Словно бы аура грусти разлилась в пространстве этого зала.
Диксон вздохнул. Он поглядел на приятеля, и тот ему слегка улыбнулся, на мгновение став похожим на прежнего неунывающего Литвинова.
— Так мы будем играть или нет? — спросил он вдруг.
Диксон откликнулся моментально.
— Обязательно! — сказал он. — Такой тебе мат сейчас закатаю!
— Ну да! Ну да! Закатает он, как же! Я и сам кому угодно могу!
— Ой ли!
— Ходи!!
— Может, позвоним сначала нашим на «Витязь»? В том, мол, смысле, что всё у нас в полном порядке, живы, мол, здоровы, чего и им от всего сердца желаем. А то ведь и впрямь там, наверное, с ума сходят, за нас переживая.
Литвинов улыбнулся опять.
— А что, ты думаешь, я сделал, как только тут появился?
— То есть уже сообщил?
— В тот самый, между прочим, момент, когда ты под ласковыми лучами уэллсовского солнца так героически сражался с Бюрутегуксом.
Диксон вытаращил глаза.
— С кем, с кем? — пробормотал он.
— С Бюрутегуксом, — сказал Литвинов с улыбкой. — Да ещё и на тридцать лет вперёд ради этого отправился.
— Но... откуда ты…
— Откуда, откуда, — перебил его Литвинов. — Так тебе всё сразу и расскажи. Должны же у меня быть хоть какие-то тайны.
— Ничего себе, тайны! А ну, выкладывай всё сейчас же!
— А ты ответь сначала на один вопрос.
— Какой ещё вопрос?
— А вот какой. Подумал ли ты, что эти оранжевые врата соединяют бесчисленное количество миров?
Диксон дёрнул недовольно плечом.
— Вот ещё, — сказал он. — Делать мне, что ли, было нечего... Я тебя, между прочим, искал.
— Как трогательно!
— Исчез, понимаешь, куда-то. Волнуются все, переживают, а он в это время теории всякие разрабатывает.
— Ну, ладно, ладно.
— Так что там насчёт бесчисленного количества миров?
Литвинов медленно потёр ладони одна о другую.
— А вот признайся, — сказал он, — что ты как влетел в этот шар, так и дул по нему, никуда не сворачивая.
— Ну...
— Признайся, что так.
— Ну, так.
— А вот если бы ты догадался направление своего движения менять хотя бы немного, то впереди тут же появлялся бы ещё какой-нибудь мир.
— Только-то. А к чему были все эти материализации? Драконы, мыши, журавли...
— Мыши были для кота. Это я со всей ответственностью могу заявить.
— Хм.
— Что до остального...
Литвинов умолк.
— Ну?! — не выдержал Диксон.
— Да не знаю я?! Я же все-таки не энциклопедия!.. Может, это тест какой-нибудь был.
— Тест?
— Насчёт того, способны ли мы контролировать своё собственное сознание. Ведь при вхождении в утраченное единство это могло бы оказаться для других очень обременительным... Ладно, давай наконец…
— Погоди, погоди. Ты ведь так и не ответил, откуда тебе известно про этого Бу… Бур…
— Бюрутегукса?
— Ну и имя ты ему выдумал.
— Это не я, это он сам себе выдумал.
— Он что, ещё и разумный?
— Скорее, полуразумный. Житель угасающего мира в системе Антареса.
— Ах вот, значит, как! Стало быть, это была система Антареса! То-то, я смотрю, там солнце очень уж красное.
— Уэллсовское.
— И все-таки на вопрос ты мой не ответил.
Литвинов вздохнул.
— Что ж, — проговорил он, возводя очи горе. — От тебя, пожалуй, и впрямь не отделаться... Только, может, ты всё-таки прежде походишь?
— Да походил я уже давно.
— Походил?
— А ты разве не видишь?!
— Хм, и впрямь походил. Ну, что ж, тогда слушай. Итак...
1989, 2003 гг.
