внутренними мышцами так, что я едва не кончил. Это был сладкий и мучительный сюрприз! Я должен был на него ответить. Отпустив бедра, я склонился над ней и, крепко держа за груди, возобновил движения, управляя ее телом столь возбуждавшим меня способом.
Повернув голову, Полина стала искать мой рот, но я дразнил ее, едва прикасаясь своими губами к ее губам и сразу же отодвигаясь вновь. Только когда понял, что сам непреодолимо жажду поцелуя, ответил ей. Это тройное обладание до такой степени возбудило меня, что я, содрогаясь всем телом, кончил столь остро и неожиданно, что не успел принять меры предосторожности. Полина, царапая пальцами простыню, стонала от наслаждения. Едва я выпустил ее, она обессиленною растянулась на постели.
Меня охватило запоздалое раскаяние. Теперь я уже совершенно не понимал, почему несколько минут назад так хотел причинить ей боль? Положив пальцы на девчоночий пах, я стал осторожно, едва прикасаясь к маленькой влажной раковине, ласкать ее.
- Больно было? - виновато спросил я.
- Еще бы! - повернувшись ко мне лицом и подперев голову ладонью, ответила она. - И поза была обидная: на четвереньках, как собачка. Но потом я почувствовала, что так куда приятнее, чем лежа на спине, и перестала обижаться. А еще как-нибудь по-другому ты умеешь?
Немного помолчав, Полина, поглаживая круговыми движениями мои соски, добавила:
- А когда ты шлепнул меня, я чуть не завизжала от удовольствия. Может, я ненормальная какая?
Я не ответил. Она продолжила свои откровения:
- Смешно. Еще два года назад у меня были точно такие же маленькие шишечки. Представить себе не можешь, как я завидовала девчонкам, у которых груди уже росли. Я ненавидела своих подруг, когда их тискали по углам мальчишки. Как ты думаешь, они у меня уже не совсем девчоночьи? А почему ты меня в них еще ни разу не целовал? Может, они тебе не нравятся?
Да, я еще ни разу не целовал ее очаровательные груди, хотя, когда они дерзко торчали под майкой или сарафаном, а тем более были обнажены, от них невозможо было отвести взгляд.
Странно, но это казалось мне лаской более взрослой, чем то, что уже не раз и не два происходило с нами в постели и не только в ней. Возможно, дело было и в том, что моя жена обожала, когда я так ласкал ее, и теперь я подсознательно не хотел, чтобы Полина хоть в чем-то напоминала мне ее.
Не отвечая, я накрыл ее правую грудь губами, а левую начал массировать круговыми движениями и почти сразу ощутил вначале языком, а затем и пальцами, как набухают соски. Другая моя рука в это время все глубже и глубже проникала в уже раскрывшуюся створку нежной маленькой раковины. Полина застонала и тоже, в свою очередь, принялась настойчиво ласкать меня. Вскоре я почувствовал, что вновь готов взять ее. Но едва я попробовал положить девчонку на спину, как она отстранилась и, виновато улыбаясь, сказала, что сначала ей надо пописать.
Я не хотел расставаться с ней ни на минуту. Поэтому, зная, что она совершенно меня не стесняется, встал с постели и двинулся следом.
Когда я вошел, она уже сидела на унитазе и звонко журчала. Полина сразу обратила внимание на мой член.
- Знаешь, - восхищенно произнесла эта раскованная юная бестия, - он у тебя такой длинный, что иногда кажется, будто ты достаешь мне едва не до сердца!
И с детским любопытством добавила:
- Интересно, а сколько в нем сантиметров, пятнадцать? Двадцать? Потом обязательно смеряем, ладно?
Насколько именно глубоко я проникал в ее тело, этой озабоченной было, разумеется, виднее. Комплимент же по поводу моих габаритов совершенно не доставил мне удовольствия. А тем более намерение заняться на мне изучением сравнительной анатомии. Неприятно было уже от одного предположения, что она может сравнивать меня с кем-то.
К тому же я краем сознания подумал вдруг, что та бутылка из-под «Пепси-колы» была, тем не менее, длиннее. Кстати, я даже не знал: тогда, на поляне, те ублюдки в прямом смысле слова насиловали ее стеклянной посудиной или просто всунули и оставили? Сама она об этом мне не сказала, а расспрашивать о подробностях ни тогда, ни, тем более, сейчас я, несмотря на наши предельно откровенные отношения, не решался.
Полина тем временем протянула руку и, подведя ее снизу, сопоставила мои габариты со своей ладонью.
- Надо же, у тебя почти на треть длиннее! - восхищенно произнесла эта ненормальная.
И добавила:
- А весит, наверное, не меньше полкило!
Эта ее наивная откровенность совершенно шокировала меня. Руку она не убрала. Наоборот, крепко ухватив пальцами вздыбившуюся плоть и не переставая звонко журчать в унитаз, притянула меня к себе. Наши взгляды встретились, и я сразу же забыл все, о чем думал еще мгновение назад.
Когда приблизился к ней вплотную - я прекрасно понимал, чего она желала, и вовсе не собирался противиться, - девчонка жадно взяла мой член в рот и сразу же начала облизывать его, кажется, так же, как облизывала вчера в парке мороженое. Сколько в этом порыве было взрослого, а сколько детского, не знал, наверное, и сам господь бог.
В тот момент, по крайней мере, думать обо всем этом мне совершенно не хотелось. Я запустил пальцы в растрепанные волосы. Собрав их в два забавных хвостика, стал управлять движениями головы, стараясь с каждым разом насаживать ее на себя все глубже.
Полина была послушна и старательна. Но едва кончик ее носа на мгновение ткнулся в мой пах, она поперхнулась. Тогда я перешел на круговые движения, а она, в свою очередь, ласки губами сменила на почти болезненные, но от этого еще больше возбуждавшие покусывания набухшей плоти острыми зубками.
Кончили мы, она - журчать, а я, вцепившись в волосы, содрогаться в ее ротик, одновременно. И почти сразу почувствовал, что начинаю терять сознание. Сказалась и эмоциональная, и физическая нагрузка этого дня.
Если бы успевшая встать с унитаза девчонка не подержала меня, я бы рухнул прямо на кафель.
Очнулся лишь под утро. Голова кружилась. Во всем теле ощущалась противная липкая слабость. Испуганная Полина сидела рядом, скрестив ноги. Увидев, что я пришел в себя, она несказанно обрадовалась, но мгновенно придала себе строгий вид и заявила, что отныне берет на себя ответственность за мое здоровье. Теперь слушаться ее я должен беспрекословно: весь день лежать в постели, пить лекарства, и даже не думать выходить на улицу, а тем более вести слежку.
Эта серьезность так не вязалась с ее легкомысленной внешностью и наготой, что я едва не рассмеялся, но сдержал себя, сообразив, что разумнее будет для исправления ее характера подыграть. Я позволил накормить себя с ложечки манной кашей, послушно выпил лекарства, снотворное, - Полина считала, что мне нужно как можно больше спать, - и вскоре действительно заснул. Когда проснулся, был уже вечер. Чувствовал я себя намного лучше.
Судя по доносившимся с кухни аппетитным запахам, Полина готовила ужин. Я встал с постели и пошел туда. Девчонка стояла у плиты. На ней была одета лишь короткая белая майка, почти не прикрывавшая попку. Меня как магнитом потянуло к ней. Приблизившись, я было обнял ее одной рукой за груди, а другой - за эту до безумия очаровательную прохладную округлость. Одако Полина, мгновенно придав себе строгий вид, сердито заявила, что я должен немедленно лечь в постель. Ничего не оставалось, как подчиниться.
Я сам себе не верил: неужели эта девчонка, которой еще вчера ничего не стоило выйти среди бела дня из автомобиля голышом, начала исправляться?
Вскоре она принесла мне в комнату ужин, но я, заявив, что в состоянии поесть сидя, забрал у нее тарелку и пошел на кухню. Полина не стала спорить, но едва я закончил и выпил таблетки, она решительно погнала меня в постель, заботливо укрыла простыней, легла рядом и сразу ровно, совсем по-детски засопела.
Все правильно, она же не спала всю предыдущую ночь. Интересно, а как она провела сегодняшний день? Завтра надо будет обязательно это выяснить.
Спать больше не хотелось. Я не сдержал себя, положил руку на девчоночью попку и начал гладить круговыми движениями, постепенно сужая эти круги и все ближе подбираясь к промежности. Когда радиус круга сократился до нескольких сантиметров, Полина завозилась и сама прижала мои пальцы к своей маленькой нежной раковине. Но я хотел уже большего. Положив девчонку на спину, я раздвинул ее ноги, устроился между ними так, что моя голова оказалась у ее промежности, и коснулся языком плоти. Она была чуть солоноватой на вкус.
Полина не сопротивлялась. Наоборот, она запустила пальцы в мои волосы и, осторожно, чтобы не задеть рану, стала гладить меня. Вскоре я почувствовал, что если сейчас же не возьму ее, то взорвусь. Усадив Полину на край постели, я встал на колени между ее широко раздвинутых ног и медленно, чтобы не причинить ей боль, стал входить в нее.
Девчонка, помогая мне, приподняла свои ноги, согнув их в коленях, и все получилось очень легко. Она не отрываясь смотрела на меня, но ее глаза с каждым моим движением все больше затягивались паволокой блаженства.
Я не торопился, стараясь растянуть этот секс, впрочем, происходившее было больше, чем секс, - я просто не мог подобрать тому, что ощущал, названия, - как можно дольше. Вскоре и Полина вошла в этот ритм. Закусив губу, она тяжело дышала, иногда постанывая от удовольствия.
Минут через пять я с сожалением ощутил, что мое тело торопится быстрее, чем диктует ему разум, и, чтобы продлить это обжигающее блаженство, решил ненадолго прерваться, а заодно сменить позу. Я поставил девчонку перед постелью на колени, а сам встал сзади. Вновь вошел в нее и, держа за упругие бедра, возобновил ритмичные движения.
В этой позе я ощущал ее острее. Вскоре вновь почувствовал, что, все больше возбуждаясь, быстро приближаюсь к финалу. Тогда я замер, и лишь мои руки продолжали ласкать ее восхитительные округлости, а затем - и плотно закрытую створку другой ее маленькой раковины. Когда я в первый раз прикоснулся к этому месту, Полина, словно стараясь сбросить мои руки, дернула бедрами, но уже в следующий - среагировала спокойно.
- А почему ты не спрашиваешь меня, чем я занималась сегодня днем? - повернув ко мне голову, спросила девчонка.
- И чем же?
Полина выдержала паузу и с гордостью произнесла:
- Я проехала на нашей "шестерке" за фургоном по всему маршруту. Представляешь, он так нигде и не разгрузился!
Шоком назвать ее признание было бы мало. Подросток, на ворованной машине, без прав, ведущий слежку за водочной мафией, - этот поступок был верхом безрассудства и риска. Девчонку могла остановить на контрольно-пропускном пункте милиция, слежку мог заметить водила, наконец, она рисковала просто влететь в аварию...
Запоздалый страх за эту своевольную дрянь и возмущение охватили меня.
- Ты с ума сошла? Кто тебе это разрешил?
- Я только хотела помочь!
- Не нужна мне такая помощь! - возмущенно крикнул я.
Черт, она ничего, кажется, не понимала! Я должен был немедленно и строго наказать ее. Так, чтобы она запомнила надолго. Я был взбешен. Наверное, у меня тогда поехала крыша.
Выйдя из нее, я пальцами раздвинул створку маленькой коричневой раковины и, с большим
