Гибель Марса (быль № 2)

как раз тем недостающий элементом, который обязательно сопутствует подобным обстоятельствам. Она облегчает муки совести и способствует торжеству духа.
– Ты позвонил и сказал, что будешь по этому адресу.
Я действительно звонил Лехе из Петропавловской крепости и просил найти Жору Мамырина, но тогда еще не знал, что попаду к Катажине. После этого произошло столько событий, что я в самом деле мог что-то и забыть или... или... Неужели я телепат? оторопело подумал я. Нет, ерунда какая-то. Так не бывает – разве что в книгах о фантастике.
– Убить тебя мало!
Водку можно было пить только маленьким глотками, но она единственная приносила облегчение. Особенно мне не нравилось присутствие Лехи в Катажинином доме. И хотя на Земле он любил одних Тань, я ему не очень-то доверял. Вдруг он с тех пор изменил своим привычкам, как изменил им я?
Леха подобострастно улыбнулся.
– Кто старое помянет…
– Пошел к черту! – сказал я.
У меня из головы не выходило, как он с Ремом Понтегера поступили в отношении меня.
– Я могу и уйти… – обиделся Леха.
– Ладно, не обижайся, – сказал я. – У меня что-то с головой…
– Это хорошо, – обрадовался Леха, не уловив мою иронию.
Он не знал, что я имел честь побывать в теплой компании с комиссаром Ё-моё на звездолете “Абелл-085”.
– Не очень, – заметил я.
– Что? – удивился он, – Что ты сказал?
– Я сказал: не очень.
Спесь мгновенно слетела с него. Он обеспокоено посмотрел в мое лицо, силясь понять, что я знаю.
– Можешь успокоиться, – сказал я. – Я не попорчу тебе физиономию, как попортили мне. Я ее просто набью!
– Ты должен понять меня… – сказал он упавшим голосом.
На его лице пробежали волны чувств от недовольства собой до униженности.
– Я давно про тебя все понял.
– Ты не все понял, – заверил он меня, отступая и шаря вокруг себя.
– Тридцать серебряников? – насмешливо произнес я.
– Это не мои деньги, – быстро сказал он, упираясь в стенку камина и роняя на пол кочергу.
– Дело не в этом, – возразил я, делая шаг вперед.
– Не в этом, – через силу подтвердил он и проглотил слюну.
Вдруг он посмотрел мне за спину, и я понял, что он увидел Катажину. Глаза его расширились, а ноздри затрепетали – даже в таком состоянии он готов был волочиться за любой юбкой.
– Вот это да!.. – с придыханием произнес он.
– Почему вы пьете без меня? – услышал я, решив, что она явилась в неглиже.
Катажина в шикарном домашнем бардовом халате, босая и неприбранная, но не менее великолепная, спустилась со второго этажа и требовательно смотрела на нас. Росс крутился у ее ног.
– Сейчас, мадам!.. Сейчас, мадам… – следом за ним засуетился Леха.
Я не успел и глазом моргнуть, как он шаром подкатился к Катажине. С поклоном приложился к ручке и галантно осведомился:
– Вам коктейль или чистую?
Катажина плавилась от удовольствия.
– Чистую… – произнесла она и взглянула на меня, совершенно не удивившись моему внешнему виду, хотя была его полноправным творцом.
Нет, они не были знакомы, понял я, потому что во взгляде Катажины плавала еще и насмешка над маленьким мужчиной.
– Я рекомендую с тоником, – так сладкоречиво, так пожирающе, так многозначительно, как только умел один он, произнес Леха.
Его круглая физиономия излучала столь неподдельное обожание, что редко кто из женщин мог устоять перед ним.
– Ну хорошо… – величественно согласилась Катажина. – Можно с тоником, но водки побольше! Вик, познакомь нас…
Она бросила короткий взгляд, который означал: вот возьму и насолю тебе!
– Вначале его надо кастрировать… – пробурчал я, но подошел и чисто формально сказал: – Катажина – это Алексей Круглов, коллега по работе. Леха – это Катажина Фигура. – Но не добавил: – Моя возлюбленная. – Как бы это выглядело при моей драной физиономии?! Хотя Леха и так обо всем догадался.
– Я всегда знал… – беря ее под локоток, завел знакомую песню Леха, – что вы недостойны этого мужлана…
Он повел ее куда-то, где бы мог развернуться в меру своих талантов, – в данном случае в мастерскую за кухней.
Его даже не остановил мой жалкий вид. А ведь Леха здорово рисковал – он вообще был в другой весовой категории.
– Леха, – хотелось сказать мне, – куда ты лезешь? Куда?! Она тебя прищелкнет, как комара, выдавит ливер из всех дырок и не заметит.
Но Леха пер, словно бульдозер:
– У вас такие глаза… а руки…
У Катажины Фигуры действительно были красивые, длинные пальцы – растяжка на две октавы.
– О-о-о… началось!.. – сказал я им в след и пошел в спальню, чтобы одеться.
Последний бурный роман на Земле у Лехи протекал с переменным успехом и в не менее бурном режиме. Вначале он завоевал одну очень и очень знакомую мне консьержку, потом уложил ее в постель к Алфену, потом снова отвоевал ее. Он даже отверг настоящие приключения, чтобы только развлекаться с консьержкой. Что было дальше, я не знаю, потому что бродил по базе черных ангелов. Одно точно известно – Леха много страдал! Но от этого пыла в нем не убавилось.
В спальне царил погром. Я с трудом отыскал свои вещи. Оказалось, что от рубахи остались одни клочья, что на джинсах сломался замок, что у куртки оторваны рукава. Я уже не говорю о майке и носках, которых попросту не нашел. Хорошо, у меня здесь был стратегический запас. Я открыл шифоньер, выбрал свежую рубаху, джинсы и куртку. В чем нельзя было упрекнуть Катажину, так это в отсутствии стильности. Она была стильной буквально во всем: от внешности, до своего большого дома, похожего на шкатулку, в том числе в стремлении к чистоте и порядку.
Взглянув в зеркало, я понял, почему Катажина не отреагировала на мои болячки – их не было. Точнее, они на глазах высыхали и отваливались. Даже синяк прибрел вид двухнедельной давности и светлел на глазах. Спина, поврежденная каблуком и ногтями, уже не так болела. Остался только сильный укус на плече, кстати, появившийся не во время драки, а в порыве страсти, и особенно глубокая – до кости – царапина на щеке, которая уже слабо розовела. Неужели все цекулы живучие, как кошки? удивился я. Нет, скорее всего это действие альдабе, рассудил я и вспомнил о Викторе Ханыкове. Итак, по-моему, я приобрел бессмертие. Этот факт надо было обмыть.
Когда я спустился в гостиную, они уже прикончили полбутылки водки и Леха, с умным видом разглядывая Катажинино творчество, вел светскую беседу:
– …Меня всегда ставили левофланговым, когда военные приезжали к нас в детдом…
Леха имел ввиду вторую “странную войну” 2074-2076 годов, которая велась за Тунгусскую зону в Сибири. Военных сидели в этой зоне еще лет десять, если не больше, никого туда не допуская и вычищая все то аномальное, что находилось в ней.
– Зачем? – напомнил я о себе, чтобы они особенно не увлекались.
– Тебе не дано понять, – ответил он, даже не взглянув в мою сторону.
– Ты что детдомовец? – удивился я.
– Детдомовец… – с трагическим вздохом сознался Леха.
– Прости, не знал. А почему ты раньше не говорил?
У меня возникло такое ощущение, что он безбожно врет, и вообще – что он все выдумал тут же, не отходя от кассы.
– Значит, не говорил, – тяжело вздохнул Леха и добавил, обращаясь к Катажине: – И меня никто не брал!
– Почему? – удивилась Катажина.
– Бедняжка! – бросил я.
Несомненно, он хотел, чтобы его пожалели. Это было его тайное оружие: маленький, несчастный и пропащий – какое женское сердце не дрогнет?! Хорошо хоть у Лехи хватило ума не вспомнить о своей жене, а то слез не оберешься. Кроме тайного оружия, у него было еще и сверхтайное – большой и толстый член. Правда, его нельзя было сразу демонстрировать, а надо было соблюсти приличие.
– Почему? – переспросил Леха, игнорируя мою реплику и на мгновение выходя из своей роли маленького мужчины. – А вы сами подумайте?
Катажина, играя глазами и покусывая губу, как бы случайно взглянула на меня. Но я-то знал, что все это притворство и даже сам случайный взгляд не был случайным, а поводом, чтобы завести меня, заставить ревновать и все такое. С другой стороны она должна была знать, что мужчинам не нужны женщины, которые спят со всеми, даже с некоторыми.
– Потому что маленький, щуплый… – Леха страдальчески шмыгнул носом.
– Ты щуплый? – удивился я, глядя на его кряжистую, заплывшую жиром фигуру.
– А еще кошу... – не обращая внимания на мои слова, добавил Леха.
Ну артист, ну артист, восхитился я. Каждый раз он придумывал что-то новенькое и никогда не повторялся. Недаром его бабы любили.
– Косите?.. – рассмеялась Катажина.
– Если ему потакать, то надо таскать с собой таз для слез и пачку салфеток для носа, – заметил я.
Леха снова не удостоил меня вниманием.
– Кошу… – жалостливо сказал Леха. – На левый глаз…
– Где? Покажите? – попросила Катажина.
– Давайте отойдем к окну, – проникновенно зашептал Леха. – А то он меня смущает.
– Вик! – возмутилась Катажина. – В чем дела? Ты все должен испортить!
– Ну да… – заметил я. – Пустили козла в огород!
Он показал, млея. Она вздыхала – томно, как сирена.
– Женщины обожают мужчин-неудачников!
– Почему? – насторожился Леха.
– Ну… потому что… – Катажина кокетничала, – потому что… потому что… – (Я уже знал, что она скажет). – Они компенсируют себя в постели!
– Вы думаете, мы так далеко зайдем? – тут же закрепил успех Леха.
– Я имела ввиду не себя, – тут же нашлась Катажина.
– Опять мне не везет! – констатировал Леха. – Бедный я бедный!
– Но… бабы и такого любят, – заверил я.
– Какой вы пошлый, Викентий Павлович! – упрекнула Катажина Фигура, разглядывая Лехину физиономию. При этом его правая рука как бы между делом познакомилась в Катажининой талией.
– Да... да… да… – как плохой трагик, вздыхал Леха, стараясь в момент удачи подмочить мою репутацию.
Чего-то подобного я от него ожидал, потому что природу Лехи изменить было невозможно – он должен был покорить Катажину любыми способами.
– Вы еще и философ? – удивилась Катажина, бросив на меня лукавый взгляд.
– А как же! Жизнь – это то, что происходит с тобой в то время, когда ты занят другими вещами, – повторил Леха чью-то глубокую мысль, естественно, выдавая за свою.
От друзей невозможно избавиться, подумал я. Они как клещи: один – отпадет, другой – присосется. Ирония в том, что даже смерть не будет последним другом на твоем пути. Что-то в этом было от философии средневекового буси.
– Ладно, – сказал я, наливая себе водки, – можете шептаться, сколько вам угодно.
– А мы и не шепчемся! – заверила Катажина, насмешливо рассматривая Лехину лысину, похожую на тонзуру. – Правда, Леша?
Круглов едва не замурлыкал. Его смущали два обстоятельства: мое присутствие и слишком короткое время знакомства. Он еще не до конца обнаглел и сдерживал свое шаловливое подсознание.
– Правда, – согласился он, не убирая руки с талии Катажины. – Я даже могу сказать присказкой… – продолжил он, понижая голос до шепота: – Вы мне так надоели, что я спать с вами хочу…
– Леха! – укоризненно сказал я, делая большой глоток. – Ты, как ураган. Кончай отбивать у меня девушку!
– А кто отбивает?! – невинно удивился он, сделав возмущенные глаза. – Кто?! Я ни сном ни духом… Вот те крест!
– Ну тогда, значит, мне послышалось! – сказал я.
– Послышалось! – закивал Леха. – Послышалось! На этот раз послышалось!
– А если послышалось, то надо двигать. У нас дел невпроворот! Забыл?
– Забудешь с вами… –