упали на колени. Тогда вперёд выехал арабский всадник в белом бурнусе. Его белый конь арабской породы был необыкновенно кра-сив, а на груди у бойца сверкал дорогой амулет, некогда принадлежавший Александру Великому. Археологи до сих пор ищут его, да всё не находят.
Чужеземцы, как смеете вы топтать песок наших барханов? грозно спросил белоснежный араб. Сейчас я прикажу своим воинам выпустить из своих луков по четыре стрелы, и от вас ничего не останется.
Даже если они выпустят всего по три стрелы, смиренно сказал я, нам будет не многим ху-же.
Пока я припоминал, как мы в тот раз уцелели, пришёл новый посетитель, толстый до безобразия и к тому же кривоногий. Посмотрел на меня тяжёлым взглядом жёлтых глаз и спросил, а как в других странах – тоже воруют?
– Само собой, – ответил я, – воруют, и совершенно безбожно. Но есть страны, в которых закон суров в отношении одних только мелких воришек.
– Правильно, – сказал он, – человек должен быть велик душой и достаточно горд, чтобы не опускаться до воровства по мелочам.
– Рад встретить единомышленника, – сказал я, не без отвращения пожимая его жирную руку. – Больше всего мне импонирует, когда крупные злодеи, пробравшись во власть и присвоив себе всё общественное добро, сразу же проникаются пониманием своей исключительной миссии и начинают издавать такие законы, которые помогают каждому гражданину сделаться умней и красивее. Природа им явно благоволит, и в должный срок, определённый Книгой судеб, все они отправляются в отделе-ние преисподней, предназначенное очень важным преступникам. О, там есть на что посмотреть!
А вы разве смотрели? удивилась тихая до этой минуты юная девушка и покраснела от соб-ственной смелости.
Да, нам повезло. Ворота отделения открывают для посещения любопытными один раз в сто лет на один день.
И где же это происходит?
У подножия Везувия. Нам как раз повезло со сроками. И когда мы вошли, то первым нам по-пался Юлий Цезарь. Выглядел он плохо одетым: вся тога его была истыкана кинжалами Брута и Кас-сия.
Неужели загробные судьи посчитали Цезаря преступником?
Нас самих это сильно удивило, признался я. Теперь я понимаю, что нелепые судебные ошибки вполне возможны и по эту и по ту сторону бытия. Цезарь рассказал, что он долго протесто-вал и писал апелляции (о, то была совершенная латынь!), а в ответ получал небрежные уведомления, что его жалоба оставлена без удовлетворения, поскольку он не предоставил каких-то необходимых справок.
Что такое «справки»? дотошно спрашивал меня великий диктатор.
Я пытался ему объяснить, но он ничего не понял. Удивительно: такой могучий ум, а простей-ших вещей не понимает.
25 апреля (Дневник Тартальи)
Сегодня нам позволили поприсутствовать в качестве почётных гостей на заседании Высшего Госу-дарственного Совета. Стоимость гостевых кресел показалась нам чрезмерной, поэтому мы позволили себе купить только стоячие места. Наши соседи по галёрке объяснили нам, что цены на ожидающее нас развлекательное представление непрерывно увеличиваются по мере роста аппетитов уважаемых членов Совета. Раньше, так нам сказали, сюда валили толпы любопытных. Теперь же редко кто при-ходит. И денег у людей стало меньше, и болтовня государственников надоела.
Депутатские места были сплошь заполнены достойными носителями белых крылышек. Оттого зал заседаний, напоминал стаю лебедей, приготовившихся к отлёту.
Но в этот день никто отлетать не собирался.
Мы сразу же обратили внимание, что молоток председателя прикован к столу толстой цепью.
– Неужели его могут украсть? – изумились мы.
– Нет, нет, тут совсем другие причины, – сказали нам.
Действительно, другие причины были. Потому что не успел председательствующий надуть щё-ки, запахнуть мантию и взять в руки упомянутый символ власти, как большая толпа взволнованных членов Совета сорвалась с мест и наперегонки ринулась к президиуму. Там их напору явно не обра-довались, и началась жестокая потасовка. При этом желающих овладеть заветным молотком было больше, чем достаточно. Определить на глазок сторону, победившую в этой драке, оказалось нелегко, поскольку неясно было, кто за что сражался. В воздухе носились пух и перья в таком количестве, что казалось пошёл снег. Передышка наступила лишь тогда, когда бойцы подустали и выглядели со-всем уж общипанными.
( Теперь я понял, что означает выражение «Ни пуха, ни пера», заметил один из слушателей Постороннего).
В минуту затишья к трибуне докладчика проскочила стройная женщина, вся в белом. Поначалу я принял её за привидение, настолько тонки были её ручки и бледны щёчки. Но она оказалась вполне материальной: на её худенькой шейке болталось большое жемчужное ожерелье. А призраки, как всем известно, никогда не пользуются украшениями. Высоким, но твёрдым голоском, прекрасно слышном на фоне басовитого рычания коллег, целиком принадлежащая этому миру эта голубица объявила, что отечество в опасности.
Мы с Труффальдино, подивившись её прыти и вволю посмеявшись над всей кутерьмой, тоже так подумали.
После того, как восхитительная дамочка, непрестанно хлопая крыльями, убедительно рассказа-ла о своей великой любви к простому народу, трибуну поспешно захватил высокий, седой и тоже ко-стлявый депутат. Презрительно искривленный рот и проглядывающие сквозь стёкла очков хитро прищуренные глаза придавали ему вид большого специалиста по части азартных игр и уверенного знатока других слабостей человечества. Крепко ухватившись цепкими пальцами за трибуну, чтобы ненароком не упасть, он без всякого смущения сообщил, что дела в государстве идут настолько хо-рошо, что лучше не бывало и никогда уже не будет. После этого он удивлённо вопросил, а где же ап-лодисменты, но присутствующие утруждать свои ладошки то ли поленились, то ли не захотели.
Потом нам посчастливилось увидеть и другие любопытные зрелища. Больше всего понравились два маленьких пони, которых вывели на улицу на прогулку.
17 мая (Дневник Труффальдино)
В этот день мы решили посетить гробницу Отца-Основателя. День был жарким, очередь к святилищу – длинной и медленной. Поэтому мы не раз пожалели о затеянном. Всё же ближе к вечеру достоялись и, пройдя узкий коридор, образованный телами вооружённых стражников, мы наконец просочились в подземелье, слабо подсвеченное светильниками, скрытыми за уступами скал. Где-то тихо рыдала скрипка, и от этих звуков нам тоже стало грустно. Наиболее печальным оказалось то, что мы ничего толком разглядеть так и не смогли. Всё, оставшееся от основательного человека и достойное интереса измученных ожиданием посетителей, надёжно заслоняла шеренга отборных гвардейцев в очень кра-сивых мундирах. Что ж, величие личности всегда иррационально и оттого не всегда доступно непод-готовленному глазу.
Уже потом, на свежем воздухе, я пристроился к симпатичной девушке и попросил просветить меня подробнейшим рассказом о непревзойдённых достоинствах Отца-Основателя. Мой хозяин, не разделивший моего интереса к славным делам великого человека, ушёл ужинать (или обедать), а я почти до утра внимал нежному щебетанью, из которого, к сожалению, ничего позже вспомнить не смог, кроме часто повторявшихся словечек: «Какой же вы, право, милый!».
11 июня (Дневник Тартальи)
Мой оруженосец стал уделять много времени своей внешности. Раньше такое за ним не замечалось. Но я не браню его за это, поскольку считаю, что человека, пекущегося о своей внешности, можно причислить к добродетельным. Ведь приятная внешность ласкает наш взор и вызывает добрые чувст-ва. Поэтому стоит приветствовать всякий труд, направленный и на воспитание личности, и на улуч-шение обозреваемого облика индивидов. От этого общество всегда окажется в прибыли.
Мне кажется, что Труффальдино не прочь задержаться в этом краю подольше. Боюсь, что наде-лает глупостей. Так что – в путь!
………………………………………………………………………………………………………………….
– А что дальше? – спросили слушатели.
– Увы, всё остальное утеряно, прослезился Посторонний. Долгие годы эти бесценные днев-ники бережно хранились в Центральной библиотеке бесследно сгинувшей Страны Гуманистов. Дос-тупные нам сегодня первые страницы этих документов уцелели только потому, что они случайным образом оказались среди листов «Мемуаров» гнома Абдалака. Этот просвещённый гном был очень экономным и имел обыкновение записывать свои великие мысли на обратной стороне бумаги, ранее использованной другими писателями.
ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО
Наступил тот день, когда Тарталья и Труффальдино достигли Обители Поэтов. Здесь веяло ве-личественными устремлениями и благоухало вдохновением.
Росинант и Серый мало походили на Пегасов. Поэтому их пришлось оставить за воротами.
Центральная площадь была полна народу.
Никогда бы не подумал, сказал восхищённый Труффальдино, что на свете так много по-этов.
Посмотри, они не все одинаковые, заметил наблюдательный Тарталья.
И впрямь, среди пёстрой толпы легко было выделить увенчанных венками лауреатов. Они сте-пенно прохаживались, заложив руки за спину, и не без иронии посматривали на своих менее удачли-вых собратьев. Временами они воздевали очи к небу, а затем, поймав нужную мысль, отверзали уста и чеканили строки, блестящие, как новенькие пятицентовые монетки.
Поэты средней руки собирались маленькими группками. Быстро обменявшись щедрыми похва-лами друг другу, они тут же спешили к бильярду и карточным столам. Все они были розовощёки и веселы. Конечно, у них был превосходный аппетит.
Графоманы их было большинство, и на их лицах читалась несмываемая обида сбивались в плотные кучи, похожие на пчелиные рои. Оттуда нёсся гул, который трудно было разобрать, по-скольку все читали вслух свои творения одновременно.
По углам обители торчали ветряные мельницы.
Зачем они здесь?
Мельница символ окрылённого движения, символ дружбы с ветром, лёгким и свободным, как слово одарённого поэта, предположил добрый принц.
А может они просто напоминают, что здесь мелют чушь? предложил своё объяснение скеп-тически настроенный оруженосец.
Наши мельницы, пояснил один из поэтов, являются всего лишь материальным воплоще-нием отвлечённого образа неразрешимого противоречия и даже неустранимого несоответствия.
Несоответствия чего чему?
Разумеется, поэзии реальному миру. Они, мельницы, движутся и одновременно остаются на месте. Это наводит на мысли.
Какие?
Увы, у вас больше наивных вопросов, чем у меня серьёзных ответов.
Если выйти из Страны Поэтов и не полениться пройти немного вправо обязательно попадешь в Страну Философов. Здесь на простых людей, неспособных к самостоятельному мышлению, обруши-вают так много сведений о материи и духе, что им очень трудно решить без подсказки начальства, чему из этой диады (можно сказать, парочки) следует отдать предпочтение.
Сами же философы уже давно
