ЭТАЖЕРКА. / Повесть о любви и перерождении /

наперед – так на черта ты все это затеял?!. – она оттолкнула его от себя и села, обхватив руками колени.
- Я хотел, чтобы и ты не боялась. В одиночку смотреть на все с высоты… Прости, быть может, я взял на себя слишком много...
Тася с застывшей болью в глазах смотрела на него. Его же взгляд теперь был направлен туда, где разбегались от кольцевой огни шоссейных магистралей. Он был задумчив и немного печален. И теперь уж вряд ли кто-нибудь бы поспорил, что Врубель писал не с натуры.
«Скажи по совести, тебе нужна моя душа?..» - «Да уж куда там! Мне бы со своей управиться...»
- …Может быть, - ветер нещадно трепал волосы, срывая с головы капюшон. – Может, когда я стану такой же одиночкой как ты, я сумею понять твои благие помыслы… Но, покуда я здесь с тобой, скажи мне хотя бы свое настоящее имя!
- Зови меня «Дик». Ведь так звали твоего друга, из-за которого царевна отважилась покинуть пределы своего сонного царства… Так тебе сыграть?.. – в руках его как-то сама собой возникла уже расчехленная скрипка. Тася молча кивнула и уткнулась лицом в колени.
Он взял смычок и стал разыгрываться, не обращая внимания на пока еще одиночные, но с каждой секундой учащающиеся дождевые капли. Мотив был определенно знаком: он почти повторял мелодию из сна. С той лишь разницей, что теперь она звучала в сопровождении нагнетающего завывания ветра и громовых раскатов. «…А стоя слабо?..» - вдруг отдалось в ушах у Таси, и она рефлекторно содрогнулась. Будто расслышав, он отложил смычок и поднялся на ноги. Тася зажмурилась. Но в тот же миг в мыслях у нее проскочило: «Если это продолжение сна – так чего мне бояться?..» Сама себе рассмеявшись, она открыла глаза: Дик стоял над ночным городом, балансируя и раскачиваясь как былинка на ветру. Самозабвенно, едва не обрывая струны с колков, он извлекал из скрипки какой-то надрывный блюз - точь-в-точь как в тот раз на верхушке стальной «этажерки»… «Ну тогда и мне не слабо!..» - вслух сказала Тася. И спустя мгновение уже стояла рядом без всякой опоры, вливаясь голосом в безумную импровизацию грозы и скрипки. Дик посматривал на нее улыбающимися глазами, а по щекам его непрерывно скатывались, играя отсветами вспышек, не то капли дождя, не то слезы…
И тут небо прорвало. Хлынуло так, что бетон под ногами загудел и заходил ходуном, и где-то через полминуты их уже просто-напросто смывало. Молнии теперь со всех позиций полосовали пунцовое небо, пересекаясь и наслаиваясь одна на другую.
- А вот это уже подстава!.. – спешно прервав свое соло, Дик одной рукой сгреб Тасю и скрипку, и оба ползком устремились к середине трубы.
- Такого я совсем не ожидал! - на выдохе произнес он, схватившись, наконец, свободной рукой за внутренний край дымохода. После чего очень «своевременно» вспомнил про штормовку, бесхозно болтавшуюся у него на шее. - Я вообще, если честно, сначала даже сомневался, что ливанет! Думал - так, погремит и пройдет мимо!.. – говорил он в свое оправдание, силясь перекричать барабанную дробь дождя и попеременно зубами развязывая штормовку.
- А вот я с самого начала не сомневалась, что ты – дебил…
- Ошибаешься, царевна, - возразил он, уже на пределе своих сил удерживая Тасю, скрипку и штормовку над их головами (что в общем-то было абсолютно бессмысленно). – Я не дебил… Я – конченный идиот!



_____________________

Единственный недостаток майских гроз состоит в том, что они слишком быстротечны. Хоть никто и не засек, сколько времени прошло до того как ливень начал утихать. И сколько еще они лежали так в обнимку, вжимаясь в мокрый бетон дымовой трубы - как два подростка-недоумка, под прицельным обстрелом разгневанных небес. Под первым и последним в сезоне проливным дождем. Теперь уже ни о чем не говоря, поскольку все было сказано до того. Иногда он как бы непроизвольно чуть касался губами Тасиной головы. В голове же ее тогда вертелась лишь одна назойливая мысль: если их отсюда сдует, смоет или убьет молнией – то не иначе как обоих и разом. И это будет наилучший исход…
«…Нет, Таис, не за тем я ворвался в твою жизнь, чтобы погубить. Не для того мы встретились, чтобы умирать!..»
- Инструмент не жалко? – диссонирующе вклинилось откуда-то извне.
Лежащие под штормовкой, столь грубо возвращенные в реальность, даже не сразу поняли, что там все переменилось. Что сверху уже не поливает, что небо над ними почти расчистилось, туча ушла далеко за МКАД – куда-то в направлении Бутово, а на трубе нежданно образовался третий. И это был Саша.
Даже в спецовке, весь обмотанный альпинистской обвязкой и в замызганных очках, он выглядел в буквальном смысле «на высоте». Новенькая каска лоснилась в малиновом свете восходящей зари. На ногах же красовались вычищенные до блеска остроносые туфли. Одним словом, он сейчас более всего походил на декорацию для немой сцены в театре абсурда.
- Шел мимо. Увидел вас из бинокля… - небрежно осведомил он, поправляя под каской очки.
- Саша, а что ты тут делал с биноклем?..
- То же, что и вы: грозой любовался.
- А снаряжение откуда?..
- Купил в круглосуточной палатке. А я и понятия не имел о твоем пристрастии музицировать под дождем на трубах тепловых станций! Кабы знал – непременно приобрел бы себе тромбон!
- Зачем тебе тромбон?..
- Малыш, ты не поверишь, но до того, как я решил стать юристом, у меня была мечта выучиться играть на тромбоне. А еще я обожал отбивать на крыше ирландский степ! – для наглядности Саша изобразил ногами какой-то экзерсис, бросив недружелюбный взгляд на Тасиного спутника. Тот же при Сашином появлении сразу как-то поник и отстранился. Может, от чувства неловкости, а может просто не хотел усугублять и без того «скользкую» во всех отношениях ситуацию. Он убрал скрипку в кофр, пересел чуть поодаль и закурил, глядя в след уходящей грозе.
Тася смотрела на Сашу как на некий малозначительный, но тем не менее раздражающий фактор.
- Если ты шел сюда с целью произвести впечатление, ты что, не мог обувь более подходящую подобрать?.. 
- Причем тут моя обувь?! Ты погляди, во что ты превратилась! Мама в трансе: третий день не встает с постели и ничего не ест, кроме фейхоа и зефира в шоколаде. Похоже на  предынсультное состояние. Дядя Коля по своим каналам поставил на уши всю городскую службу безопасности. Проверяли по базам данных, не числится ли этот тип в федеральном розыске...
- Вот даже как? А меня они там часом не проверили - так, за компанию?.. - Тасю опять вдруг пробрал истерический смех. Она могла вообразить себе, что думает этот чистюля, без пяти минут юрист, глядя на ее потрепанный вид и изнуренную, обветренную физиономию с темными впадинами вместо глаз. – Может, я теперь тоже представляю угрозу для общества?
- Малыш, ну хватит уже цирка. Подурила - и будет… Пойдем домой, а? Так уж и быть - скажу маме, что ты всю эту неделю кантовалась на даче у Либерзонов...
- Так она не в курсе?..
- Если бы она была в курсе, то вас бы уже поджидал внизу наряд милиции! Пойдем, по-хорошему тебя прошу, – Саша настойчиво взял Тасю за плечо, все еще с явным недовольством косясь на посторонний объект в виде странноватого длинноволосого юноши со скрипкой. - Ты и так всласть вкусила дух свободы, доказала нам, что ты не школьница и назло будешь гулять где попало и с кем попало…
- Саш… - Тася аккуратно высвободила плечо. Не двигаясь с места, она взглянула на Дика. Дик ответил ей коротким встречным взглядом, предоставляющим право выбора.
- Да неужели же все из-за какого-то беспородного пса?!. Дорогая, мы с мамой уже обо всем договорились: мы купим тебе собаку. Настоящую, породистую!..

«…Все, что происходит сейчас с нами - лишь продолжение твоего неоконченного сна. Но скоро ты проснешься…» - «А если я НЕ ХОЧУ просыпаться?..» - «Тогда тебе придется похоронить царевну в этой трубе. И, отбросив все уговоры здравомыслия, с закрытыми глазами шагнуть со мною в неизведанность…»

- …Ну, хочешь ротвейлера?.. Или питбуля?.. - Саша недоговорил, случайно перехватив их немой диалог. - Так это все-таки он?.. В нем все дело?.. Это он в сновидениях тебе являлся, а потом наяву вломился к тебе на балкон, да?.. А я-то, болван: не мог сразу догадаться, к чему все эти россказни!..
Какое-то время молодые люди пристально изучали друг друга. Один – озадаченно покуривая, другой – напряженно поджав губы и будто стремясь испепелить соперника линзами очков.
- Так значит ради вот этого ты была готова бросить все?.. – недоуменно вопрошал Саша, тыча в Дика пальцем - так, словно это был неодушевленный предмет. - Отказаться от дома, от мамы, от Кузьки, от всех своих побрякушек?.. Отказаться от меня и своего обеспеченного будущего, в конечном счете, да?..
- Саша, успокойся, пожалуйста. Тебе ведь еще слезать…
- Нет, ты уж мне ответь: это ради него ты предала нашу любовь? Ради какого-то шаромыжника-недоучки, умеющего лазать по трубам и пиликать на скрипке?! Да где этот чертов инструмент?!. – он принялся метаться, как припадочный, по бетонному кругу трубы в поисках скрипки.
- Саша, уймись!..
- Ты хоть страховкой бы закрепился для приличия, альпинист! - не смог промолчать Дик, хотя в его ироничной реплике скорее крылось беспокойство за ближнего, нежели намерение уязвить.
- Обойдусь без советов всяких оборванцев! – заносчиво отпарировал Саша, войдя в раж. Он уже готовился спрыгнуть на светооградительную площадку, как вдруг поскользнулся, потерял равновесие и, судорожно пробуксовав подошвами по краю трубы, полетел вниз мимо цели. Проскочив парапет площадки, он едва сумел ухватиться за металлический выступ, являющийся частью опоры сигнального фонаря.
- Саша!.. Господи… Он же сейчас сорвется!.. Саша, держись!.. Может, веревку ему?!.
- Сиди здесь...
В какие-то доли секунды Дик очутился на технической площадке.
- Давай руку!
- Не могу! Соскальзывает!.. – сипло донеслось снизу.
Тогда, свесившись с решетчатого настила, Дик отцепил от себя страховку, дотянулся до опоры и пристегнул карабин к Сашиной обвязке.
- Ну давай, поднатужься, браток, еще немного!.. - ободряюще говорил он, пытаясь втащить Сашу за шиворот.
- Да ни к чему это… - стонал тот. - Оставь… Все равно упаду... Я тяжелый!..
- Ничего, вместе одолеем земное притяжение! Ты, главное, сконцентрируйся на руках и не смотри вниз! Ну же!.. - Дик со всей силы рванул на себя беспомощно обвисшее тело. - Да е* твою...
Конец фразы так и канул с порывом ветра в промытую грозой предрассветную рябь. Тася отчетливо видела сверху, как в том участке настила, где находился Дик, была выломана перекладина. Она хотела крикнуть, но не успела. Дик уже куда-то исчез, а на его месте возник бесчувственный, но благополучно извлеченный Саша…
Далее все воспринималось размыто, как на некачественной видеосъемке. В голове был полнейший сумбур, а глаза заволокла глухая белесая пелена с растекающимися амебами. «Да что ж за напасть?..» Стараясь разогнать наплывы амеб, Тася фрагментарно выхватывала взглядом то расстилающуюся внизу скатерть города, то себя, то того, кто лежал на решетчатой площадке в посттравматическом обмороке, впустую сверкая своей огненной каской.
Чувствуя, как постепенно расплавляется в отраженных лучах восходящего солнца, она все же предприняла усилие, чтобы встать. Позади нее лежала куртка - его штормовка. Та самая, под которой еще несколько