Из Чернобыля с любовью

отмечают день победы над Америкой, двадцать седьмого июля.
      Интересный диспут прервал крик Заднепровского «это что за хрень!», он указывал на правую верхнюю часть экрана. Три машины с буровыми установками вгрызались в землю острыми ножами, выбрасывая по спиральным направляющим наверх пока что податливый грунт. Вскоре одна установка остановилась, уткнувшись буром в твёрдую почву, за ней по очереди остальные. В образованные шурфы солдаты начали укладывать взрывчатку. По окончании укладки в шурфы зарядов, к работе приступили сапёры. Они прикрепили к зарядам детонирующие устройства, выдвинули невысокие антенны, нажали на пуск и немедленно удалились из поля видимости.
      - Сейчас жахнет! - сказал Никита Хвыля.
      Не прошло и минуты, пол, стены и свод бункера сотрясла мощная волна вибрации. Неестественно громкий звук разорвавшихся зарядов на мгновение оглушил мужчин. Некоторые непроизвольно затрясли головами. Уши заложило. Мелкая дрожь от пола передалась ногам. С потолка осыпалась мелкая штукатурка и повисла в воздухе прозрачно-меловой кисеёй, затрудняя дыхание и сокращая видимость. Дисплеи на пультах погасли. Вышел из строя большой экран на стене. Погасло освещение. В полной темноте и наступившей следом, отчётливо слышно как сильно бьются сердца. Время спустя одна за другой загорелись лампочки. «Включился аварийный дизель-генератор, - сказал не своим голосом Толик Крапива.  - Сейчас и экраны заработают». Изображение на дисплеях отсутствовало. Заднепровский покрутил верньеры, наугад пощелкал тумблерами и пробежался пальцами по клавиатуре.
       Изображение восстановилось, изредка по экрану пробегали полосы и возникали иные помехи, но местность перед входом в бункер и вокруг, вплоть до КПП, просматривалась хорошо.
       Взрыв причинил воротам и бетонной стене незначительные повреждения. Металл слегка деформировался, но образовавшейся щели было недостаточно, чтобы попытаться пробраться внутрь; на поверхности стен появились уродливые неглубокие пятна-вмятины, кое-где просматривалась арматура.
       Ужасал вид сверху. На месте установки зарядов зияла большая воронка с валами вывороченной земли.
       Дальше просматривались обрушенные взрывной волной деревья с вывороченными корнями, они лежали, взывая о помощи, подняв высоко в небо в немом протесте против насилия длинные перепутанные корневища.
      Находившиеся в почве куски камня, выброшенные невероятно злой и беспощадной силой детонации, украсили выбоинами кирпичные стены зданий.
      Небольшой ветер, который, казалось, дул сразу со всех направлений, способствовал развеиванию пыли, поднятой взрывом.
     Когда восстановилась видимость, из укрытий вышли солдаты и офицеры. Разбившись на маленькие группы, они начали исследование ущерба, причинённое минами. Одна группа во главе мужчины в форме без погон взобралась на земляной вал, образованный после взрыва. Вторая по переносным лестницам спускалась вниз к воротам. Третья, самая большая по численности заняла места охраны по периметру территории ближе к сохранившимся зданиям и вокруг бывшего плаца.    
      - Вот и постреляли, - задумчиво произнёс Свободин и, резко подняв лицо вверх, к чему-то прислушался. - Вы тоже это слышите или мне показалось? - обратился он к остальным.
     В комнату через дверь из ангара доносились равномерные удары метронома. С каждым ударом звук нарастал и слышался отчётливее. Мужчины с удивлением посмотрели друг на друга, в каждом взоре читалось «что это?».
     Внезапно под потолком загорелась и закрутилась красная лампочка.
     Металлический бездушный голос из динамика, висящего на стене, сообщил: - Несанкционированное проникновение. Объявляется всеобщая эвакуация. Эвакуация подразделений технических звеньев и отделений караульной службы, пожарных команд, взводами материального обеспечения осуществляется согласно аварийному предписанию. До самоликвидации объекта осталось три минуты...
     Свободин первым сориентировался в сложившейся обстановке, отдал команду занимать места в боевых машинах и первым бегом направился в сторону ангара.
     Метроном сухими ударами — тук-тук, тук-тук — скупо отсчитывал последние минуты существования секретного объекта.
     Из динамиков доносится металлический бесстрастный голос:
     - Самоликвидация объекта произойдёт через две минуты тридцать секунд...
     Спотыкаясь и падая, или удерживая равновесие, не прекращая движение, мужчины бежали к своим боевым машинам. Каждая секунда на счету.
    Метроном размеренно, сухими ударами — тук-тук, тук-тук — скупо отсчитывал последние минуты существования секретного объекта, который много лет провёл в консервации.
     Из динамиков металлический голос невозмутимо сообщает:
     - Самоликвидация объекта произойдёт через две минуты...
     Быстро! Быстро! Ещё быстрее, не теряя темпа проглатывать шагами неутомимо долгое расстояние. Время движется, время не ждёт, оно бежит.
     Свет в глаза. Он режет сетчатку острыми потоками лучей. Прочь боль! Плевать на тяжесть в ногах! Вперёд! Быстрее!
     Метроном флегматично, равномерными ударами — тук-тук, тук-тук — скупо отсчитывает последние минуты существования секретного объекта, вместе с собой он унесёт всю правду.
       Из динамиков металлический голос хладнокровно сообщает:
       - Самоликвидация объекта произойдёт через одну минуту тридцать секунд...
      Вот и цель!
      Боевые механические звери готовы с места сорваться, вырывая из холодного пола крупные куски бетона железными траками гусеничных подков.
      Раз!
      В проушину люка ныряет Демьян Кочет, усаживается на место водителя.
      Два!
     Следом за ним рыбкой проскальзывает худенький Афоня Кривоход. Занимает место командира танка.
     Три!
      Кочет вдавливает пальцем кнопку старта. Двигатель послушно отзывается басовитым рокотом. Рычаг газа на максимум и …
     … развернувшись лихо на месте, разодрав в мелкий щебень бетон, как когда-то на старенькой «Чезете» лихо прокатился перед Любой, будущей женой, на заднем колесе. Без труда  балансируя, проехался через всё село; вернулся назад и, подняв столб пыли, развернулся перед ней на мотоцикле — переднее колесо на месте, заднее юзом, остро запахло палёной резиной -  и, наклонившись от неё в противоположную сторону, лёг в летнюю пыль.
      Метроном хладнокровно, размеренными ударами — тук-тук, тук-тук — скупо отсчитывает последнее время существования секретного объекта, которое было отпущено ему с момента закладки фундамента.
       Из динамиков металлический голос хладнокровно сообщает:
       - Самоликвидация объекта произойдёт через одну минуту...
       Семён Михайлович включает рацию.
       - Это Свободин. Вперёд, братцы! Домой! С богом!
      Метроном, предмет неодушевлённый, если его не остановить, он, в принципе, будет довольно долго и размеренно, сухими ударами — тук-тук, тук-тук — скупо вести счёт. И не важно, будут ли то последние такты музыкального произведения или последние минуты жизни человека, спешащего в роддом к жене и новорожденному сыну, поскользнувшегося случайно на покрытой льдом дороге и с ужасом наблюдающего приближение тяжёлого автомобиля; метроном продолжит — тук-тук, тук-тук — неприхотливо считать период существования целой эпохи, или государства и какая ему забота, на какой цифре прекратится биться сердце любимой собачки мадам Бовари или прекратит существование секретный объект, который так и останется шкатулкой с секретами, расчётливо сохранив их в секрете.
       «Самоликвидация объекта произойдёт через тридцать секунд...»
       Танки мчатся сквозь темноту тоннелей, не снижая ход.
       «Самоликвидация объекта произойдёт через двадцать секунд...»
       Танки всё мчатся, мчатся сквозь непроглядную тьму тоннелей, острыми лучами неоновых прожекторов вспарывая густую плоть сумрака, не снижая ход.
       «Самоликвидация объекта произойдёт через десять секунд...»
        Метроном не устал. Он считает. И не перестанет вести счёт, если его не остановить.
        Танки мчатся и мчатся, вперёд и вперёд. Оставляют за собой разбуженные тени мрачных подземелий. Оставляют за собой растревоженных шумом призраков прошлой жизни. Оставляют за собой удушающую атмосферу, пропитанную выхлопными газами двигателей, работающих на солярке, их скудной постной пище и опьяняющем веселом вине.
       
       Танки мчатся...
        Метроном продолжает отсчитывать время — тук-тук... тук-тук...
        «До самоликвидации объекта осталось пять секунд...»
        «Как дела, хлопцы?»
        «Отлично, батька!»
         
         Танки мчатся...
         Метроном продолжает отсчитывать время — тук-тук...
         «До самоликвидации осталось четыре секунды...»
         «Как настроение, хлопцы?»
         «Бравое, батька!»
         
          Танки мчатся...
          Метроном продолжает отсчитывать время...
          « До самоликвидации объекта осталось три секунды...»
          «Не скучаете, хлопцы?»
         «Некогда, батька!»
           
          Танки мчатся...
          Метроном продолжает отсчитывать...
          « До самоликвидации объекта осталось две секунды...»
          «А не послать ли нам, хлопцы, бандеровцам в Киев горячий боевой привет?»
           «Послать, батька!»
     
         Танки мчатся...
         Метроном продолжает...
         « До самоликвидации объекта осталась одна секунда...»
         «Из Чернобыля с любовью?!»
          «Из Чернобыля с любовью!»

          Танки мчатся...
          Метроном...
          «Самоликвидация...»


                                                             24
          Мужчина в военной форме без знаков различия громко кричал на подчинённых. Пинал и  бил их. Он раскраснелся от душившего его чувства злости. Один из наисекретнейших объектов бывшей Империи Зла, Советского Союза, о существовании которого стало известно всего три дня тому, куда смотрела СБУ все годы независимости, не желал раскрыть перед ним двери; но каким-то же образом внутрь проникли эти вездесущие сепаратисты. Какой ключ имели они к этим мегалитическим металлическим воротам, ведь их не взял ни один бур из самых-самых суперпрочных видов стали. Ни следа не осталось от их воздействия, ни малюсенькой царапины, гладкие, ровные, будто помазком по ним прошлись с пеной и бритвочкой подравняли. И не поддались они действию разрекламированной инструкторами взрывотехниками взрывчатки, какого-то там сверхсокрушающего взрывчатого материала С-4, из  дружественной Америки, будь она трижды...
       Срывайся не срывайся на подчинённых, а воз, как писал дедушка Крылов, и нынче там. Мужчина позвонил по спутниковому телефону уже не в первый раз, узнать дальнейшие инструкции, какие предпринять меры, упаси бог проявить самостоятельность, того  и гляди лишишься и головы и того, что ниже. Но на другом конце упорно не отвечают. Молчат, скоты! Никто не решается проявить инициативу. Очко жимкает! А у меня оно железное, да, столько херов напихали, можно на ёжика стать похожим.
      Он ещё раз нажимает на вызов и замечает выползающие из грунта через зелень травы, невысокие тонкие металлические трубочки. Гудки короткие... Отбой... Он с интересом рассматривает, наклонившись, эти странные предметы, поднявшиеся над поверхностью на двадцать сантиметров. Усмехается.