-то протокол на него… Не помню даже, за что.
По-моему, даже не составлял, только припугнул. А, вспомнил! Он пьяным по селу шатался, когда ему еще не было пятидесяти лет и он был несовершеннолетним. Других эпизодов не помню. Так меня за это разжалуют в капралы? Бред. А на фермера Мкилиму и его сыновей Тамма может еще злиться за то, что его отец украл зерно с фермы и продал. Потом началась темная история Баба Нгуви с бандитами».
Мвандиши присел у стола на край жесткого стула со спинкой. Окманат заглядывал в разные жестяные коробки из-под чая, интересуясь, какой сорт предпочитает майор. Тот выбрал классический черный и продолжил размышлять: «Еще я брал показания у семьи Нгуви, когда, согласно их показаниям, к ним на двор прилетели инопланетяне на серебряном шаре. Отец Таммы иногда покуривал травку. Наверно, в ту ночь перебрал чего лишнего, а потом палить из ружья стал.
Странным типом был Баб Нгуви: вороватым и плутоватым, со странностями, а затем и вовсе повесился. Но Чини всячески избегает этой темы, утверждая, что отца мафия пришила. Полное вранье. Я сам дознание проводил. Сам Баб на себя руки наложил, но бандиты подвели его под это. Ладно, все это в прошлом. А что у нас на сегодняшний день?» Окманат по-простому заваривал в стаканах чай, засыпая его прямо в посуду и заливая кипятком. Но стаканы были не простыми, а с посеребренными подстаканниками. Он поглядывал на Киджиджи, следя за его поведением. Мысли текли так: «Мвандиши надежный служака. Не крадет, не борзеет.
По моим прошлым наблюдениям и по современной информации живет скромно – четырехкомнатная квартира не в самом центре Консалта. Ни тебе особняков в городской черте на три этажа, ни тебе вилл за городом у этого мужика нет.
Машина новая, но не «Писто», как у прошлого министра Иши Моро, зажравшегося на откатные от мафии деньги, а обычный «Руук» за десять тысяч эку. Понятно, что нельзя сравнивать министра МВД и его подчиненного в чине майора и должности начальника полиции столицы рыцарства, но, святая Бэквордация, зачем так открыто жировать на глазах у всех хомо и покупать люксовую машину за девяносто тысяч? Ему что, уроду, не хватало пяти разных служебных авто, что в гараже министерства стоят?
В Консалте у Мвандиши более-менее порядок по линии МВД. И власть Киджиджи уважает. При виде меня весь засуетился и сейчас скромно сидит за рабочим столом, а не в кресле развалился. Фуражку снял. Брюхо и морду на своей должности не отъел еще. Раз к таким годам не отъел, то и не отъест уже. От разных там партий и движений держится в стороне. Это хорошо. Надо побеседовать теперь с ним по душам, вывести на откровенный разговор. Ой, мне придется много еще с кем такие вот беседы вести. Приступим».
– Угощайся, майор, – почти приказал Чини, поставив перед гостем чай и коробку с печеньем.
– Благодарствую, господин президент, – Мвандиши отхлебнул горячего напитка и поставил стакан на стол.
– Ты бери, бери печенье. Чего голую воду сербать?
– Спасибо, я не голоден, – упорствовал майор.
– А ну, быстро ешь печенье, господин майор, или ты ждешь особого письменного распоряжения?
– Для меня слово президента и в устной форме – закон, – ответил Киджиджи и потянулся за изделием из теста.
– Не бойся, я своих не травлю, а кушать надо. А то приедешь в Консалт и скажешь потом сослуживцам, что был у земляка, а тот даже не покормил, – смягчил тон Окманат, рассуждая про себя: «О, выполнит любое поручение! Хорошо, что уважает меня. Так и я ж не обычный сержант…» – Так, а чего вас мне бояться? Вы ж не волк и не кула, чтобы вас страшиться. Да и не привык я, чтобы с таким большим начальством и так, почти по-домашнему, за столом.
«Это куда он клонит, вспоминая волков и кулу? Вроде, никто про Панеи и трех большеголовых волков не знает, кроме Мгени Ангани. Или просто совпадение слов?» – прикидывал не вслух Чини, что именно имел в виду Мвандиши. Затем сказал собеседнику:
– А мы почти и есть, как домашние. Мы ж оба с Волатильности.
– Так точно, господин президент. Кто ж, как не земляки, должны всячески поддерживать один другого?
– Это ты верно подметил.
– Это не я. Это ваши слова, примерно так сказанные на одном из предвыборных собраний в Консалте еще в начале вашей политической деятельности, – сделал комплимент президенту начальник полиции, откусил в очередной раз пряник, поперхнулся и стал запивать чаем, смачивая ротовую полость и гортань.
– Молодец, – похвалил его Окманат, – тебе не лезет в горло сухая пища. Хочешь, я позову адъютанта? Он со столовки принесет чего горячего? Небось, по пути, пока доехал до столицы, проголодался?
– Зачем горячее? Мы ж чай, а не ром пивать сели.
– Извини, спиртного на работе нельзя употреблять. Или ты любитель? – Чини постучал указательным пальцем по шее.
– Что вы? – Мвандиши чуть снова не поперхнулся, поняв, что по-казарменному неловко пошутил в присутствии главы государства. – Я только дома или в гостях. В комиссариате в Консалте у меня утром только за запах спиртного я выгоняю с работы тех, кто позволяет себе употреблять в неположенное для употребления время, – этими словами майор выразил все свое отношение к выпивке на рабочем месте.
– Правильно. Поддерживаю. На работе – ни грамма, а после иногда надо. Потому как, если всю жизнь без спиртного, то этот хомо уже под подозрением. Понимаешь, в слишком и постоянно трезвую голову постоянно лезут, как и в вечно хмельную, всякие дурные мысли, – ответил красноречием на красноречие Чини, расслабив обстановку.
Окманат на время замолчал, предавшись размышлениям:
«Дядька этот простой и прямой. Такому много не надо: стабильная зарплата, перспективы карьерного роста, уважение вышестоящих органов, пристроенные в университеты или на госслужбу дети, хороший стол на отдыхе и компания старых друзей. Такие чтят традиции и любят начальников, но таких нужно постоянно держать под контролем. А самое главное –нельзя этаким провинциальным особам давать сразу и быстро доступ к власти и деньгам. Это их может развратить. Надо их держать в рамках, постепенно возвышая. Или возвысить, но держать в постоянном напряжении».
– К тебе обращались по линии МНБ. Может, не персонально к тебе, но в архив. Я запрашивал информацию по поводу членов той банды, что убила моего отца, – продолжил Окманат.
– Помню вашего покойного отца – Баба. Хороший был хомо.
Пусть на том свете ему живется, как полагается. Но против мафии один не попрешь, и он сложил свою голову в схватке с ней, – не стал углубляться в детали
С уважением, Эмми!