в самые невероятные ситуации.[/i]
С расстояния в тридцать пять метров шар совсем не выглядел выпуклым. Простираясь во все стороны, он подавлял своими размерами. Скорее, он выглядел диском, гигантским таким диском, над центром которого нависал сейчас Диксон. Над центром или подле центра. Шар то и дело казался то расположенной вертикально стеной, то расположенными горизонтально полом или потолком. Всё это были своеобразные психологические выверты, вызванные пустотой и невесомостью вокруг.
Диксон окинул шар пристальным взглядом и негромко пропел:
— «Не космонавты мы, не лётчики!»
— Диксон! — раздался тут голос Гиричека.
— Здесь я, — отозвался Диксон сейчас же.
— Как у тебя со зрением?
— Со зрением? — не сразу понял Диксон, — Хм. Нормально.
— Мы тут, понимаешь, фактуры шара никак не усмотрим. Поднастрой, пожалуйста, видеокамеру.
— Честно говоря, я тоже не усматриваю никакой фактуры.
— Поднастрой, поднастрой.
Диксон молча пожал плечами и принялся настраивать видеокамеру. Это, однако, и впрямь ничего не дало. Работавшая автоматически, камера в зависимости от обстоятельств настраивала себя сама. Было совершенно очевидно — либо поверхность шара вообще не имела какой-либо фактуры, либо визуального разрешения камеры было просто недостаточно.
— Попробую к нему подобраться ещё ближе, — объявил Диксон и, включив ранцевые двигатели, плавно стронулся с места.
На экране миниатюрного компьютера, расположенного на тыльной стороне предплечья левой руки, стремительно замелькали сменявшие друг друга циферки. Несколько секунд спустя Диксон остановился. Теперь между ними было не более полуметра. Внешне же, казалось, не изменилось ничего. Сплошная оранжевая стена по-прежнему висела перед самыми его глазами, которые напрочь отказывались фиксировать хоть какие-то изменения. Что же до радио- и «Г»-зондирования, то тут тоже было без изменений. Шар по-прежнему всё поглощал. Кроме того, что он оранжевый, о нём по-прежнему нельзя было сказать ничего определённого. Ощущения, которые Диксон сейчас испытывал, глядя на шар, были очень похожи на те, которые он однажды испытал в детстве, когда, спеша по каким-то делам, увидел вдруг прямо перед собой натянутую бельевую верёвку. В течение нескольких коротких мгновений ему показалось тогда, будто верёвка эта находится то ещё достаточно далеко, то совсем уже близко, а потом она резко ударила его по глазам, и он грохнулся со всего маху на землю. Вот и сейчас происходило нечто подобное. Состояние визуально-психологического бессилия овладело вдруг Диксоном. Его глаза, которые верно служили ему всю предыдущую жизнь, сейчас ему служить категорически отказались. Или, быть может, просто не могли ему служить в таких нестандартных условиях. Это было вне их возможностей. Он моргнул ими несколько раз, потом зажмурился и протянул вперёд правую руку. И совсем, честно говоря, не удивился, когда не ощутил никакого контакта. Чего-то похожего он в глубине души уже давно ожидал. Открыв глаза, он увидел, что его вытянутая вперёд рука словно бы застыла в нескольких сантиметрах (а, может, и не сантиметрах, а километрах) от поверхности шара. Где-то на самом краю сознания бубнили сидевшие в рубке люди, тоже, должно быть, озадаченные. Может быть, компьютер тут что-то не это-самое? — подумалось неуверенно Диксону. Не трогаясь с места, он стал медленно выдвигать из правого рукава снабжённый чувствительным сенсором металлический щуп. Если среда перед ним материальная, пусть даже и не особо плотная, то сенсор сработает и тогда. Секунды бежали, как годы. Вот щуп выдвинулся на метр, потом на два. Физического контакта, однако (равно как и срабатывания сенсора), так и не произошло. Ещё несколько томительных секунд, и щуп выдвинулся на полную свою длину — четыре без малого метра.
Контакта всё не было.
— Совсем я ничего не понимаю, — пробормотал Диксон в смятении. — Полый он, что ли? Попробую-ка я приблизиться к нему ещё.
В рубке ответили молчаливым согласием.
Запустив двигатель на малую тягу, Диксон тихонько стронулся с места. Один, два, три, четыре, — стал он размеренно считать про себя. Контакта всё не было. Преодолев, как зафиксировал компьютер, сто двадцать шесть метров, Диксон в полном недоумении остановился. Это был уже точно какой-то абсурд. Быть может, шар этот какая-нибудь галлюцинация?
Секунды две-три он тупо смотрел в это оранжевое марево, которое, казалось, липло к самым его глазам, потом произнёс:
— И что вы обо всём этом думаете?
В ответ не раздалось ни звука.
— Эрнст! Эрнст! — позвал Диксон громче. — Ты где?
И снова в ответ не раздалось ни звука. Тут Диксон обнаружил, что ни звука не раздаётся уже энное количество времени. Несколько последних минут — это точно. Тишина, которая стояла сейчас в эфире, показалась ему абсолютной. И это было очень и очень странно. Ведь даже если в эфире и не раздавались какие-нибудь голоса, то другие звуки: шелесты, скрипы, в конце концов привычный гравитационный фон, который пронизывает всё мировое пространство, — должны были звучать. Но они не звучали. И как Диксон не заметил этого сразу, было просто непостижимо. Должно быть, он сконцентрировался на исследованиях слишком уж глубоко.
Ему стало не по себе.
Странная и, одновременно, страшная мысль пришла вдруг ему в голову. А что если всё, что его сейчас окружает: космолёты, истребители, зонды, — не настоящее? Что если всё это самым неожиданным образом в какой-то момент исчезнет, и останется он тут совершенно один, как, например, те роботы-грузчики в космопорту, в темноте и пустоте, на фоне далёких мерцающих звёзд, в жутком тоскливом ожидании, когда закончится запас кислорода или энергопитание. А что если и сам он... Нет, нет, об этом лучше не думать. А то ведь и крыша так может поехать. Скорее всего, причина тут более прозаическая. Рация, к примеру, сломалась или ещё что-нибудь.
Он заставил себя усмехнуться и тихонько пропел:
— «А мы отважные десантники — да!»
Первым делом он втянул щуп обратно в рукав. Потом повернулся и, поглядев на то, что было за его спиной, вздохнул с преогромным облегчением. Ничего особенного, впрочем, он не увидел. Позади было обычное космическое пространство, чёрное, как плотная безлунная ночь, наполненная многочисленными звёздами. Звёзды, крохотные крупинки различных цветовых оттенков и яркости, висели, казалось, на расстоянии вытянутой руки. Так и казалось, что, подобно гоголевской ведьме, их можно собирать в рукав. Вдалеке мерцало белёсое пятнышко — фотонный космолёт «Витязь», на котором терялись уже, наверное, в догадках обеспокоенные молчанием Диксона люди. Ещё одно, расцвеченное разноцветными огнями пятнышко виднелось правее — это был космокрейсер. Левее же и ниже огней было и того больше. Словно праздничная новогодняя игрушка, там светилась исследовательская экспресс-лаборатория, прибывшая всего час назад с Амальтеи, но уже успевшая полностью развернуться. Огромные, с футбольное поле каждый, сегменты солнечных батарей, веретенообразные тела отдельных отсеков, чаши нацеленных на шар видео- и радиоантенн. То там, то здесь мелькали искорки истребителей и зондов.
От одного только вида этой картины все страхи от Диксона тут же отлетели. Он вспомнил, как около получаса назад, когда только-только начинал от корабля своё движение, в эфире стоял такой разноголосый гвалт, что разобрать нужного респондента было так же затруднительно, как, например, услышать собеседника на стадионе, где одновременно вопят и улюлюкают десятки тысяч людей. Гиричек, впрочем, порядок навёл быстро. Пользуясь данными ему Мировым Советом полномочиями, загнал всех посторонних в более глубокие слои, чем вызвал со стороны Диксона молчаливое одобрение. Сейчас, наверное, в эфире тоже галдёж. И, как пить дать, обеспокоенный.
Не желая больше томить товарищей, Диксон плавно стронулся с места. Высвечиваемые экраном компьютера циферки, сменяя друг друга, стремительно замелькали в обратную сторону. Когда там появился ноль, Диксон ощутил какое-то странное сопротивление, движение его немного замедлилось, раздался хлопок, лёгкий, словно бы прорвалась некая невидимая плёнка, и эфир снова наполнился звуками.
— Диксон! Диксон! Отвечай! — раздался встревоженный голос Гиричека.
— Да вот он! Поглядите на мониторы! — крикнул тут кто-то.
— Здесь я, — сказал Диксон, чувствуя, как страхи покидают его окончательно.
— Ага! — вскричал Гиричек. — Наконец-то!
— Что же это, голубчик, вы так пугаете нас? — это уже Янковский. — Мы тут места себе не находим.
— Простите, — пробормотал Диксон. — А я... исчезал?
— И ещё как! — сказал Панкратов. — В какой-то момент был, а потом — р-раз! — и нет тебя. Ни в эфире, ни на мониторах.
— Как отрезало, — добавил кто-то.
— Виноват. Прошу покорнейше меня извинить. Надеюсь, больше этого не повторится. Эрнст?
— Слушаю тебя.
— Похоже, наши предположения оправдываются. Здесь ещё одно силовое поле.
— То есть ты хочешь сказать...
— Что оно тоже пропускает органику, но блокирует всяческие контакты.
— Понятно. Что ты намерен делать теперь?
— Ну, как и намечали. Буду ставить стационарные ретрансляторы и двигаться дальше.
— Э-э, Диксон, — вмешался Янковский. — Как вы себя чувствуете? Не устали? Может, вам лучше всё-таки вернуться?
— Не вижу в этом необходимости. Чувствую я себя хорошо. Да и намеченная программа ещё не завершена, так что...
Диксон замолчал.
— Действительно, с чего бы это он уставал, — сказал Гиричек. — Сорок минут всего прошло. Ладно, Энтони, ты знаешь, что делать. Действуй.
— Есть, шеф.
Перво-наперво Диксон снова повернулся к объекту лицом — до границы второго силового поля, судя по данным компьютера, было сейчас около двадцати пяти метров. Затем он отстегнул от пояса один из двух ретрансляторов — чёрный, диаметром в десять сантиметров шар — утопил в его поверхность едва заметную кнопку и тихонько его отпустил. Шар было поплыл в сторону, но, активированный, тут же остановился, фиксируясь на месте. Со всех сторон из него выдвинулись головки микроскопических локаторов, которые принялись вращаться, отыскивая ориентиры для дополнительной фиксации. Как только эта работа была завершена, из шара выстрелил метра на полтора тонкий коммуникационный шнур с разъёмом на конце. Диксон сейчас же его подхватил и воткнул в гнездо у себя на поясе. Потом он осторожно подёргал за шнур, убедился, что стравливается тот хорошо, без натуги, и что зафиксировался шар прочно, основательно, даже военный истребитель на максимальной тяге не смог бы столкнуть его с места. Заключённый в шаре гравитонный генератор, внедряясь в ткань мирового пространства, работал уже на полную свою мощь.
— Первый ретранслятор установлен, — доложил Диксон. — Переключаю связь на него. — Он помолчал секунды три-четыре, трогая клавиши компьютера, и спросил: — Как слышите меня, приём?
— Отлично тебя слышим, — сказал Гиричек.
— Даже лучше, чем раньше, — добавил Панкратов,
— Возобновляю движение к объекту.
— С Богом, — сказал Гиричек.
— Спасибо.
В этот раз, когда была преодолена граница силового поля, голоса из эфира не исчезли. И Диксон, и все, кто находился в рубке, вздохнули с облегчением.
Около минуты он двигался в глубины
