Гибель Марса (быль № 2)

пробурчал Леха, нехотя расставаясь с моей возлюбленной.
– Ну куда же ты? – спросила Катажина, протягивая к нему руки.
Леха колебался целую секунду.
– Я вернусь и мы продолжим наши сердечные беседы, – со стоном пообещал он. – Но я могу и остаться…
– Леха, кончай! – сказал я. – Надоело. Если бы я тебя еще не знал…
– Цербер! – обозвал он меня. – Собственник! Такая женщина! Такая женщина!
– Давай топай, – сказал я, пихая его в зад.
– Хороший у тебя друг, – сказала Катажина на прощание. – Галантный… как не знаю кто.
Росс собрался с нами, но я оставил его на попечение Катажины. Он расстроился самым непосредственным образом: спрятался за нее и выглядывал оттуда, как ребенок. Мне было его очень жаль, но взять я его не мог – слишком рискованным делом мы должны были заняться.
Росс и я были идеальной парой. Идеальнее, чем мы с Катажиной. Росс и дня не мог прожить без меня, а я и дня не мог прожить без него.

***
– А теперь рассказывая все подробно! – потребовал я, когда мы вышли из дома Катажины.
Небо со стороны города было темным. Похоже, там не стихали пожары, потому что на облака падали тревожные блики. Иногда доносились глухие разрывы. Предгорье на южном берегу походило на мрачные тучи. Я даже не предполагал, что очень скоро попаду туда совсем не по доброй воле.
Комарово присмирело. Его обитатели попрятались за крепкими стенами, не зная, чего ожидать от черных ангелов.
– Мы тебя, как бы это выразиться, сдали в аренду, – сказал Леха, глумливо улыбаясь.
Это была месть за Катажину, за то, что я помешал волочиться, за то, что напугал, за пистолет, за глупые реплики и вообще, за то, что я оказался здесь первым.
– Как это сдали? – удивился я.
– Никак, – тут же открестился Леха, – я пошутил.
– Нет, как это сдали?! – возмутился я.
– Как?! Как?! За деньги! – не выдержал он, одновременно корча глупые рожи и искренне улыбаясь.
Мне это было знакомо. Точно так же он вел себя, когда мы вели журналистское расследование на Земле. Нас по праву считали “первооткрывателями” черных ангелов. Честно говоря, лучше бы этого не произошло, ибо с тех пор наша жизнь круто изменилась. Лично от меня всегда ждали чего-нибудь этакого – в смысле мировой сенсации. И на этот раз, похоже, мы, сами не зная того, были на пороге ее.
– Ну знаешь! От своего друга такого не ожидал.
– А чего ты ожидал?! – почти закричал Леха. – Я должен был вырваться из этой дыры.
– И ты туда же! А кто тебе мешал?! – в свою очередь закричал я.
– Мешал! – сбавил он тон.
– Кто?!
– Кому надо, тот и мешал…
– Комиссар, что ли?
– Что ли…
– Понятно, – сказал я. – Мог бы меня попросить, чай, не отказал бы.
– Ничего бы ты не сделал, – демонстративно отвернулся он.
– Почему?
– Заладил! Потому что комиссар Ё-моё по-другому не хотел.
– Почему? – удивился я.
– Ему нужны были гарантии, что ты никуда не денешься.
– И ты затащил меня в бабон? – догадался я.
– Ну… – замялся Леха.
– А вначале подсунул комиссару Ё-моё?!
– Нет, не так.
– А как?
– Во всем виноват Рем Понтегера.
– Будет врать! – сказал я
– В общем, я виноват, – сознался Леха.
– Нет, ты не виноват! Ты виновник торжества!
– Я только винтик, – пожаловался Леха. – Все придумал комиссар Ё-моё. Ему надо было любым путем заполучить тебя.
– Ну выходит так, – почти миролюбиво согласился я. – Только он колол меня какой-то дрянью, от которой я память потерял.
– Ну, положим, не всю память, – съязвил Леха.
– Ну ты и скотина! – удивился я.
– А ты?! – почти неподдельно возмутился Леха. – Бросили меня на базе! Я, может быть, из-за вас два года жизни потерял!
На самом деле, никто никого не бросал. В горячке боя случается всякое. Лехе не повезло. Я ничего не мог сделать. Мы с Люсей сами едва ноги унесли. Лука Федотов остался с черными ангелами. Мирон Павличко погиб.
– Ладно, – сказал я. – Квиты. Давай подумаем, что нам дальше делать.
– Чего делать?! Чего делать! – сварливо воскликнул Леха. – Надо искать Жору Мамырина, который точно в курсе дел! – он почесал лысину, на которую уселся комар.
– Это я и так знаю. Что делать в принципе?
– Надо этих черных ангелов остановить и вытурить из нашей галактики, предложил Леха еще один вариант.
– Ну да… – хмыкнул я, – решили два клопа съесть толстого слона! – и вопросительно посмотрел на друга.
– Я собственно, не много знаю, – подумав, начал Леха, – меня держали взаперти, а потом отпустили при условии, что я буду на них работать.
– А ты бы не соглашался, – упрекнул я.
– И на моем месте тут же оказалось еще десяток претендентов. А меня бы одели в хитин.
– Так что, вас много на Марсе? – спросил я, пропуская мимо ушей его сентенцию.
– Честно, я не знаю сколько. Но думаю, что прилично.
– Леха, ты обкурился? Что это такое? – удивился я.
Мы застыли перед легкомысленной, розовой и длиной, как крейсер, “тигверой” с откидным верхом. На дверцах красовались наклейки, призывающие к свободе нравов и самовыражению. Капот и багажник украшал сонм грудастых и брудастых девиц с огромными, как фары, глазами. Даже колпаки и покрышки были цвета любви – розово-красные.
– Машина моей жены, – нехотя буркнул Леха, залезая на место водителя, не открывая двери.
– Ты же развелся?
– Она изменяла мне! – с болью воскликнул Леха.
– Ты говорил о мастере проходки, – вспомнил я.
– Еще кроме мастера проходки…
– Ну понятно…
– А мальчик не мой!
– Ничего, – успокоил я Леху, – каждый десятый мужчина воспитывает не своего ребенка.
– Поэтому машину и отсудили в мою пользу.
Несомненно одно – судя по машине, Лехина жена состояла в женском клубе, который боролся за гендерное равноправие.
– Когда это случилось? – спросил я.
– Неделю назад в районном суде. Сегодня я забрал машину.
– А что вообще в городе происходит?
– Наши оттеснили каменов на север и на восток.
Я сел в его розовую “тигверу”, и мы покатили в центр.
То, что это авантюра, мы заподозрили сразу: трасса была пуста – хоть шаром покати, а небо еще пустыннее, хотя обычно транспортный поток был таким плотным, что аэродорога в город напоминала полноводную речку. Это значило одно – все пути перекрыты, в том числе и воздушные. Только кем и зачем? Впрочем, мы тут же обо всем узнали на собственной шкуре.
Нас обогнал скоростной автомобиль марки “токсуй” – очень дорогая модель, на правом сидении которого мечтает оказаться любая девушка. “Токсуй” сделал так: “Жи-х-х..!” Только мы его и видели.
– Здорово прет! – восхищенно произнес Леха. – У него двигатель водородный, а коробка скоростей электронная.
Я сидел сзади: во-первых, мне так было легче разговаривать, а во-вторых, береженого бог бережет – после упоминания о жене и “токсуе” Леха пришел в возбужденное состояние, рулил, как бог на душу положит, и мы могли попасть в аварию. Не стоило его больше нервировать, но разговор как-то само собой вернулся к старой теме.
– Это не я – проливал Леха крокодиловы слезы.
– А кто?! – безжалостно вопрошал я.
– Ну этот… как его?..
– Кто? – гнул я.
– Понтегера…
– Ага…– многозначительно произнес я. – Валишь с больной головы…
– Это он все придумал! – нервно перебил меня Леха.
– Нечто подобное я недавно уже слышал, – сказал я.
– Клянусь, это не я!
– А в банк ходил?
– Это тоже не я.
– Я так и думал, – сказал я, рассматривая окрестности. – Только кто из вас врет?
Хорошо еще, что вообще приехал, думал я. Был бы виноват – не явился.
– Кто? – переспросил Леха с тупим видом.
– Комиссар Ё-моё или ты?
Мне хотелось понять, знает ли Леха что-то о судьбе комиссара Ё-моё. Нет, похоже, ничего не знал. Один ноль в его пользу.


Глава 6.
Жора Мамырин

На кольцевой стоял самодельный КПП – из березовых ежей и корявой оглобли, выполняющей роль шлагбаума.
– Леха, осторожней, – предупредил я. – Сбавь скорость. Прикажут остановиться – остановись, но не выключай двигатель. И улыбайся, улыбайся…
Это была дорожная полиция в соответствующей форме – краги и белая портупея. Впрочем, мне сразу что-то не понравилось, но что именно, я не понял. Только подумал: одно из двух: или наши разбили черных ангелов, или это не наши, а камены. Хрен редьки не слаще.
Патрульный поднял руку. Он был в темных солнцезащитных очках, хотя было пасмурно. Белая кобура оттягивала ремень. А каска надвинута на глаза.
Леха сбавил скорость и подкатил на одной инерции.
– Кто вы?
– Офицер, мы из “Петербургских ведомостей”, – я достал служебное удостоверение, на котором большими золотыми буквами было вытеснено “Пресса”.
Он приблизился, держа правую руку на расстегнутой кобуре. Пока он вытащит свой табельный, пока передернет затвор, пока снимет с предохранителя – я мог убить его одним выстрелом из своего большого черного пистолета, который притаился у меня под мышкой, но не хотел этого делать.
– Въезд в город закрыт, – сказал полицейский.
Несомненно, ему не понравилось, что двигатель не выключен.
– У нас редакционное задание, – возразил я.
– Задание? – удивился он. – На такой машине?
– Другой не было, – улыбаясь слащаво, как гей, сказал Леха.
– Не похожи вы на журналистов! – хмыкнул патрульный, изучая его лицо и салон.
Я развел руками, показывая, что ничего запретного в мире нет.
– Как это так? – удивился Леха.
– На педиков похожи, – высказал свое мнение патрульный. – А на журналистов – нет.
– Это машина моей жены, – обиделся Леха.
– А мне все равно, – плюнул на асфальт патрульный. – Куда вы направляетесь точнее?
Пришлось назвать адрес редакции.
– На собственное усмотрение… Ответственности мы не несем… – патрульный медленно кивнул – раз, другой.
Я понял, что он чего-то выжидает, и вдруг заметил черный след шин и скособоченные очертания “токсуя” на обочине в кустах, а затем бросил взгляд на зеркало заднего обзора: слева, пригнувшись так, чтобы мы не видели, крался второй полицейский с автоматом в руках. Хотел ли он напасть внезапно или у них был иной план – может, он хотел поздороваться, не знаю, но только я крикнул:
– Леха, гони!!!
Он вдавил в пол педаль газа. Колеса издали душераздирающий визг. “Тигвера” пошла юзом. Полицейский упал.
– Стой! Стой! – кричал он, целясь в нас из своего пистолета.
Я инстинктивно пригнулся. Он выпустил всю обойму. Габаритные огни разлетелись вдребезги. И мы, сбив импровизированный шлагбаум из трухлявой марсианской березы, понеслись, как зайцы на ипподроме. В следующее мгновение над машиной, жутко шурша: “Ш-ш-ш!!!”, пронесся огненный шар нибелунши. Соотношение скоростей было примерно такое, как если бы мы ехали на велосипеде, а нас обогнала ракета. Шар, срезая верхушки деревьев, ушел в лес.
Леха, выпучив глаза, вцепился в руль с такой силой, что готов был сломать его. Второй шар пронесся еще ближе – нас обдало жаром, а обшивка салона задымилась. Я посмотрел назад: со стороны КПП тянулась цепочка шаров. По мере приближения они увеличивались в размерах, но в последний момент почему-то изменяли траекторию и по гиперболической траектории отклонялись вбок или вверх. Те из них, что касались дорожного покрытия, прыгая, как мячики, взрывались с сухим электрическим треском. Трасса ушла вправо. Из КПП стали стрелять на упреждение: то дырявя отбойники по обе стороны дороги, то “зарываясь” в откос, и тогда мы проносились мимо столба земли и пыли. Лесочек перед Хорошевской развязкой вспыхнул синем пламенем, потом