– я до этого работал в банке с объёмом капитализации намного больше, чем у ALF».
– Но это вы поймёте позже, – продолжал Вадим Владиславович. – А что касается сватовства, так это местная специфика подбора кадров. В ALF-банке так принято. Родство укрепляет систему и оберегает от непредвиденных обстоятельств. Люди всегда стремились через родство получить хорошее место, а у вас благодаря нам всё наоборот. То, что вас хотят породнить с высшим менеджментом в буквальном смысле слова, говорит о серьёзных намерениях экономической системы по отношению к вам. И не только системы экономической, – и он замолчал, словно сказал что-то лишнее.
– А если я откажусь от породнения?
– Решайте сами. На должность вас так и так возьмут, но степень доверия к вам тогда будет невысокой. А это значит, что дальнейший карьерный рост для вас будет закончен на этой должности.
– Спасибо за информацию и за то, что не забываете меня.
– Всегда к вашим услугам, Антон Игоревич. Всего доброго!
До выходных Антон изучал документы о структуре и менеджменте ALF-банка. В пятницу позвонил Иннокентий Михайлович и пригласил его в субботу на обед к себе домой. Он жил в одном из престижных загородных районов Москвы. Таксист, подвозивший Антона к дому, с нескрываемым уважением смотрел на него. Сам дом внешне не выделялся из общего числа построек посёлка миллионеров. Иннокентий Михайлович радушно встретил Антона и провёл его в своё жилище. Внутреннее убранство с виду было неброским, и только искушённый взгляд мог определить истинную его цену. Посреди большого зала стоял великолепно сервированный стол. Черноволосая девушка доводила сервировку стола до идеального состояния и стояла спиной к вошедшим Антону и Иннокентию Михайловичу.
– Хозяйка! Встречай гостя! – громко сказал Иннокентий Михайлович.
Когда девушка обернулась, у Антона ёкнуло сердце, до того она была похожа на Викторию из Канады.
– Здравствуйте, – сказала она голосом Виктории из Канады, – Виктория, – представилась она. – А вы – Антон, мне папа рассказывал о вас много хорошего.
«Даже голос – как у той Вики», – подумал Антон. Ему стало неловко, ум отчаянно сопротивлялся тому, что видели его глаза и слышали уши. Неловкость усугубляли и воспоминания о своём поведении в Канаде по отношению к той Виктории, которые мозг упорно переносил на девушку, стоящую перед ним. Усилием воли Антон усмирил сомнения мечущегося ума. «Этого не может быть, потому что быть не может, – осадил он мысленное противоборство в сознании, – это просто конечность разнообразия природы, которая стала повторяться в своих произведениях». Придя к такому выводу, он успокоился.
– Очень приятно. Антон, – в ответ представился он.
– Игоревич, – добавил Иннокентий Михайлович, – пока Антон Игоревич. Но надеюсь, что когда Антон Игоревич плотно вольётся в нашу дружную рабочую семью, то тогда можно будет отбросить формальности в отношениях.
Антон уже взял себя в руки и двусмысленность в речи Иннокентия Михайловича о дружной рабочей семье его не задела. Они сели за стол и начали трапезу. Тон беседе на правах хозяина задавал Иннокентий Михайлович. Говорили о погоде, футболе, мировых ценах на нефть. Но, как и в большинстве случаев, беседа двух здравомыслящих мужчин зрелого возраста плавно перетекла в область политики.
– Я думаю, что в последнее время наша Дума принимает много сырых законов, – говорил Иннокентий Михайлович. – В результате возникает чехарда, как например, с переводом времени или допустимой дозой алкоголя у водителей автомобилей. Как говорит один мой знакомый депутат, это связано с некомпетентностью народных избранников. Недавно они решили приобщать к решению насущных вопросов независимых специалистов. Так, вопрос с высокой аварийностью на дорогах они переадресовали психологам. Кстати, в этом деле вызвался помочь декан психологического факультета университета города, откуда вы родом. Не знаю уж, что они ему за это пообещали – не то место ректора, не то просто денег, суть не в этом, а в простоте решения вопроса, которое он предложил. Дело в том, что все серьёзные нарушения вытекают из нарушений безобидных. Одно из самых безобидных нарушений правил дорожного движения – не уступить дорогу пешеходу. Декан предложил проводить работу с пешеходами посредством социальной рекламы, в которой предлагалось бы пешеходам улыбками поощрять водителей, уступивших им дорогу. Водитель, получивший положительные эмоции от соблюдения незначительного правила, будет неосознанно стараться не совершать и более серьёзных нарушений. Это, конечно, не панацея, но хорошее дополнение поощрения снизу к наказаниям в виде штрафов сверху.
– Что-то подобное было в Нью-Йорке, где один канадский социолог посоветовал мэру начать борьбу с преступностью с борьбы с безбилетным проездом в метро и граффити. Он сумел доказать мэру, что безбилетный проезд, вовремя не наказанный, приводит впоследствии к уличным грабежам. А граффити на домах располагают к бросанию мусора мимо урн, что потом приводит и к безбилетному проезду в метро.
– Знаю я об этой истории. Впоследствии рекомендации этого социолога привели к значительному сокращению преступности в Нью-Йорке. Но у нас, как говорится, свой путь. Всё, как всегда, закончилось абсурдом при рассмотрении этого решения депутатами. Кто-то предложили штрафовать пешеходов за «неулыбку» уступившему им дорогу водителю. В результате все на собрании переругались и так ничего полезного из этого простого решения не извлекли.
– И что, тот декан стал ректором?
– Ректором не стал, но должность проректора занял. А мне нравится, что вы, Антон Игоревич, неравнодушны к порядку в социуме. Сегодня вопрос порядка в обществе становится актуальным не только в нашей стране, но и во всём мире. Но одними только политическими решениями и рекомендациями социологов здесь не обойтись. Вопрос лежит в самом человеке, и без детального научного изучения человека его не решить. Психологи изучают только внешние проявления поведения человека, а внутренние механизмы, формирующие его, остаются до сих пор загадкой. Кстати, наш банк участвует в предоставлении грантов в области исследований нейробиологии, которую сейчас стало модно называть нейронаукой. Ну да ладно, оставим учёным их лаборатории, а для нас главное – зарабатывать деньги.
– Вика, – обратился он к молчаливо слушающей их разговор дочери, – угости Антона Игоревича салатом из морепродуктов. – Она у меня такие салаты делает, что позавидовал бы любой шеф-повар из элитного ресторана.
Виктория положила Антону в тарелку салат. У Антона было всплыли мысли о привораживающих блюдах, однако они тут же потонули в располагающей и благостной атмосфере трапезы. Салат был великолепен. Поговорив ещё на рабочие темы, Антон стал собираться уходить. Виктория за весь обед не произнесла ни одного слова. Только при прощании тихо сказала Антону:
– У меня такое ощущение, Антон Игоревич, что мы с вами уже давно знакомы.
– И не только у вас оно, – машинально ответил Антон, при этом слегка сконфузившись.
Антон вернулся в гостиницу. Мысли о поразительной схожести двух девушек и последние слова Виктории не давали ему покоя. Антон набрал номер канадской Виктории. Автоматический голос что-то произнёс на английском языке и соединение прекратилось. В фирме, где она работала, никто трубку не брал. «Сегодня же выходной день», – подумал Антон и набрал номер Лауры. Лаура трубку взяла. Он спросил её о Вике. Та сказала, что после отъезда Антона они часто виделись с ней. Виктория была радостной и всё время расспрашивала её об Антоне. Где-то чуть больше недели назад они вечером вместе сидели в баре. Виктории там сделалось плохо, у неё стала кружиться голова, и она ушла. При этом она сказала что-то странное насчёт разрыва связи. Больше Лаура её не видела. После этого её телефон стал недоступен для звонков. Антон, сам не понимая, зачем, спросил, какой точно это был день и сколько было времени в тот момент, когда Виктории стало плохо. После разговора с Лаурой Антон высчитал, что это случилось именно в тот самый момент, когда с ним проходила ментальная процедура. Если схожесть внешности двух девушек ещё было можно объяснить случайным совпадением в работе природы, то одномоментные события с ним и Викторией в рамки случайности никаким образом не вписывались. Загадок становилось всё больше.
Ближе к вечеру Антон спустился в ресторан поужинать. За соседним столиком сидели двое изрядно подвыпивших мужчин. Антон невольно слышал их жаркий спор.
– Золото – это есть основная ценность во все времена, а сейчас тем более.
– Послушай, Вова, ну зачем нужно будет это золото, если не будет никакой жратвы?
– Да при чём тут жратва? Золото используется во всех сложных современных приборах. Ты знаешь, что только для производства одного «Боинга» требуется семнадцать килограммов этого благородного металла?
– Ты дурак, Вова! Если не будет никакой жратвы, то ты будешь менять этот благородный металл на хлеб равноценно его массе! Ты с голодухи за булку простого хлеба отдашь полкилограмма этого металла, дурья твоя башка! Так что оно никому не нужно, твоё золото!
Оппонент разгорячённого собеседника жестом подозвал официанта.
– Любезный, – обратился он к тому, – скажи, только честно: если клиент предложит рассчитаться с тобой вместо денег золотом, чуть выше счёта, ты согласишься на это?
– Почему бы нет? Я знаю места, где у меня его примут.
– Идиот! Пошёл вон отсюда! – вспылил оппонент Вовы на бедного официанта.
Антон, слушая абсолютно бессмысленный спор, вспомнил самого себя, спорящего ещё совсем недавно на сомнительную тему величия Высоцкого и Гагарина. «Везде всё одно и то же, – думал он, – что в провинции, что в столице. Слава богу, что теперь такая ерунда меня больше не беспокоит». Непосредственная причастность к чему-то таинственному и, скорее всего, очень важному, возвысила его в собственных глазах перед спорщиками.
Всю следующую неделю Антон днём проводил в офисе ALF-банка. А по вечерам ходил на культурные мероприятия в сопровождении Виктории. Инициатором этих походов выступил Иннокентий Михайлович. В понедельник он ненавязчиво вручил Антону два билета на вечернее выступление звезды мировой оперы.
– Антон Игоревич, будьте так любезны, пригласите Вику сегодня на концерт, а то она что-то хандрить в последнее время стала. Только, ради бога, не говорите ей, что это я вам предложил. Она очень чувствительная и стеснительная девушка. Для неё искренность, наверное, самое главное в жизни. Её мама, моя жена, умерла при родах. Вика с детства была очень болезненным ребёнком. В три года она так сильно заболела, что врачи посчитали чудом её выздоровление. Я уже знаю, что когда она начинает хандрить, то это значит, что ей необходима эмоциональная поддержка. А у меня, к сожалению, на это не всегда хватает времени.
– А что, её друзья или подруги не поддерживают?
– Вика стеснительная и малообщительная, а к вам она почувствовала симпатию. Ну как, поможете моей девочке?
– Конечно, Иннокентий Михайлович, мне будет даже приятно находиться в обществе такой очаровательной девушки.
– Спасибо вам,
