Синее платье

становилась все выше и неприступнее.
В глубине души Саша понимала, что мать тоже страдает, за нее. Это частично оправдывало Софью Николаевну. Но лишь частично. Иногда, после очередных  разговоров, Саша испытывала к матери почти что враждебность.
Софья Николаевна не могла не чувствовать этого. Неожиданно для себя она поняла, что Саша уже не ребенок, не та маленькая, послушная девочка, какой она всегда считала свою дочь. Саша мягко, но весьма определенно дала понять, что имеет право на собственное мнение, которое не обязательно должно совпадать с мнением матери. И не только мнение. Потемневшие глаза, голос, в котором Софья Николаевна уловила твердость и силу, какое-то пугающее спокойствие, исходившее от Саши, подсказывали Софье Николаевне, что она способна на безрассудство. Как когда-то ее родной отец, Софья Николаевна поняла, что если ее дочь примет решение, то никто, даже сам Господь Бог, не в силах будет ей помешать.
Софья Николаевна почувствовала слабость. Оставалось уповать на то, что Саша больше никогда не увидит Дмитрия Аркадьевича Горского и буря, которую он поднял в ее чистой и доверчивой душе, со временем утихнет. «Господи, молю тебя, сделай так, чтобы она больше никогда его не увидела. Услышь меня, Господи. Спаси мое дитя! Спаси ее, Господи!».

Глава 8.


В начале октября приехал Павел. Он нечасто баловал родителей визитами в имение. Обычно его наезды были связаны с финансовыми затруднениями. Иногда он устраивал себе небольшой отдых после особенно изнурительных романов. Разумеется, если дела в полку позволяли. Он много спал и ел, практически не пил, прогуливался верхом, охотился. При этом умудрялся разбить десяток женских сердец в радиусе нескольких верст. В общем, набирался сил для будущих побед, как военных, так и светских.
С приездом Павла тревожная атмосфера, царящая в доме Волковых, немного рассеялась. Даже Саша стала улыбаться. Приезд брата ее обрадовал.
У них была большая разница в возрасте. Когда Саша родилась, Павел уже учился в Кадетском корпусе. Они редко виделись. У каждого были свои интересы, увлечения и заботы. Но это не мешало брату и сестре с нежностью относиться друг к другу. Девочкой Саша очень гордилась тем, что у нее есть старший, уже совсем большой брат, что он такой смелый и красивый. Многие ее приятельницы были тайно в него  влюблены. Особенно Маша Ланская.
Павел обожал свою маленькую сестренку, всегда радовался ее успехам. В каждый свой приезд он привозил ей какую-нибудь изящную безделушку, что являлось предметом особой гордости Саши и зависти ее подруг.
Во время своего последнего визита, почти полгода назад, Павел заявил родителям, что им необходимо выбираться из этой глуши в город. Пора начинать вывозить Сашу, которая хорошеет с каждым днем. Но по лицам родителей он понял, что они никуда не поедут. Их, конечно, можно понять. Они всю жизнь прожили в имении. Но Саша!  
Павел, искушенный в вопросах женской привлекательности, видел Сашину прелесть, очарование, чистоту и непосредственность, то, от чего он давно отвык, вращаясь в столичном обществе. Да, она могла бы составить прекрасную партию. А учитывая ее многочисленные таланты,  могла бы стать любимицей света. Но кто увидит, кто оценит ее здесь? Жаль девушку.

А Саша, казалось, вновь ожила. Печаль и отрешенность сменила лихорадочная веселость. В ее глазах вспыхивали зеленые искорки, на щеках появился румянец, а губы иногда трогала чуть загадочная улыбка. Софья Николаевна это заметила. Но, слишком обрадованная приездом сына и занятая хлопотами по дому, она не стала обременять себя поисками причины этой разительной перемены. Она приняла первое пришедшее ей в голову объяснение: Саша безумно рада видеть брата. На этом она и остановилась. И совершенно напрасно.
Саша действительно была рада брату. Но не только. Была еще одна причина ее прежнего интереса к жизни. Неожиданно для нее самой, как посланное свыше откровение, ей в голову пришла  мысль о том, что Павел наверняка знает Горского. Они почти одного возраста, оба служат в гвардейских полках, оба бывают в свете. Павел должен его знать! Просто обязан! Но в каких они отношениях? И захочет ли брат ей помочь? И, собственно, в чем?
Саша сама еще точно не знала. Она просто хотела увидеть Дмитрия Аркадьевича, увидеть во что бы то ни стало. Это желание обрело форму навязчивой идеи. Надо уговорить брата, убедить его. Ведь он единственный, кто может ей помочь. И потом, как она догадывалась, Павел в таких делах знает толк. Безусловно, ей будет непросто решиться рассказать брату о своем чувстве к капитану. Но это - ее единственный шанс. Упускать его нельзя.
Пару дней спустя после приезда к родителям Павел уже был в курсе событий, происшедших на балу у князей М-ских, а также их последствий для Саши. Как она и предполагала, брат знал Горского еще со времен учебы в Кадетском корпусе. Служили они, правда, в разных полках, Павел - в артиллерийском, а Горский - в кавалерии. Но оба они любили бывать в свете, где часто встречались. Не то чтобы дружили, но некоторую долю симпатии друг к другу питали. Павел всегда стремился догнать Горского по количеству светских побед, но это было нелегко. Он немного завидовал капитану, но не настолько, чтобы не отдавать ему должное.
Саша не ошиблась, полагая, что в таких делах на брата можно положиться. Он придумал гениальный план. Надо устроить в имении роскошный бал, пригласить всех соседей, гостей из Петербурга, музыкантов выписать самых лучших, чтобы все было, как в столицах. Родителям он объявит, что пригласит на бал несколько приятелей по полку, заранее не вдаваясь в подробности. Естественно, что среди них будет и Горский. Саша засомневалась, захочет ли он принять приглашение брата после великосветских балов, но Павел заверил ее, что раз он берется за дело, она может быть спокойна. Захочет.
На следующий день за обедом Павел завел разговор о том, как, наверное, скучна и однообразна жизнь в  имении: ни театров, ни балов, ни общества приятного. Михаил Тимофеевич посетовал, что Павлуша редко дома бывает, а то бы знал, что и балы  здесь  даются, и вечера устраиваются, а общество пусть и не великосветское, но весьма приятное. Так что, Павел Михайлович, мы здесь тоже не лаптем щи хлебаем. Павел несколько преувеличенно удивился.
- А что, папа, давай покажем этому господину, что веселиться умеют не только в столицах. Давай дадим грандиозный бал, фейерверки устроим, гостей и музыкантов из Петербурга пригласим, позовем всю округу, - срывающимся от волнения голосом проговорила Саша.
Михаил Тимофеевич, обрадованный тем, что Саша к чему-то проявила интерес, сразу же согласился. Он, наверное, согласился бы на все, что угодно, лишь бы снова видеть ее улыбку и лукавые искорки в зеленых глазах. И Софья Николаевна согласно кивнула. У нее немного отлегло от сердца при виде Сашиных горящих глаз, румянца и улыбки. Наконец-то Господь услышал ее молитвы. Слава тебе, Господи!

Бал решили назначить на середину октября. Начались приготовления: уборка, составление меню, рассылка приглашений, просмотр гардероба и еще много мелочей, которые необходимо было сделать к балу.
Павел через неделю уехал в Москву, сообщив, что приедет в день бала с музыкантами и несколькими приятелями. Родители ничего не имели против этого. Они были рады познакомиться с друзьями сына и принять их в своем доме.
Саша занималась приглашениями. На красивой атласной бумаге она своим изящным почерком писала полагающийся в данном случае текст, иногда прибавляя кое-что от себя. Покончив с приглашениями, она принялась помогать матери составлять меню, потом поехала с отцом  в город за необходимыми покупками. Ей до всего было дело, она просто не могла усидеть на месте.
Словом, это была прежняя Саша - веселая, стремительная в движениях, деятельная. Она носилась по дому, шутливо бранила слуг, успевала сделать массу дел, умудрялась не забыть ни одной мелочи. Снова слышались ее смех и звуки рояля. И всем обитателям этого большого почтенного дома, начиная от хозяев и заканчивая хромым дворником Емельяном, казалось, что их дом вновь ожил, что он очнулся от тяжелого сна или оправился от болезни. Саша заражала всех своей радостью, энергией, неуемностью.
Вместе с Софьей Николаевной Саша выбрала платье, в котором она появится на балу. Софья Николаевна ожидала капризов и споров в связи с предложенным туалетом, но их не последовало. Она немного удивилась, но не придала этому значения. Она так устала от хлопот и приготовлений к балу. А Саша даже не думала возражать матери. Еще бы! Ведь она уже точно знала, в каком платье появится на балу.

…Когда Саша ездила с отцом в Петербург за покупками, она, сославшись на необходимость купить новые скатерти, заглянула в маленький магазинчик, расположенный на одной из линий Гостиного двора, где продавались ткани. То, что ей надо, она увидела сразу, с порога. Синий атлас, переливающийся на солнце. Она попросила показать ей ткань. Когда продавец, услужливый пожилой немец, развернул рулон, атлас лег на прилавок мягкими волнами, которые прямо на глазах, в зависимости от того, откуда смотришь, меняли цвет от лазурного до черного. Саша быстро отсчитала деньги, завернула отрез в купленные тут же скатерти и, очень довольная собственной смелостью и теплым осенним солнцем, вернулась к отцу…
Теперь предстояло самое сложное - сшить платье. Причем умопомрачительное. Вдобавок ко всему в тайне ото всех, особенно от Софьи Николаевны и няни Васильевны. Силы были крайне ограничены. Время поджимало. В план была посвящена только горничная Наташа.
К счастью, Наташа была дочерью портнихи. Ее мать, пока была жива, обучила Наташу этому ремеслу. На это и уповала Саша. Она нарисовала фасон платья, того самого, которое когда-то поразило ее  воображение.
Но одно дело - нарисовать эскиз и совсем другое - воплотить замысел в жизнь. Саша помогала, как могла: выдумывала разные истории для домочадцев, которые недоумевали, куда пропала горничная барышни, работала подмастерьем, выслушивая ворчание Наташи то по поводу своей нерасторопности и неумелости, то по поводу неминуемого наказания от барыни, то в связи с внезапной холодностью к Наташе конюха Григория.
Но работать Наташа умела. Когда на первой примерке Саша надела платье и посмотрела в зеркало, она сначала потеряла дар речи, а потом чуть не задушила Наташу в объятиях. Та, довольно крякнув, начала подкалывать булавками подол.
- Ну, барышня, не устоять ему. Наш будет с потрохами. Такую кралю ему и в Петербургах днем с огнем не сыскать.
- Не знаю, Наташенька. Если бы ты видела ее. Глаз не отвести. Не знаю…
- А тут и знать нечего. Отбить и все! Делов-то с вашей фигурой, статью да обхождением. Что ж он не мужик, что ли? А если не мужик - так и горевать об нем нечего. Вот вам, Александра Михайловна, весь мой сказ. Теперь снимайте, подшивать буду.
За день до бала платье было готово. Наташа даже с лица спала от усердия. Саша в благодарность подарила ей два своих старых платья, которые Наташа сама выбрала. Обе были довольны.


Глава 9.


Наконец, наступил день бала. С самого утра дом Волковых напоминал встревоженный муравейник. Софья Николаевна сбилась с ног, отдавая последние распоряжения