ТАКСИДЕРМИСТ

заключение хочу добавить, - вылил ушат холодной воды на раскалённые уголья слушателей. – Он изготовлял чучела не только из птичек-зверушек…
   - А из кого ещё? – раздался чей-то робкий голосок, следом послышались всхлипывания.
   Иногда он приходит ненастными осенними ночами, когда сильный ветер и жуткий дождь срывают с деревьев последние листья и топят в ледяной воде луж, к избалованным и непослушным детишкам по просьбе родителей. Беседовал долго, закрывшись с ребёнком в комнате с глазу на глаз, вразумлял, просил вести себя прилежно.
    - А если не вели себя прилежно? – спросил кто-то приглушённо.
   Солидно кхэкнув, Колян продолжил.
   Тогда таксидермист возвращался, забирал с собой непослушное чадо. Вместо него оставлял чучело либо зверушки, либо птички на подоконнике. Он всегда приходит в окно и через него уходит.
   - Что происходило с ребёнком?
   Колян спокойно, будто читает вечерние новости, ответил.
   - То же что и с животными. Таксидермист делал из них чучела.
   Тишина под кроватью замерла в нелепой позе в полу-движении и боялась пошевелиться. От рассказанного Коляном у детворы застыла кровь в жилах и страх сковал руки-ноги.
    - Из человека делают мумию, - отозвалась девочка с синим бантом.
    На неё зашикали отовсюду:
    - Не умничай, вдруг он придёт за тобой!
    - У меня четвёрка по поведению.
   - Ты уверена, что он не забирает только отличников?
   Среди этой перепалки раздался робкий голосок, неожиданно заставивший всех замолчать.
   - Значит, он скоро придёт за Валюшкой.
   - Почему? – поинтересовался Колян.
   - К ней вчера приходил какой-то дяденька…
   Колян, чтоб не терять первенства, перебил.
   - И что с того?
   Возникла пауза, следом высказалось предположение.
   - Он был в плаще и с трубкой в зубах?
   - Не, в костюме, когда улыбался, блестели зубы.
   - Дальше-то что? – не упускал нить главенства Колян.
   - Ничего. Он с нею поговорил. Уходя, подарил птичку. Неживую. Она у Валюшки на тумбочке стоит.
   Колян скомандовал, чтобы под кровать быстро позвали Вальку. Одеяло приподнялось, высунулось маленькое личико, мутным пятном белеющее в темноте и раздался вопрос, спит ли Валя. Она отозвалась неохотно – не-а! Дуй сюда, приказали ей. Она ответила, что не хочет и почти спит. Колян следил за переговорами и прямо из-под кровати пригрозил, чтоб передали, если не придёт, хуже будет, коли я зову, не идти – бежать надо!
    Валя услышала знакомый голос, послушно встала с кровати и, не мешкая, присоединилась к остальным.
   - Колись, Валюха, - начал допрос Колян, - кто к тебе приходил?
   Валя, волнуясь, произнесла.
   - Дяденька…
   Её перебили, смеясь.
   - Мы знаем – не тётенька!
   Колян отмёл попытки перебивать его, пригрозил крепко сжатым кулаком.
   - Разговариваю с Валькой только я! Продолжай.
  - Я его не знаю. Имя он тоже не назвал. Расспрашивал о родителях.
  - Ну? – надвинулся на неё Колян.
  - А что я могла рассказать? – ответила Валя. – Их почти не помню.
  - А он?
  Тут она расплакалась, глотая слёзы и окончания слов, поведала, что гладил её по голове, называл бедняжкой, что долго её искал и, вот, наконец, нашёл. Говорил, что хорошо знал маму и папу, что у меня её глаза и папин нос. Потом раздался телефонный звонок, он отошёл, что-то невразумительное ответил. Сказал, пора уходить, но обязательно ещё приедет. И не раз. Подарил птичку. Она приносит счастье, сказал он.
    Валя показала небольшое чучело трясогузки.
   - Ух, ты! – одобрительно зацокали языками дети. – Круто! Клёво! – птичка по очереди перешла из рук в руки и вернулась к Вале.        
   Колян осведомился у Вали, хорошо ли она себя ведёт. Валя прыснула в кулак и ответила, без троек и поведение хорошее. Подруги и друзья поддержали её смехом, шутливо толкаясь локтями, дескать, мы все послушны и прилежны.
   - А ну цыц, - остановил смешки Колян. – Если ты вся такая положительная, зачем он приходил?
  - Он долго меня искал и нашёл, - повторила Валя. – Родителей знал.
  Непонятная гримаса пробежала по лицу Коляна.
  - А может, всё же, поведение хромает? – засомневался он.
  От недопонимания и неверия тугодума Коляна, Валя рассердилась, стукнула кулачком по полу так, что все дети притихли.
  - Сказала же, хорошее!
  - Согласен, - не сходил с рельсов упрямства Колян. – Птичку для чего подарил?  

                                                            3
  Необычно ранняя весна этого года, пришедшая внезапно на радость всем, врывалась в широкие окна кабинета сквозь чистые стёкла и расплескивалась в небольшом помещении невидимыми тёплыми солнечными волнами и проснувшимися после долгой зимней спячки звуками: ветер пел весёлую забавную песенку, ему радостно подпевали звонкие голоса бойких ручейков, журчащие повсеместно и подхватывали красивую мелодию птицы.
    Чем занять свободное рабочее время, когда ждёт работа и на столе лежит кипа папок с делами, которые нужно закрыть, допечатать, подклеить недостающие справки. Затем аккуратно подшить, отнести начальству. А оно, если соблаговолит, то, неряшливо перебирая листки вскользь – «галопом по Европе» - просмотрит и подпишет. После этих немудреных манипуляций папки с закрытыми делами, тонкие и толстые, займут своё почётное место на полке в архиве. На этом твоя работа, в бесконечной череде дней, товарищ старший лейтенант Василий Суровцев, закончена. И сразу начнётся новая. «Не дадут и минуты покоя, лиходеи, пистолеты почистить и форму привести в порядок», - Василий покачал головой, колыхнулись каштановые кудри, несколько прядей легли на высокий, с небольшими залысинами лоб. Кивком головы отправил их вбок, нажал на «мышке» клавишу и сразу на дисплее, окрашенном  в мрачные тона, высветилась ослепляющая вспышка. Повалились в стороны поверженные бандиты. Супергероиня игры а-ля Лара Крофт безжалостно уничтожала бесчисленные подразделения боевиков, прибывающих на помощь убывающим эквивалентно в неизбежной схватке инсургентам. Подрывались от собственных бомб в поясах смертников зомбированные женщины-шахидки и плотными штабелями укладывались убитые воины очередной «Справедливой Армии Востока». Ментальные облачка их душ в сопровождении сладчайшего фимиама из продуктов тротилового расщепления летели в астральные небеса игры.
    На этот раз Василий не дал себя убить. Всякий раз верить в собственную, хоть и виртуальную смерть, ничуть не хочется. Суеверия здесь ни при чём. Василий сплюнул через левое плечо и продолжил игру.
   Последний уровень – самый сложный. Сплошные препятствия: минные поля, проволочные и бетонные заграждения, рвы, наполненные водой и горящим напалмом, таящие в себе опасности руины замков и заброшенных городов.
    На минуту отвлёкшись от игры, Василий снова вернулся к нерадостным мыслям о работе. А работать-то, ох, как тяжело себя заставить, город – мать земель русских! Нет, есть ещё порох в пороховницах! Щёлк клавишей. Минус – враг. Ты – жив. Щёлк ещё. И ещё один минус. Над твоей головой пропели печальную песню пролетевшие мимо пули. И снова ты – жив!
    Выпрямив торс, Василий посмотрел поверх монитора, стараясь не касаться взглядом пизанской башни из папок, на молодого, пришедшего после училища младшего лейтенанта Федю Балкина. Высокий – таких обзывают в школе «каланча» - слегка неуклюжего, короткий ёжик тёмных волос, оттопыренные уши, чисто славянское лицо, немного простоватое, вот только глаза говорили об обратном, большом уме и хитрости. Длинными, худыми руками, широко замахиваясь, Федя, в этот момент самый счастливый человек, хоть мир гори и рушься, бросал дротики в мишень, пришпиленную кнопками к пробковой доске, прикреплённой к стене. Дротики ложились кучно. Один к одному в «десятку». После каждого удачного броска Федя радостно вскрикивал, обращался к Василию, ну, посмотри, каков я, и продолжал метать дротики.
     Минное поле. Героиня застыла перед уходящим за горизонт пространством, утыканным палками с табличками «Achtung! Minen!», бетонными и проволочными заграждениями.
    У Василия ёкнуло под ложечкой. Не судьба, блин, сегодня преодолеть земли, таящие в себе огромной силы разрушение и, как следствие – смерть. «Ну, что ж, - подумал Василий отстранённо, - придётся работать, блин!»
   От тягостных размышлений оторвал звонок. Звонила мам, просила вечером не задерживаться, при условии, конечно, если вдруг ему не придётся куда-то экстренно ехать и кого-то срочно спасать или арестовывать преступников. Также дала недвусмысленно понять, что будут гости, он их, безусловно, знает. Семейство Луговых, они придут с дочерью Таней. На вопрос Василия, а это к чему, мама отрезала, что в тридцать лет у них с отцом был он, сестра Нина и младший Кирилл. Так вот, сестра с братом давно обзавелись семьями, порадовали внуками; настал черёд и его, Василия, подумать о потомстве, о семье, о родителях, в конце-то концов, закончила на агрессивно-высокой ноте мама и положила трубку.
    Танечку Луговую Василий помнил  смутно. Знал, она была ровесницей Нины. Силясь вспомнить черты Тани, представить, какой она выглядит, он вдруг увидел перед внутренним взором Снежанну. Избалованную, капризную в меру девицу, умела она в нужное время эмоционально взорваться и, наоборот, деликатно промолчать, обуздывая острый язычок; выдалась она в отца или мать, Василий так и не узнал, за время совместного общения, с её, как и с его, родителями ни разу не встречались. Их двухгодичное не пойми чего и как, не смогло стройно облечься  в устойчивую форму отношений: бурные встречи, всплеск чувств, совместное проживание полярно сменялось на показное равнодушие со стороны Снежанны с последующим уходом к родителям в родные пенаты. Оба понимали, добром это не кончится. И ждали прекрасного дня, и он пришёл. После очередной размолвки Снежанна молча собрала чемодан и ушла, оставив в ключнице ключи.
    Две недели не давала о себе знать. Василий посмотрел на молчащий мобильник с мыслью, позвонить первому или повременить, как в форточку вломилась, точно в тему, сокрушая децибелами мощных автодинамиков песня:

                           Да, ты можешь быть скучной и злой,
                           Но когда твой номер молчит,
                           Я беседую мысленно только с тобой
                           И никто нас не разъединит.

    Следом за мелодией ворвался ветер, своим резким появлением посеял неразбериху и разметал бумаги из раскрытой папки. Закрыв форточку, глядя в окно на улицу, Василий вслух проговорил: - И никто нас не разъединит.
    - Ты это о чём? – отвлёкся от метания дротиков совремённый Тиль Уленшпигель.
   - Так, - отмахнулся Василий. – Мысли вслух.
   - Вась, - отозвался тотчас Федя. – Ты только на медкомиссии не вздумай об этом доверительно сообщить нашему «психу», распрощаешься с работой, к гадалке не ходи.
   - Яйца курицу не учат, - осадил зарвавшегося младлея Василий, хотел ещё что-то добавить, но нить рассуждений прервал радостный вопль Феди. Он прыгал на месте, пританцовывая и крича, мол, ты видишь, Вась, пятьсот очков из пятисот возможных. Подняв кверху сжатые кулаки и замычав «У!», отбил чечётку.
    - Может, делом займёшься, - предложил «Ворошиловскому стрелку» Василий.
   Федя, казалось, не слышал его. С сопением выдирал дротики из доски и старательно отводил взгляд от Василия.
   - Алё, гараж, - Василий пощёлкал