мной, как с драгоценностью носится, вот и решила наверное, что я добровольно под венец иду.
- Мишутка, ждет меня неволя лютая, жить не хочу. С сосбой сотворю что-нибудь, лишь бы Кащею не достаться!
- Не надо, Аленушка, погоди немного, придумает Ратмир, как от Кащея избавиться. Не делай поступков опрометчивых. О Микуле своем подумай, что же, зря он столько прошел и вытерпел, чтобы твое тело хладное на руках подержать?
Еще жальче мне себя стало, бросилась ничком на кровать, да слезы горькие в подушку лить принялась. Мишутка все пытался меня успокоить, да не вшло у него ни чего, так и уснула в слезах, да без ужина.
Снова утро наступило, Мишутка завтрак принес, да воды студеной, а я не могу себя поесть заставить. Кусок в горло не лезет, умылась, да водицы попила. В дорогу собираться стала, надела наряд опостылевший, ни слова не говоря, фату накинула, да прочь из шатра вышла.
Мишутка и так, и эдак, меня расшевелить пытается, да нет у меня желания, ни говорить, не двигаться. Отчаялся он меня развеселить, да пошел вещи складывать. Я же к коню верному подошла, лицом в гриву уткнулась, да слезы в него лью. Он же, миленький, стоит, не шелохнется, ждет терпеливо пока успокоюсь, только пофыркивает тихонько. Словно говоря: «Не плачь Аленушка, все образуется». Успокоилась немного, на коня взгромоздилась, да поехала потихоньку. Народ тоже стал на коней и телеги взбираться, в путь двинулись, и каждый шаг, болью в сердце отзывался. Не мил мне стал свет белый, хоть в петлю лезь.
К середине дня в воздухе стало чувствоваться что-то неуловимое и чудесное, от мыслей мрачных меня это отвлекло. По сторонам осмотрелась, нет конца- края горизонту, будто в небо бесконечное идем. Потом только пняла, что не небо это вовсе, а гладь водная в себе облака отражает. Вот и вышли мы к морю, птицы белые с горестными криками над водой кружатся, да запах травы водяной повсюду разносится. Не понравилось мне море, может в другой раз посмотрела бы все повнимательнее, да ладошки в воде помочила. Только не хотелось мне ни чего, понимала, что близко уже горе мое, а море – тот путь с которого не убежишь, на быстром коне не умчишся. Задумалась глубоко, не заметила как Ратмир ко мне подъехал.
- Грустишь, птичка певчая? Песен своих не поешь, ночь тут переночуем, завтра корабль придет с островов Кащеевых.
- Что же ты мне душу бередишь, тать бессовестный?! Мало тебе горя моего, хочешь еще потешиться?!
- Нет, Алена, поговорить с тобой хотел, вечерять будет, в шатер мой приди, только так, чтобы не видел ни кто. – Сказал слова эти и прочь поскакал, приказы раздавать.
А я же осталась в сметении и грусти, что сердце железными обручами сдавливала. Вечер не скоро, люди шатры разворачивают, повара еду готовят, а мне, горемычной, нет до этого дела ни какого. Обернуться бы птицей белою, да улететь в края далекие, к милому на грудь припасть, про горе-беду свою рассказать. Да где же искать мне его, не ведомо, жив ли, здоров ненаглядный мой? Как же к нему хочется, чтобы снова по голове погладил, да Аленушкой ненаглядной назвал. Как быть мне теперь, к татю заморскому на пир свадебный еду, да не гостьей, пленницей бессловесной.
Глава 21.
Паря на драконе, мы все впятером испытывали ни с чем не сравнимые ощущения невесомости и наслаждались проносящимся пейзажем, все так чудесно и необыкновенно выглядело сверху, что на миг можно было забыть про кошмар творящийся внизу.
Я, как и все остальные понимал, что долго восхищаться природой нам не удастся, а совсем скоро, уже предстоит принять последний бой. Учитывая, что у повелителя, в приближении имелось около трех тысяч воинов, а нашу численность, можно было обозначить с помощью пальцев, на одной руке, вполне напрашивался очевидный исход.
Но, меня не интересовали последствия будущей драки, а куда важнее было знать, как чувствует сейчас себя Алена и вспоминала ли обо мне хоть немного. Или считая мертвым, давно позабыла и мучается от того, что никто не сможет вызволить её из плена.
Заранее хоронить себя, я естественно не собирался, и искренне надеялся, что вурдалаки успеют примчаться в самый разгар раздачи трофеев. Особая роль возлагалась и на Горыныча, который должен был отвлечь основные силы во дворце, в тот момент, когда мы через секретный вход, прибудем в главный зал торжества.
Рассказать о своих соображениях, по поводу роли огнедышащего в наших планах, Бренн задумал до того, как они высадятся в дубовый сад, где кстати в отличие от всего острова, деревья были с зелеными листьями.
- Послушай Микула, если мы прилетим вот так, прямо ко дворцу и Горыныч начнет истреблять всех своим пламенем, мы конечно мы конечно покоцаем много славных воинов. Но рано, или поздно лучники собьют его и полетим мы прямо на скалы, лишившись своих жизней.
- Вариант конечно так себе - кивнул я.
- Я тоже так думал накануне, и тут меня осенило - произнес он, с некоторой оттяжкой времени.
- Рассказывай давай, что придумал - произнес я.
- Горыныч забрасывает нас к дубовой роще, оттуда мы тайных ходом проникаем на банкет, сливаемся с толпой. Думаю, когда кругом будет сплошная пьянка, меня может и не узнают, а вас и тем более. Далее, наш дракон выступит в главной роли и начнет палить всех подряд, на открытых частях дворца, где будут находится стражники.
- С чего это вы думаете, что я приму такое самоубийственно е решение - сказал Горыныч, улавливая весь наш разговор, своим четким слухом.
- Я сейчас себе ногу проткну и согласишься - ответил я, пытаясь немного напугать его.
- Хорошо, я помогу вам, но у вас будет пять минут, или того меньше, а дальше я улечу оттуда и буду вас ждать, где прикажешь - сказал дракон.
- Вот это другое дело. Представь себе дальше такую ситуацию Микула. Как только будет жарить всех на верху башен замка, многие стражники выбегут из банкетного зала, оставив Кащея практически одного, не включая тех, кто от выпивки свалится под стол, или лавку.
- А, хорошо выходит - сказал я.
- Вот именно - произнес капитан и почесав себя по загривку, с умным видом, продолжил излагать коварный план мести.
- Оставшись с ним практически наедине, думаю, наших сил хватит, чтобы уничтожить его правление. И быстренько смыться, или подождать вурдалаков, но лично я, предпочитаю первый вариант.
- Я тоже за первый вариант, пусть конечно они и добрые малые, но думаю на их руках много невинной крови - согласившись, сказал я.
Пробыв в полете чуть больше десяти минут, мы увидели впереди, скорее скалу, нежели замок, с полным отсутствием какой либо красоты и вычурности. Совсем не было похоже это произведение сумашедшего зодчего, на владения влиятельного и богатого Кащея. Хотя, зная каков он, на другой вид можно было не надеяться.
-Вот мы практически и на месте Микула, прикажи своему другу приземлится вон там, где деревья окутаны зеленой шапкой - произнес капитан, указывая мне пальцем место высадки.
- Слышал Горыныч куда нам надо - произнес я.
- Слышал. Сейчас сделаем - кратко произнес дракон и начал быстро снижаться.
Порыв ветра при нашей плавной посадке, достигал такой скорости, что пришлось схватится по крепче за нашего чешуйчатого друга, чтобы не свалится.
И уж совсем пришлось туго в момент приземления, когда нас так тряхнуло, что можно было и забыть про предстоящую дуэль.
Но мы не были сахарными, и выдержав все удары судьбы, ловко скатились с гладкой поверхности хвоста, вниз. Одновременно с этим, я чувствовал в голове небольшое помутнение и ощущение тяжести, будто туда мне засунули чугун.
- Горыныч, а помягче ты никак не мог приземлится - спросил я его.
- Вот отрасти крылья и говори потом, а тут сила притяжения знаешь ли действует - ответил он.
- Ни к чему на него ругаться, Микула, зато в запасе у нас осталось много времени, и мы теперь сможем вовремя спасти твою невесту - произнес капитан.
-Ты прав. Спасибо тебе, Горыныч, что доставил так быстро, но в следующий раз я привяжу к тебе подушку, или матрас, чтобы мягче приземлятся было - произнес я.
- Тогда уж сразу кровать бери. Итак, если я вас правильно понял, то где-то через тридцать минут я могу устраивать своё шоу - сказал Горыныч.
- Правильно понял и я думаю, к этому времени мы уже будем на месте.
- В таком случае я полетел - произнес дракон, снова взлетев в направлении дворца, чтобы очевидно поблизости занять выгодную позицию.
Мы тоже не занимались пустыми делами, а сдвигали приличную плиту, лежащую под одним из толстых дубов.
Занятие это было не простым и кое-как впятером, мы сдвинули громоздкий монолит.
- Как же ты один поднимал его, приятель, когда бежал из замка - задал я тут же вопрос.
- В те времена тут никаких плит не лежало, очевидно Кащей подстраховался - произнес капитан.
- Интересно вот, как мы будем там бродить без факелов. Если по твоим суждениям Кащей подстраховался, то где гарантии, что мы не провалимся куда-нибудь, или на нас не свалится к примеру булыжник сверху.
- Ну и дотошный ты Микула - произнес капитан и первым спустился в узкий лаз, по лестнице.
Вскоре мы были уже рядом с ним, на ровной площадке, ведущей дальше в некую горизонтальную галерею.
В руках у него, я заметил продолговатый предмет, похожий на факел, но откуда он взял его здесь, оставалось очередной загадкой.
- Дрог ты у нас мастер зажигать всё, что угодно. Пришло время подпалить нам и факел - произнес капитан.
Пропустив Дрога к капитану, я стал наблюдать, как он интенсивно выбивал искры из кремня и те кучно летели в сторону факела. Как и тогда, на острове гиблых кораблей, ему понадобилось две минуты, прежде, чем факел ярко загорелся.
- Готово кэп, но надо торопится, на долго его не хватит - произнес Дрог, подавая капитану, незаменимый источник света.
- По коням господа, теперь дорога у нас только одна - произнес капитан и быстрым шагом, не забывая осматриваться по сторонам в поисках ловушек, мы принялись бежать.
Глава 22.
Шатер наш, Мишутка расположил недалеко от песчанного берега, прекрасный вид и нежный шелест волн о песок навевали покой и умиротворение. Я немного успокоилась глядя на то, как волны лижут песок. Расположившись на небольшом валуне, мы с Мишуткой принялись за поздний ужин. Разговаривать не хотелось совсем, впрочем, не мне одной. Мишутка молчал, смотрел на волны, казалось, что он что-то вспоминает, с чем то прощается. Словно отпускает от себя души любимых людей, навсегда прощается родиной. У меня же на сердце тяжким камнем лежала грусть и боль, так не хотелось плыть за море в совершенно незнакомый и суровый мир. К не любимому и не знакомому человеку, если, конечно, можно было назвать это чудовище человеком. Впереди меня ждал конечный разговор с Ратмиром, что он мне скажет, мне было не известно. Но надеяться на лучшее я не хотела, слишком большое расстояние оставлено позади, слишком много нас с ним свзывало. И если даже, он вдруг решится меня отпустить, то я не уйду, а с готовностью приму, то, что дано. Да и как мы с Мишуткой сможем уйти, если вокруг куча вооруженных до зубов стражников?
От тягостных размышлений меня отвлек Мишутка.
- Алена, можно тебя попросить?
- Что ты хотел попросить, Мишутка? – спросила я его.
- Ты же знаешь, у меня ни кого из родных не осталось, и не кому по мне поминальную речь произнести.
- К чему ты завел этот разговор? – удивилась я.
- Просто, Алена, я скорее всего не выживу, там, в
