- Мы не посещаем таверн, - лицо брата Толка оставалось по-прежнему невозмутимым.
- Сейчас это не имеет значения. Указ был издан, и он исполняется. Суть его в том, чтобы не упустить трех убийц и, что хуже, богохульников, сеющих среди населения ересь и скверну. И каждый, кто будет подвержен убеждениям этой ереси, кто понесет в себе частицу тьмы их суждений, будет предан очистительному огню. Сейчас эти трое вероотступника странствуют по дорогам империи. Они очень опасны… Вы что-нибудь слышали о них?
- Нет, - покачал головой монах.
Такими же отрицательными жестами отделались и остальные трое путников. Очень подозрительных путников, по мнению брата Кригшина. Особенное недоверие вызывал тип в капюшоне, лица которого никак не удавалось разглядеть.
- Я хочу сказать, что путешествовать таким малым числом сейчас небезопасно, - продолжил излагать мысль инквизитор. – Нет никакой уверенности в том, что вы не нарветесь на этих убийц.
- Так ведь охрана денег стоит, а их у нас едва на еду хватает.
- Значит, нечего шляться по дорогам, когда в карманах пусто.
- Да вы что, ваше святейшество, нас в чем-то подозреваете? – наивно нахмурились брови брата Толка.
- Подозреваю ли я вас?.. - многозначительно улыбнулся инквизитор, выпятив верхнюю челюсть – она у него оказалась до безобразия уродливой. Зубы ложились не как у нормально сформированного прикуса, а как бы прижимались к зубам нижней челюсти задней стенкой. Создавалось впечатление, будто несчастному брату Кригшину пытались их вырвать, причем сразу все. Но по неизвестным причинам остановились, оставив образовавшееся уродство.
От такой улыбки Клоин почувствовал, как ком подкатил к горлу. Его щеки вздулись, губы сжались, из глубин горла донеслись хрюкающие звуки. Но парень не смеялся, как можно было подумать на первый взгляд, ему просто стало дурно от такого зрелища – вор невольно представил, какие муки испытывал этот несчастный в момент подобного издевательства над зубами.
Глаза старшего инквизитора прищурились, лицо снова приняло суровый вид. Брат Кригшин толкнул пяткой в бок своего скакуна, животное подалось вперед. Но кривозубый инквизитор не подскочил к Клоину дабы наказать того за столь нелицеприятную реакцию. Вместо этого он подъехал к Наргху. Рука схватила складку капюшона, резким движением стянула накидку. Взору окружающих предстала светло-красная голова с двумя рогоподобными отростками на лбу и чуть загнутыми ушами.
Тело Наргха вздрогнуло и замерло. Красные, наполненные жуткой таинственностью, глаза глядели на брата Кригшина, буквально пронзая его насквозь. Густые черные брови выпрямились. Веки едва заметно подрагивали, кошачьи зрачки расширились, практически превратившись в маленькие овалы.
То, что переживал Наргх до снятия капюшона, нельзя было описать словами. Он находился в какой-то странной прострации, навеянной чувством неизвестности. Физические ощущения не волновали его, даже Чувство Нападения казалось лишь незначительным пустяком, маячащим где-то на задворках сознания. Но в тот миг, когда рука инквизитора стянула затеняющую лицо ткань, все резко преобразилось. Мир вокруг закружился, в лицо прыснули разноцветные иллюзорные краски.
И первое, что увидел демон, – удивленные глаза брата Кригшина. Взгляд словно вонзился в них, выпуская наружу мысли и чувства их обладателя. Наргха обвили чужеродные воспоминания и думы, страхи и переживания, пороки и благодетели. Демон видел инквизитора изнутри, словно сам находился в его теле и изначально был им. Но при этом он по-прежнему осознавал свою демоническую душу и суровую неизбежность судьбы.
В то же время он был инквизитором братом Кригшином – тридцати восьми летним слугой Ордена, познавшим в юности столько боли, что ее хватило бы на дюжину жизней.
Наргх увидел убогий дом. Человека, подпирающего деревянными балками покосившуюся крышу. Маленькую девочку с радостным лицом, бегущую к нему, раскинув руки.
И тут картинка резко исказилась.
Дом горел. Человек, который недавно чинил его, лежал мертвым – из его груди и живота торчали стрелы. Девочка, уже более взрослая, чем в предыдущем видении, кричала и звала на помощь. Вокруг нее вилось несколько грязных оборванцев. Одни держали ее за руки и за ноги, другие срывали одежду, били и пытались овладеть ее нежным, девственным телом.
И Наргх, не в силах глядеть на все это, ринулся на помощь. Но в нем не было присущей ему силы. Все, что он мог, - это закрывать лицо от смерча ударов, поливающего его тело жуткой болью. Он кричал. Он выл. И он боялся, как никогда прежде.
Но снова все виденное и испытываемое им исчезло. На этот раз он оказался у подножия огромного строения. И с ним были люди. Много людей. Одни грязные, в изорванной одежде, босые, с полным унынием в глазах. Другие в роскошных нарядах с изображенными на них эмблемами Святого Ордена Инквизиции, с покровительствующими и гордыми лицами. И Наргх, а точнее тот, в теле кого он сейчас находился, понимал, что он тоже может стать таким, как эти высокочтимые господа. Может забыть все, что с ним было, и встать на путь перевоспитания. На путь более достойный, чем его прежнее существование.
Следующее, что привиделось Наргху, - это костры. Огромное множество жарких полыхающих костров. И людей, с жуткими криками обуреваемых беспощадным пламенем на этих кострах. Очень много людей. Злых, чванливых, лживых, вероломных, которым там, на огне, самое место.
В следующий миг демон увидел себя, одетого в коричневый плащ с капюшоном. Он восседал на лошади. Глаза с расширенными донельзя зрачками глядели… И тут Наргх понял, что он смотрит на самого себя… глазами брата Кригшина. Он чувствует все вокруг, слышит и видит, будто на самом деле живет жизнью презренного, но несчастного инквизитора. И явственно ощущает, как его низменные чувства, что лишь изредка обрушивались на людей, неудержимо лезут наружу, ломая все поставленные перед ними моральные и нравственные преграды.
И неистовый гнев, копившийся и набиравший силу годами, вырвался наружу подобно тому, как раскаленная магма выплескивается из жерла разбушевавшегося вулкана.
В следующее мгновение произошло то, чего никто из собравшихся ожидать не мог. Рука инквизитора сжала рукоять меча, звякнула сталь, клинок высвободился от сковывавших его ножен.
Свистящий удар! И голова одного из братьев Ордена слетела с плеч, словно сбитая умелым выстрелом тыква. Тело обмякло и сползло с лошади. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Окровавленный клинок вознесся вновь. На плечо имперского солдата обрушился новый удар.
Лошади заржали, стали брыкаться и лягаться. Четверо солдат и двое инквизиторов слетели с седел, будто сбитые копьем на турнире воины. Четверо других, скоро сообразив, что их предводитель сошел с ума, бросились на него с мечами. Одного встретил смертельный удар в лицо, снесший ему пол головы. Второй принял гибель грудью – острый клинок, не стыдясь кольчужной преграды, вошел точно меж ребер, вонзился в сердце. И это помешало спятившему инквизитору нанести четвертый смертельный удар, потому что оружие выскользнуло из рук, застряв в груди павшего солдата.
Скакун брата Кригшина больше не мог сдерживать одержимого хозяина и что есть мочи лягнул задними копытами. Обезумевший инквизитор слетел с седла и, приземлившись спиной, покатился по скользкому снегу юзом.
Оставшиеся в живых бывшие соратники брата Кригшина бросились к потерявшему превосходство командиру. В воздухе замелькала сталь мечей, забрызгала кровь, окрашивая снег в темно-красный цвет.
- Рубите его! Рубите! – во все горло кричал раненый брат Ордена. – Им овладел демон!
Вой обезумевшего инквизитора, буквально разрываемого на части своими же товарищами, был жуток. Но ничто не могло сравниться с ревом исчадья Бездны. Наргх уже давно свалился с лошади и неистово гремел, лежа на снегу и обхватив голову. Одержимый им погибал, и он сам чувствовал на себе его боль и страдания.
Когда с братом Кригшином было покончено, солдаты переключились на демона. Они обступили его со всех сторон, готовясь напасть разом.
Наргх тем временем уже пришел в себя. Вместе с осознанием опасности к нему вернулось и самообладание.
Чуть помешкав, выживший брат Ордена с перекошенным от гнева лицом, бросился с криком на врага. Его примеру последовали и остальные.
Один из солдат вспыхнул пламенем, как подожженный факел. Огонь вмиг перепрыгнул на второго, на третьего. Горящие люди дико взвыли, бросая оружие и судорожно пытаясь сорвать с себя одежду. Но страха остальным нападающим это не прибавило. Охваченные горячкой битвы они обрушились на противника.
От первого удара Наргх ловко увернулся. Избежал и второго. Третий нанес ему глубокий порез на руке, сорвав перчатку и часть рукава. От поползшей по запястью боли, демон почувствовал, как все сильнее разогревается в нем ярость. Молниеносный рывок, и нападающий солдат захрипел – смертоносные когти проткнули горло. В следующий миг отсеченная рука инквизитора упала на снег, тут же окропив его кровью. Он отскочил от противника и с жутким воем помчался прочь.
Крики боли и лязг кольчуг скоро утихли. Наргх тяжело дышал и озирался по сторонам, стараясь собрать разрозненные мысли в единый пучок. Раненого противника он догонять не стал. Клоин и Наринна, перед боем благоразумно отскочившие в сторонку, с испугом глядели на окружающие их мертвые тела и молчали. Брат Толк с белокаменным лицом стоял без движения, как статуя, и не моргая глядел на свершившееся только что побоище. В глазах блуждал откровенный ужас, перемежаемый, как ни странно, с восхищением.
Минуло несколько долгих секунд, и брат Толк, перекинув рассредоточенный взгляд на Наргха, тихо и отрывисто изрек:
- Ты... ты... идеальный боец.
***
Сколько прошло времени с тех пор, как кончилось кровопролитие, раненый инквизитор не знал. Он потерял счет времени. Ведомый единственной мыслью – сообщить братьям Ордена или имперским солдатам о встреченных на Новоодской демоне и его сподвижниках – он больше не думал ни о чем. Запрещал себе думать. Донести весть о случившимся – вот что стало его предназначением. Инквизитор видел в этом поступке всю свою жизнь, начиная от бродяжничества и нищенского существования и кончая рядами гордых и невозмутимых братьев Ордена, к коим ныне принадлежал.
Культя уже не болела. Кровь не сочилась и не оставляла за собой полосу, как это было совсем недавно. Но сил у изможденного брата Ордена не было совсем. Ноги, казалось, были сотканы из тряпок – инквизитор едва их волочил. Еще немного… еще чуть-чуть… и они подломятся, обрушив на себя увесистое тело хозяина. Но сила веры и яростное желание исполнить новое предназначение не позволяли полуживому инквизитору оступить – он шел, медленно и пошатываясь, но шел.
- Забавно. Даже среди слабых есть те, кто пытается казаться сильным, - прозвучал усмешливый голос.
Раненый инквизитор не обратил на него внимания – слишком глубока была концентрация его мыслей на достижении цели.
- Даже интересно, чем это может закончиться, - продолжал издевательски язвить голос.
Брат Ордена продолжал идти. Но внезапно что-то незримое помешало ему.
Благодарю за интересное повествование