ШКОЛА КАК ЕЁ НЕТ

ранее, чем через полгода. Ну, а горожане отмечают летнюю температуру по-своему: по распоряжению мэра, продолжается работа парковых фонтанов, в которых до сих пор пытаются купаться отдельные граждане. А дачники, конечно, проводят время за городом. Оставайтесь с нами на волнах «Радио-Дача»!
[/b]

Сцена 2.

То же место, вечер – теперь его освещает ближний фонарь. На блоках стоит портфель Иванова и его замшевая куртка. Сам Иванов, в жилетке и сорочке со съехавшим набок галстуком, лазит между блоками, что-то ищет. Мимо развинченной походкой, сунув руки в карманы, проходит Ковригина. Приглядывается, останавливается. Усмехается.

К о в р и г и н а : О-па… Иванов! А че ты тут делаешь?
И в а н о в : (разгибаясь, отвечая без злобы, потерянно) Вот… телефон ищу.
К о в р и г и н а : (подходя, прищуриваясь) Че-о? Телефон ищешь?!
И в а н о в : Ну да…  ну, может, Вита пошутила или как… или оставила мне. Он дорогой…
К о в р и г и н а : (делает рефлекторное движение к карману, но отдергивает руку) Ну, ты дура-ак… Так те Вита и оставит сотик, ага! Херней не страдай, вали домой, родакам скажешь – хулиганы отняли…

Ковригина уже оборачивается, чтобы отойти; Иванов садится на блок, закрывает глаза руками, почти беззвучно плачет. Ковригина с досадой пинает пустую банку из-под «Ягуара», возвращается:

К о в р и г и н а : Ну че ты ревешь, ёптить? Всякое бывает… Че, выдерут дома, что ли?
И в а н о в : (сквозь слезы) Не-ет…
К о в р и г и н а : А меня бы мать отлупила. Ваще капец, как отделала бы…

Ковригина гримасничает; в нерешительности ковыряем носком спортивных тапочек край бетона: грязноватые кончики пальцев видны из прорвавшейся ткани, Ковригина задумчиво шевелит ими, поправляет дырку. Потом Ковригина садится рядом, по-прежнему держа руки в карманах «олимпийки», пихает плечом Иванова.

К о в р и г и н а : Курить есть?
И в а н о в : Нет… я же не курю.
К о в р и г и н а : Вот, мля… ничо-то у тебя нет.

Ковригина копается в карманах своей куртки, вытаскивает мелкие деньги, скомканные бумажки. Наконец, находит за блоком окурок, отрывает гильзу, прикуривает от дешевенькой зажигалки.

К о в р и г и н а : А ты зассал, когда тебя Вита позвала? Зассал? Только честно… (раздраженно) Да кончай реветь, блин!
И в а н о в : (отнимая руки от мокрого лица, с трудом) Да…
К о в р и г и н а : Это ништя… то есть нормально. Вита вообще зверь. Она, кароче, в той школе, откуда ее перевели, знаешь, что сделала?
И в а н о в : Нет…
К о в р и г и н а : (глубоко затягиваясь) Училку отмудохала. С подругами. Борзая че-то была… в подъезде подождала и все, капец. А потом они ее раздели и водкой облили. Типа шалава, напилась… я тоже Витку боюсь, она дурная. Ну, все, закончил, нет?
И в а н о в : (вытирая лицо чистым платком из кармана) Да… кажется…

Они молчат несколько секунд. Ковригина докуривает. Иванов отряхивает брюки и тщательно поправляет галстук.

И в а н о в : А вы Таньку Арнольди тоже… ну, она тоже тут была?!
К о в р и г и н а : (после паузы, с интересом) Не, а че?
И в а н о в : Я когда шел, ее встретил…
К о в р и г и н а : И че, зареванная шла?
И в а н о в : Нет. Она просто… босиком шла. Босая топала… Я ей говорю – тебе не холодно? Ну, или там туфли потеряла… А она говорит, весело так: нет, мне так прикольно. Земля не холодная.
К о в р и г и н а : (хмыкает) Угу…
И в а н о в : Ну, сейчас бабье лето… Действительно, тепло. Аномалия какая-то, говорят.
К о в р и г и н а : Слушай, а чё такое "бабье лето"? Я все не догоняю… В смысле – почему бабье-то?
И в а н о в : А ты не знаешь?
К о в р и г и н а : Неа. Вот и спрашиваю, потому что ты сильно умный.
И в а н о в : Ну, это раньше… осенью, когда заготовили урожай… То есть работы в деревне закончились и вот, у женщин, значит, было две недели еще… Посидеть там у ворот, побездельничать. Или на танцы.
К о в р и г и н а : На дискотеку, что ли?
И в а н о в : Не было тогда дискотек… (молчит, медлит) Да… мы просто с отцом этот телефон маме на день рождения купили. У нее скоро. А я вот, дурак, в школу потащил… Нуметову хотел показать, чтоб он там с функциями разобрался. А я маму бы потом научил.

Ковригина молчит. Тушит окурок, сплевывая на него.

К о в р и г и н а : (говорит нехотя, цедит слова, отвернулась) Лана, не ссы, блин. Я перетру с Витой…
И в а н о в : (с надеждой) Правда?!
К о в р и г и н а : (морщась) Да заманал ты… правда! Кароче, придумаем че-нибудь. Понял?
И в а н о в : Ага…
К о в р и г и н а : Курить у тебя… Ба-алин! Я же спрашивала. Слушай, а деньги есть?
И в а н о в : Ну, тридцать рублей осталось… от столовой.
К о в р и г и н а : (деловито) Давай. Сигарет куплю, достало бычки собирать…

Ковригина берет монеты, пересчитывает. Иванов надеждой смотрит на нее снизу вверх, поправляет очки. Ковригина улыбается, легонько хлопает его по плечу.

К о в р и г и н а : Лана, давай. И не реви больше, ты же пацан, блин! Пока…

Не дождавшись его ответа, Ковригина уходит.

[ЗАНАВЕС]

Действие 3.
Сцена 1.

Юлия Чичуа, все так же в джинсовом костюмчике, заглядывает в класс Виктории Глинской – сцена изображает класс ИЗО. Ученики рисуют на мольбертах, а сама Глинская (высокая очень худая женщина с рыжими волосами) устроилась в позе «Русалочки» на большом учительском столе, опершись на руку (под локоть подложена подушка) и завернувшись в оконную штору. В классе основная часть учеников 11-Б, за исключением Раевских и Мульпямяэ: Игорь Иванов, Таня Арнольди, Вадим Липперт, Наталья Михайловская, Наталья Петрова, Ксения Аязян, Юлия Презе, София Барбаш, Ильнур Нуметов и другие.

Ч и ч у а : (испуганно) Ой! Простите…
Г л и н с к а я : (радостно) Юля? Заходите, заходите… Я же вам мел обещала!

Чичуа несмело заходит в класс – на нее почти никто не отвлекается, только Ковригина бросает рисовать и с интересом смотрит на учительницу; и Иванов тоже. Глинская, не меняя позы, машет рукой в сторону доски.

Г л и н с к а я : Юль, возьмите сами, хорошо… Вон там, волшебная коробочка. Берите, сколько надо! Я у Стеллы Матвеевны на год вперед выпросила…
Ч и ч у а : (набирает мел, ищет лист бумаги, упаковывает его) Виктория Марковна, я еще тут ребятам сказать кое-что хотела… Можно, я быстро?
Г л и н с к а я : (охает и решительно поднимается, садится; при этом штора соскальзывает вбок обнажая ее длинные и худые голые ноги) Ох! Да можно и не быстро! Знаете, труд натурщицы – это ад искусства… Ребята! Пе-ре-дых. (соскакивает со стола, обматывает вокруг себя штору, не обуваясь, босиком ходит по классу, поправляя рисунки, подсказывая) Вы говорите, а я пока посмотрю, что у кого получилось…
Ч и ч у а : (обращаясь ко всем, громко) Ребята, здравствуйте! Я ваша новая учительница по английскому… вам уже Зинаида Леонидовна говорила?! (отвечают нестройно: «да, говорила!») Вот и хорошо. Я хочу вам сказать, что у нас в школе будет создан свой театр. Первая постановка «Гамлет» Вильяма Шекспира…
А я з я н : Нефига себе! На английском?!
Ч и ч у а : (торопливо, машет рукой успокаивающе) Нет, нет! На русском! И сюжет мы с вами сами придумаем, немного не такой, как у сэра Уильяма…

В классе гомон; Глинская вскрикивает: «Да дайте ж договорить человеку!»; выкрики: «Ща-аз, разрешат нам!», «А Муля с Витой тоже играют?», «Капец, прикол!», «Иванов пусть придумывает!», «Ну, на фиг, Иванов придумает!».

Ч и ч у а : (перекрикивая) Тише! Уже разрешили! Не только вы будете играть, но и… но и учителя некоторые, я надеюсь. В-общем, кто хочет играть?!

Наступает тишина. Гомон мгновенно прекращается. Ребята стараются спрятаться за мольбертами. Глинская идет между ними.

Г л и н с к а я : Вот те на! Чего замолчали? Мы же с вами на постановку «Эквуса» ездили! Вы же тогда так же хотели… А сейчас вон, вам предлагают. (останавливается рядом с Натальей Петровой) Наташа! Ты тогда громче всех требовала!
Н у м е т о в : (радостно) Ага! Лошадь пусть играет!

Петрова хватает линейку и молча трескает Нуметова по голове, тот вопит. Глинская, не обращая на это внимания, отбирает у Петровой линейку и идет дальше, останавливается перед Юлией Презе.

Г л и н с к а я : А ты, Юля? Я считаю, что ты бы вписалась – такая бледнокожая северная леди…
Л и п п е р т : (негромко, от мольберта рядом) А можно мне попробовать?

Все оборачиваются на него. Татьяна Арнольди бросает свой карандаш, идет к середине класса.

А р н о л ь д и : (с вызовом) И я хочу! А когда репетиция первая?
А я з я н : (возмущенно) Не фига, а я че, рыжая?! И меня запишите!
П е т р о в а : (обиженно) Я тоже хочу! Только если этот баран приставать будет, я его убью!
Г л и н с к а я : (укоризненно-ласково) Наташа! Он же тебя любит!
П е т р о в а : Да пошел он нафиг, любит… (обращаясь к Нуметову и замахиваясь карандашом) Алё! Че ты там мне рожи корчишь?!
Ч и ч у а : Ребята, хорошо. Все, тогда у кого есть желание – после шестого урока ко мне в кабинет, слышали?
Г л и н с к а я : Погодите… Юля, а мне? Мне роль дадите какую-нибудь? Русалочку, например. Или ведьму, я согласна… я могу!

На пальцах босых ног Глинская делает пируэт, потом слегка пританцовывает, заведя за голову руку. Штора чуть не падает; Глинская охает, Чичуа подхватывает ткань, не давая совсем упасть.

Ч и ч у а : Отлично! Виктория Марковна, огромное спасибо!
Г л и н с к а я : Да всегда пожалуйста…
Ч и ч у а : И еще… Виктория Марковна, можно я у вас Иванова заберу на пять минут, а?
Г л и н с к а я : Берите хоть на весь урок! (усмехается) Он у нас не художник все равно… Игорь, ну я же любя! Берите. Так, остальные! У вас осталось двадцать минут моего драгоценного времени… Я ложусь. Поехали!

Она устраивается на столе, а Чичуа выводит Иванова за дверь, в коридор.

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

[ЗВУКОВАЯ ВРЕЗКА]
Голос диктора:

Как отмечает действительный член российской Академии образования, Эрнст Никитенко, в своем открытом письме к Президенту России, образовательная реформа, осуществляемая правительством, может оказаться в целом малоэффективной. Академик считает, что классно-урочная система, к которой привязано образование России, выплаты за труд учителей и вся школьная документация вкупе с образовательными программами, помещает реального учителя в жесткую клетку программы, лишает его элементов творчества, возможности реализовать иные, более прогрессивные подходы в обучении. По мнению Эрнста Никитенко, в механизме реформы не затронуто самое, как он считает консервативное звено – директора и заместители директоров, зачастую стоящие на ретроградных позициях из-за  желания не выносить сор из избы и любой ценой добиться формально благополучных показателей успеваемости и посещаемости. Учитель по-прежнему остается пешкой в их руках. Следует отметить, что открытое письмо академика Никитенко уже вызвало бурную реакцию учительской общественности в России. Далее – о погоде на волнах нашего радио…


Сцена 2.

Тот же класс после урока учеников. Глинская босиком ходит по классу, в синем «рабочем халате», собирает мольберты. В руках тряпка. Заметив пятно краски на полу, сначала старается стереть его босой ногой, потом бросает тряпку и трет тряпкой. В этот момент в дверь робко стучатся.

Г л и н с к а я : Да! Входите!

В класс робко проскальзывает Галина Мухаметова – жгучая брюнетка с немного татарским лицом, с полными губами, ярко одетая, в юбке и черных леггинсах. Она нерешительно останавливается на середине класса.

Г л и н с к а я : Галя? Ты что-то забыла? Ну, если за рисунком, то я бы тебе, знаешь, посоветовала