лучшими.
– Что всего прекрасней?
– Смеющиеся львы.
– Чего не следует делать?
– Настойчиво выставлять на всеобщее обозрение собственную глупость.
– Что хуже всего?
– Полное неумение вести себя при дамах.
– Что такое счастье?
– Счастье это полёт по небу. И чем выше небо, тем больше счастье.
– Что не имеет значения?
– Всегда то, чего нет и быть не может. Иногда то, что нам не нравится.
– Будет ли будущее отличаться от настоящего?
– Если не будет, нам станет очень скучно.
– Так будет или нет?
– Это известно двум-трём людям на земле, но неизвестно, кто они и где живут.
– Похвально ли благочестие?
– Ещё бы! Ведь в каждом килограмме благочестия можно найти
не менее миллиграмма благородства.
– Может ли истина победить?
– Может, но для этого ей придётся взять в подмогу слишком
много долгих лет.
– Что ты скажешь о музыке?
– Её любят все. Даже дьявол любит играть на волынке.
– Чего хотят поэты?
– Они хотят обнять пролетающий ветер и улететь вместе с ним.
– Если в мысли мало смысла, есть ли ценность в этой мысли?
– Конечно, есть, если в ней есть поэтическое чувство.
– Когда люди жаждут славы?
– Когда не могут отнестись к себе с иронией.
– Как прослыть умным человеком?
– Для этого достаточно говорить обо всём снисходительно.
– А проще всего?
– Просто молчать.
– Как научиться разгадывать тайны?
– Не всякую тайну следует разгадывать.
– Что бесполезно?
– Мысль, для которой не нашлось слов.
– Что безвредно?
– Покачивание головой.
– Что безопасно?
– Ползанье во прахе.
– Я хочу иметь красивую походку. Что для этого нужно?
– Нужна удобная обувь.
– Как следует смотреть на девушек?
– Как альпинист на вершину горы.
– С чего начинается путь к вершине?
– Он начинается с воображения.
– Как быть, если нет великих людей?
– Тогда их следует назначить.
– Что более всего необходимо разуму?
– Наслаждение.
– Можно ли доказать при помощи разума, что разума нет?
– Конечно. Но предварительно придётся убедиться, что разум есть,
чтобы было чем доказывать.
– Чем отличается дурак от мудреца?
– Они пользуются разными методиками.
– Что всего глупее?
– Когда мертвецы в ладье Харона сидят тихо, опасаясь,
что она перевернётся и пойдёт ко дну.
ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО
Воровать – нехорошо.
Воровать кроликов – тоже нехорошо.
В этот вечер ночь долго не приходила. Разделите секунду ожидания на тысячу частей, и каждая из них показалась Абдалаку вечностью.
Наверное, Цезарь меньше мечтал о власти над Римом, чем нибелунг о любезном его душе кро-лике.
Тёмной ночью (она всё же наступила!), чернильно чёрной ночью, скрывающей под своим по-кровом не только добрые дела, но и тяжкие грехи, карлик Абдалак отправился на свой нечестивый промысел.
Проникнуть в крольчатник труда не составило, потому что любому гному прорыть ход в земле так же просто, как Евклиду доказать геометрическую теорему. Но найти в кромешной тьме среди скопления пушистых тел одного полюбившегося ушастика не смог бы даже сообразительный Архи-мед. А нибелунг умом никак не превосходил знаменитого грека из Сиракуз.
Добрый Норандо так никогда и не узнал, почему утром его маленький чёрный гость был таким мрачным.
Хорошо, что не узнал. В противном случае гномы много потеряли бы в его глазах, как они те-перь потеряли в наших.
Но вот появилась ещё одна делегация. Утомлённые долгим путём ходоки долго топтались на пороге, но потом всё же решились войти. Стали просить они Отшельника, по причине отсутствия в их городе умных людей, помочь рассудить одно запутанное дело. С ним за сотню с лишним лет не справилось уже четыре поколения местных судей, адвокатов, прокуроров и других почтенных спе-циалистов, всю жизнь занимающихся тем, что жнут там, где не сеяли.
Норандо не успел ещё ничего ответить, как вперёд выступил прыткий нибелунг и заверил при-бывших, что никто лучше отшельника вместе с ним, Абдалаком, не сумеет завершить самую безна-дёжную тяжбу.
Просители с удивлением посмотрели на самонадеянного карлика и замялись. А потом нереши-тельно двинулись к выходу.
– Не спешите уходить, – посоветовал им многознающий гном. – Мы с хозяином только что раз-решили невероятной сложности спор между торговкой устрицами и погонщиком ослов. Дело это ока-залось не по зубам лучшим законникам этой части света. В благодарность нам подарили целую кучу кроликов. Посмотрите, вон они резвятся за загородкой.
Норандо хотел сказать гостям, что не стоит слушать этого отъявленного мошенника, но излиш-няя интеллигентность мешала ему сделать такое заявление в присутствии упомянутого лица. Поэтому он страдальчески улыбнулся и промолчал.
Посетители посмотрели в окошко и убедились, что кролики действительно существуют. Само появление милых зверьков в этом месте послужило веским доказательством, что здесь обретаются опытные юристы, хорошо знающие цену своим необходимым услугам. Вот только осталось неясным, дошёл ли до ходоков тончайший намёк гнома на желательную форму вознаграждения.
– А теперь попрошу вас ввести нас в курс дела, – важно сказал Абдалак.
Дело оказалось и впрямь непростым.
В конце позапрошлого века жили два добрых соседа: Педро и Антонио. Забор, разделявший их дворы, был настолько невысоким, что они могли без помех обмениваться дружеским рукопожатием поверх него. У самого забора со стороны Педро росла развесистая липа. В жаркий летний полдень её спасительная тень доставалась почти поровну обоим дворам.
Но так получилось, что простак Педро женился на синьоре Мерседес. Эта достойная дама была намного старше своего любимого супруга и оттого обладала более богатым жизненным опытом. К тому же она отличалась повышенной наблюдательностью и склонностью к точным арифметическим расчётам.
– Непорядок, – сказала она муженьку. – Посмотри-ка: сосед Антонио без зазрения своей совести блаженствует в тени нашей липы.
– И правильно делает, – ответил малосообразительный Педро. – Я бы и сам с превеликим удо-вольствием залёг в холодке под забором, но ведь ты приказала мне вычистить курятник.
И он с надеждой посмотрел на свою милую, рассчитывая, что она великодушно освободит его от неинтересного занятия.
– Ты не понимаешь, о чём я говорю? Этот Антонио, подумать только, посмел отдыхать в тени нашей (!) липы.
– А что, дереву от этого станет хуже? – снова не проник в глубину замысла Мерседес её благо-верный Педро.
– Господи, ну что за дуралей! Речь сейчас идёт не о дереве, а о принципе. Нельзя допускать, чтобы этот Антонио без разрешения пользовался нашей собственностью, не заплатив за то ни одного реала.
– Не пойму, за что он должен платить, если не взял у нас ничего, даже самого маленького кури-ного яйца, – упорно продолжал не понимать безмерно удивлённый Педро.
– Глупец, сейчас я тебе всё объясню. Вот ты, например, платишь правительству налоги?
– Конечно. А куда я денусь?
– А разве за свои деньги ты получил от правительства хоть раз хоть что-нибудь? Хотя бы новые подтяжки или баночку сапожной ваксы?
– Верно, ничего я от него не получал, – вынужден был признать Педро.
– Видишь, все хотят безвозмездно пользоваться нашей добротой. Вот и разомлевший от жары Антонио тоже намерен бесплатно прохлаждаться в тени нашей липы. Я считаю, что ты в полном пра-ве требовать вознаграждения за эту услугу.
– Как послушаю тебя, то получается, что вроде бы и полагается нам какая-то денежка. А как сам подумаю, то мне кажется полной чушью требовать с хорошего соседа плату за тень. Сам не знаю те-перь, кого мне слушаться, тебя или себя.
Добродеятельная Мерседес сумела объяснить, кого слушаться.
– Антонио, эй Антонио, – позвал Педро.
– Привет тебе, соседушка, – отозвался Антонио. – Чего тебе надо? Может, соль в доме кончи-лась? Так возьми у меня.
– Спасибо. Соли хватает. Но скажи, почему ты нам за тень от липы не платишь?
– За что, за что? – переспросил Антонио.
– Да за тень, которой ты так спокойно пользуешься уже столько лет. Липа-то – наша. Выходит, и тень наша. Но ты не беспокойся, много я с тебя за тень не запрошу. Всё-таки – соседи.
– А ты случайно не рехнулся? – спросил Антонио. – Перегрелся, что ли?
– Ты меня не оскорбляй нехорошими подозрениями, лучше заплати, и будем дальше жить мир-но, как до сего дня.
– Ничего я тебе платить не стану, – взвился Антонио. – А то в следующий раз ты захочешь, что-бы я тебе заплатил за дождик, если туча придёт с твоей стороны.
– Про дождик мне жена ничего не говорила, – объяснил Педро, – но то, что тень от нашей липы принадлежит нам вместе с деревом, так это даже я теперь хорошо понимаю.
Вот так и дошло дело до суда. Только никак не удаётся его разрешить по справедливости. Одни судьи после длительных совещаний приходят к заключению, что тень от липы является неотторжи-мым придатком к стволу и кроне, в связи с чем владелец дерева вправе совершать с нею, как и со всем деревом в целом, разного рода юридические действия, допускаемые правом собственности, в том числе может предоставлять тень во временное пользование желающим ею насладиться за разум-ную сумму в пределах, обусловленных надлежащим образом оформленным договором. Другие судьи принимают совсем иное решение, мотивируя его тем, что тень является исключительно оптическим эффектом, объективно свойственным природе света, и сама она является естественной частью нико-му конкретно не принадлежащего мирового пространства, к которому относятся космос, голубое не-бо, атмосферные потоки, закаты и восходы, солнечные и лунные затмения, приливы, отливы, земле-трясения, извержения вулканов и все иные явления, подробно описанные или хотя бы раз упомяну-тые в специальных научных трудах.
Так как нам быть?
– Насколько я понимаю, – сказал Норандо, – и истец и ответчик давно уже переселились в луч-ший мир?
– Это правда, – подтвердили посланцы.
– Но их адвокаты на этом деле успели неплохо заработать.
– Ещё бы, оба хозяйства пошли с молотка из-за неуплаты гонораров и судебных пошлин.
– А вы до сих пор не смогли собственными силами решить это дело.
– Увы, не смогли, – согласились делегаты.
Отшельник беспомощно развёл руками.
– Эх, пропадай мой гонорар, – сказал Абдалак, – но ваша история живо напомнила мне петруш-ку, которая случилась не так давно где-то в одной новосотворённой стране на окраине цивилизации. Там все, кто прорвался к власти, никак не могли договориться, кто из них самый глупый. Так вот, до-рогие мои искатели справедливости, шагайте быстренько туда. Там вас признают, там вас оценят и даже наградят, а здесь вы ничего для себя не добудете, кроме заверенного печатью свидетельства о полной умственной неполноценности.
– Глупость, как и ум, можно довести до совершенства, – стали говорить слушатели Посторонне-го.
– Нет, нет. Лучше сказать так, – поправил их любитель усовершенствований: – Глупость, как драгоценный камень, можно полировать до совершенства.
– И так можно сказать, и этак, – согласился неизвестный, терпимый к любому мнению, – потому что глупый разницы не заметит.
– До сих пор ни в одном кодексе не предусматривается наказание за глупость.
Так сказал Посторонний. Наверное, он пошутил.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО
– Если вы
