Изъян

повалился на бок. Николай размашисто швырнул пистолет куда-то в угол и выбежал из дома Алексея. Ему было страшно и тревожно, и в то же время ему казалось, что он не мог сделать ничего иначе.
Понемногу Николай успокаивался и перешел на шаг, огляделся. Вокруг было тихо, только мошкара гудела в воздухе, и деревенские дома начинали темнеть от вечера. Николаю подумалось, что Алексей не будет нигде рассказывать о произошедшем. Он вытер со лба крупный пот и перевел дыхание, руки его еще дрожали.


12.

Алексею понравилось сидеть у реки именно  глубокой ночью. Вокруг  него топталась плотная тьма, слабое журчание реки иногда выдавало тусклый блеск. Еле заметно шевелился ветер. Петрович вызывал из района врача, и тот осмотрел и обработал рану, заметив, как крупно повезло Алексею в том, что кость не задета. Алексей рассказал, что поранился сам, очищая пистолет. Он никому не говорил про Николая. Да тот и не приходил больше. Рука у Алексея теперь была сильно забинтована. Неспешное ночное течение реки успокаивало его, он стал не любить яркие дни.  Может, он надеялся встретить здесь ночью Машу, но она не приходила.
Алексей слышал, что теперь Николай поселился у нее, но это известие не вызвало у него ревности. Алексей теперь брал с собою оружие всюду. Днем оно ему полагалось по форме, но и после работы, переодеваясь в гражданскую одежду, он не мог оставить дома пистолет. И сейчас он был у него с собой.  
Когда за спиной Алексея раздалось шуршание раздвигаемых ветвей, он вздрогнул и тут же положил руку на пистолет, заткнутый за пояс спереди, оборачиваться не стал.
– Круглов, ты что глухой? Ищу тебя, ищу. Сиди, сиди. Дверь дома не заперта, никого нет. Как будто все умерли. Если бы не Прохор Петрович не знал бы, где тебя искать. Ну, привет.
Алексей узнал голос Аркадия Григорьевича, майора, своего начальника, направившего его в эту деревню. Он попытался подняться, но майор остановил его и сел рядом, протянув руку.
– Ну, рассказывай, что здесь происходит у тебя. Что ты здесь филином кукуешь? Не женился еще, чего худой такой? Не из-за дурной любви ли, вон и руку прострелил?  
Аркадий Григорьевич еле сдерживал раздражение. Форма на Аркадии Григорьевиче была старая, но сидела ладно. Да и сам майор, несмотря на лишний вес, был мужик крепкий и напористый. Он сел рядом с Алексеем, положив тяжелые крупные руки с длинными и корявыми пальцами себе на колени.
Алексею сейчас особенно был неприятен грузный, и казавшимся ему недалеким майор.
– Аркадий Григорьевич, вы бы предупредили, что приедете. Я бы вас дома ждал. А по поводу руки, я же написал – неосторожно чистил оружие.
Алексей старался чувствовать себя отдельным человеком от раздраженного и навсегда озабоченного служебными неприятностями майора. Григорьевич криво усмехнулся.
– Да ты, наверное, только и делаешь, что дома сидишь, да на природе ночи проводишь или отчебучиваешь что-то совсем невероятное. Вот мне и приходиться мотаться, как савраске, невзирая на время, чтобы ты в следующий раз, чища сапоги, в голову себе не попал.
Майор ожидал, что Алексей будет оправдываться, но он молчал, зло сверкая глазами. Так в настороженном молчании они просидели некоторое время.
– Ты послушай меня, Алексей. Ты давно не мальчик и воспитывать мне тебя некогда. Если не хочешь работать в милиции, иди в трактористы, в механизаторы, куда-нибудь еще, и никому не надо голову морочить. Людей у нас мало, но обойдемся. Мне не надо лишних головных болей. Быть посмешищем на весь район я тоже не хочу.
– Аркадий Григорьевич, я думаю, я и в милиции неплохо выполняю свою работу. Может быть, она не так заметна, но все равно стараюсь, у меня свой подход есть к делу. Я пытаюсь вжиться в происходящее, разобраться в психологии предполагаемого преступника, опередить его. Мне кажется, надо в первую очередь предупредить преступление. Не надо так с наскоку обвинять.
– С наскоку?! Свои методы?!
Майор даже задохнулся от возмущения, он вскочил и навис над Алексеем всей своей тяжестью. Алексей инстинктивно сжался и растерянно посмотрел на майора, ему показалось, что тот хочет его ударить, едва сдерживается.
– Да ты сначала, сученыш, научись правильно дела оформлять на своем участке. Научись проводить хотя бы примитивные следственные действия. Научись с населением работать, находить с ним общий язык, чтобы мне не слали сообщения о диких конфликтах, затеянных моим милиционером, чтобы я не думал, а не пора ли его в дурдом. Ты меня слышишь, урод? И только тогда, тогда я могу слушать все эти вялые бредни об особых методах.
Григорьевич не жалел, что не сдержал себя. Он стоял над Алексеем, растерянно глядевшим на него, и тяжело дышал, сжимая свои огромные кулаки. Ему было необходимо выпустить пар. Алексей напрягся, но старался не поддаться истерике майора. Таинство ночи стремительно удалялось от него, уступая место обыкновенному служебному скандалу.
- Аркадий Григорьевич, вы не правы. Я уже нашел предполагаемого убийцу. Надо же учитывать индивидуальные особенности каждого работающего человека. Кто-то может оформлять документы, кто-то другое. Все может пригодиться. Я работаю, как умею.
Майор чуть успокоился, но продолжал стоять над Алексеем, ему не хотелось терять найденный им кураж.
- Младший лейтенант Круглов, если вы имеете, что сообщить по сути дела, для такого сообщения есть форма. Если вы желаете завести здесь на деревне альтернативную милицию, то, пожалуйста, оформляйте частное сыскное агентство и вперед.
Неожиданно и Алексей потерял терпение, вскочил на ноги и рванулся к майору.
- Не несите ересь, Аркадий Григорьевич. Я здесь сижу в полной жопе, свою крохотную зарплату, бывает, месяцами жду. Доехать в район не на чем, зимой мерзну, не на что дров купить. А вы форму мою видели? Вы мне ее сами выдали уже кем-то изжеванную. Мне неудобно ее здесь надеть, старухи тут одеваются лучше. Если вам так дорога своя задница; отчетность, протоколы, субординация, то или увольняйте на фиг, или переводите меня ближе к району. Только здесь вряд ли найдете охотников сидеть. Приехал тут, глотку драть.
Майор, словно ждал этого порыва. Он смачно размахнулся и двинул Алексея, сбив с ног. Алексей вскрикнул, завалился на бок, схватился за лицо. Он недолго валялся, тотчас вскочил, побежал на Григорьевича и ткнул его в живот головой. Майор жалобно крякнул, шумно задышал, присел и схватился за бок. Он растерянно глядел на Алексея, его лоб покрылся испариной.
- Мудак ты, Круглов. У меня же язва, - голос его стал обиженным и ослабшим.
Майор с шумом сел на землю, держась за бок, постанывая. Алексей виновато стоял перед майором.
- Извините, Аркадий Григорьевич. Я не хотел. Но вы первый начали. У меня тоже…рука раненая. А я действительно почти нашел убийцу. Так что вы напрасно.
Майор тер ушибленный бок и обиженно сопел.
- Дурак, ты лейтенант, дурак. Нашел с кем схватываться. Мне же за пятьдесят, а тебе….
Он сильно наклонился к земле, пряча лицо в траве, чуть не плача от боли. Алексей заволновался.
- Аркадий Григорьевич, может за врачом сбегать? Может, сразу в район? Подтащить вас к машине? Может у меня что-то есть, что вам надо? А? Вам очень больно?  
Но майор молчал. Он сидел, слегка раскачиваясь, не отпуская руку от живота. Алексей наклонился ближе к нему и разглядел выражение  лица Григорьевича. Покрытое потом, оно выглядело каким-то чужим, чем-то глубоко опечаленным. Алексей отвернулся от майора и стал смотреть на темное течение реки, ждать. Он успокоился, видимо, потасовка  отняла и у него много сил.
Майор понемногу выпрямлялся, боль отпускала его, он уже поглаживал так скрутивший его бок.
– Ну, если ты его уже нашел. Давай, прямо сейчас я возьму и отвезу его, там разберемся. Только я все равно не понимаю, почему у меня нет отчета о твоих действиях на столе, почему мне надо догадываться, мотаться туда-сюда.
Майор говорил отчужденно и покинуто, словно из него вырвали жизнь. Алексей снова резко повернулся к майору, ему некому было высказать накипевшее.
- Аркадий Григорьевич, я не совсем уверен. Мне надо проверить свои предположения, провести следственный эксперимент. А у вас он ни за что не признается, прямых улик-то нет, затаится, потом его не за что не вывести.  
Алексей торопился сказать, он хотел, как можно быстрее отделаться от майора. Григорьевич недобро усмехнулся Алексею.
- Сволочь ты все же, Круглов. Лучше бы ты пил, воровал, блядовал, просил бы повышения, я бы тогда меньше мучился. Смотри, я уеду, но если у вас опять что-то случиться, я приеду уже тебя не уговаривать. Я приеду душу из тебя вынимать, под статью подведу. А твоего душегуба выведу просто; возьму сразу всех, кто признается, тот и виноват. У меня разговор короткий, мне надо чтобы у вас тут тихо было, чтобы меня не дергали из-за вашей трясины.
Майор опять поднялся, раздражение вновь наполнило его, да и боль опять возвращалась. Он решительно развернулся и поспешил прочь, к машине, чувствовал, что здесь этот молокосос изведет его.
– Аркадий Григорьевич!
Алексей кричал  уже вдогонку, ему был смешон и мерзок этот человек.
- Вот из-за таких, как вы, мы здесь и душим друг друга, живем из - под палки.
Майор обернулся.
- В следующий раз будешь чистить пистолет – целься в голову, она у тебя и так больная, может, вылечишься. Или тебя здесь кто-нибудь…. вылечит еще.
Он отвернулся и чуть ли не бегом заспешил прочь, широким шагами раскидывая траву. Алексей смотрел ему вслед, виновато улыбаясь, но сожаления он не испытывал.


13.

Алексей теперь не умывался по утрам. И солнце его не будило, он просыпался поздно. Он уже не мог с определенностью сказать, когда он спит, когда бодрствует. Он редко выходил из дома. …Его разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Алексей неохотно поднялся и побрел открывать. На пороге стоял  смущающийся Григорий и нарядно улыбался.
– Ты, что сам открыть не мог. Видишь, наверное, что не заперто.
Алексей не смог скрыть раздражения и тревоги.  Григорий стыдливо задергал головой.
- Я не знаю, как у вас тут принято. Я зашел, как договорились, я собрался, все подготовил.
Алексей решительно и резко схватил его за руку и втянул в дом. Григорий  встал посередине комнаты. Алексей поспешил сесть, чтобы не ударить этого придурка. Ему легче было разговаривать сидя.
- И кого ты решил на этот раз?
Григорий даже дернулся от обиды.
- Я не решаю, - и замолчал.
Алексей подавил в себе приступ озлобленности и спросил, тяжело выдыхая.
- Ну, ладно. Так кто будет на этот раз?
Григорий боязливо покосился на Алексея и резко выпалил.
-     Маша!
Алексей часто заморгал и замычал от недоумения.
- Почему, Маша? Ведь до этого у тебя были женщины в годах?
Григорий обидчиво вскинул голову.
- Это не у меня были. Это было только попытки. Мне надо было попробовать. Я думаю, если так все сложилось, то Маша – последняя.
Алексей подозрительно вгляделся в Григория.
- Как же ты можешь прервать веления свыше? И что, получается, что предыдущие жертвы – это было несерьезно?
Григорий как-то таинственно сжался и каверзно посмотрел на Алексея.
- Мне важно перейти на какой-то другой уровень. И тогда не надо будет никого губить. Мне тоже тяжело все это.
Алексей встрепенулся.
- Так это тебе все надо?
Григорий неприятно приблизил свое лицо и прошептал