своей собственной инициативе…
Он до чего зачастую во многом зависит от окружающих его реалий и если они ужасающи и нечестивы это более чем непомерно, вполне коснется и его сокровенной сущности.
И коли в нем есть явное желание очиститься, то ему в этом надо непременно еще всячески помогать, а не обличать его грязную натуру совсем не жалея на это всех тех сколь еще мрачных красок.
Да и не пытаться разом уж сходу прорваться к его чистой и светлой душе находящейся где-то до чего будто бы глубоко совсем ведь внутри.
Раз надо вот для начала найти уж способ отыскать ключ к замкам его сердца, а не пытаться яростно так его растопить всем пламенем жарких чувств.
Человек, проживший всю жизнь в холоде и мраке совсем уж, не в том сколь явно сходу нуждается, чтобы его тут же, не сходя с места, со всей нежностью трепетно отогрели.
11
И, яснее ясного, что при определенного рода тяжких коллизиях будет, куда вот значительно поважнее попросту сходу повести весьма откровенную и самую уж до чего еще открытую беседу, и главное вполне до конца понятно, чего только ради…
А именно — дабы, в первую очередь, более чем безбоязненно и сурово разом уж обнажить все чье-либо истинно же доподлинное людское начало.
Причем оно действительно может оказаться чисто исподним и с самого детства безобразно загаженным…
Но разве как раз в том вся ведь проблема…
Нет, вся беда, прежде всего в том и впрямь полностью безнадежном (а в особенности, если оно и крайне вот отчаянно настойчивое) донельзя же нечестиво бездумном ковырянии в чьих-либо так и оставшихся детскими дырявых подштанниках…
Поскольку то, что там в них внутри, может разве что чьи-либо руки довольно же надолго серьезно испачкать.
Ну а действительно выгрести все тамошнее содержимое…
Нет, ни у кого и близко не будет к тому буквально-то ни малейшей вообще ведь какой-либо явной возможности.
Совсем другое дело холодный и чисто логический анализ чьих-то чужих несчастий без участия сердца и души и это как есть нечто подобное и может позволить найти нужную точку приложения, чтобы хотя бы вот попытаться вызволить чью-то души из глубокой темени и мрака.
Причем если не заморачиваться подчас вовсе и не нужным человеку сочувствием, а прежде всего, помочь человеку построить ступенька за ступенькой лестницу наверх к свету из тьмы его одинокого и скверного существования, то, как раз тогда и можно будет говорить о чем-то настоящем.
Да только ведь некоторые вполне искренне добрые люди действительно верят, что стоит им протянуть руку, и все кто-то должен тут же растаять от удовольствия и стать с ним на одну ногу.
А между тем для того, чтобы создать условия для откровенности надо создать более-менее непосредственную обстановку, да вот даже и пригласить человека прийти на его место работы, на пару часов раньше и спокойно обо всем более чем обстоятельно переговорить.
Причем можно, в том числе и более чем конкретно бросить ему прямо в лицо более чем конкретный вызов, а нечто подобное и будет весьма приемлемым, если действительно хочешь понять, с кем так сказать ты имеешь дело.
И надо бы только разве что при этом быть истинно до чего и впрямь весьма уж смиренно готовыми безо всякого насилия разом стерпеть весь тот гниловатый афронт, что непременно из кого-либо более чем и польется сходу наружу…
Однако вот его на редкость более чем доподлинное всеобилие ничего хорошего о человеке буквально-то сразу нисколько так попросту вовсе не скажет.
12
А впрочем, подобного рода дела сколь донельзя долго вершить уж как есть, ведь окажется, строго говоря, занятием более чем явно вот абсолютно нечистым.
А кроме того оно вполне уж может всячески перепачкать небесно чистую чистоту чьей-либо всеми фибрами возвышенной души.
А все же нечто подобное разве что одни те еще телячьи нежности, а жизнь иногда более чем жестко потребует чисто хирургических решений, и нужно это будет именно дабы чьи-то душевные раны этак уж сходу, затем до чего наскоро вовсе не загноились.
Да и как раз после эдакого рода суровых, но вполне при этом более чем однозначно праведных действий этот мир со временем станет действительно чище, а то от небесной чистоты чьих-либо крайне отстраненных от всей общественной грязи душ он ныне по самые уши сходу погряз в сущем смраде и скверне.
Но кое-кому сколь значительно лучше будет и впрямь сколь еще сладостно так щебетать о чем-либо изумительно чистом и безоблачно благостном.
Но разве уж нечто подобное еще как есть будет возможно хоть в чем-либо даже и издали сравнивать в каком-либо более-менее позитивном смысле с чем-либо весьма на деле стояще приближающим истинно светлые дни?
А в особенности, коли уж кто-либо отчаянно паразитически только лишь и всего, что до чего всласть питается некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Причем общий и вполне здравый аппетит никак не обеспечивает вполне вот всецело разумного понимания окружающих реалий.
А потому всей той интеллектуальной элите и можно будет, пожалуй, внушить самую еще неотложную необходимость единовременного превращения простонародья в живые механизмы, что отныне будут выполнять одну лишь тщательно заложенную в их мозги программу действий, а более так и ничего.
Ну, это, конечно, все те самые сколь еще жуткие политические крайности, но при этом и другие менее ужасающее последствия восторженной самодостаточности духовной элиты могут быть никак не менее безумно же страшны.
И это как раз для того самого настоящего духовного процесса и нужно бы вместо одного яркого света внутри книг искать свет и в неких дьявольски поникших душах людских.
И уж точно вот, что только лишь раз и навсегда отказавшись от пламенной восторженности в деле очищения этого мира от всего того, что и по сей день мешает ему процветать и окажется хоть сколько-то еще возможно всецело так здраво насадить в массах семена культуры и просвещения.
И нечто подобное и вправду со временем, в конце-то концов, и приведет именно к той вполне полноценно настоящей, а никак не липовой прополке всех тех или иных чудовищных сорняков близкого и далекого прошлого.
Однако российские интеллигенты явно на то похоже, и по сей день только лишь весьма явственно предпочитают чисто же повседневно жить исключительно так разве что теми излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися где-то в самой той еще глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего до чего неумного таланта немыслимо же изощренно всячески посильно преображают весь белый свет во что-то, ему и близко не в едином-то глазу пока нисколько не свойственное, а потому на данный момент и совсем же нигде попросту и не существующее вовсе…
А между тем надо бы вполне вот безукоризненно осознавать всю главную разницу меж проглянувших в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что и впрямь безбожно потускнел всем обликом своим, однако разве что вследствие тяжких внешних условий.
И ведь случилось все это разве что только, поскольку был он сколь ежечасно весьма этак до чего сурово отягощен всеми теми наиболее тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы как есть абсолютно, что называется во всем наглядно разве что на редкость иначе.
А все потому что той самой основной причиной нравственного оскудения его души стало уж именно то, что ему всю его жизнь чего-либо попросту что никак совсем не хватало, но и близко при этом вовсе ведь и не более того…
Внешняя чистота — это, в принципе, дело со временем всецело-то наживное, а если и нет, то уж относительно как есть, быстро от кого-либо разом отпрянув, чужой нечистоты духа во всем его крайне как есть чудовищном переизбытке и близко вот сразу нисколько не наберешься…
Ну а тот даже подчас и чрезмерно чуткий такт, как и всякая славная житейская задушевность, до чего еще неизменно должны были явно сочетаться и с самым доподлинным никак не напускным пониманием донельзя внятных требований всегдашне сколь нарочито навязчивой реальности…
13
Грязь — она совершенно так неотъемлемо вездесуща, и ее можно разве что лишь попросту как есть везде углядеть, да и, собственно, до чего старательно затем всячески уж переделать все ее свойства, на самую вящую пользу истинно светлого разума…
В том же случае, когда с нею весьма старательно всячески расстараются попросту и близко нигде и никогда далее нисколько и близко уж явно совсем вот не соприкоснуться всею своею светлой душой…
То уж чего тут поделаешь именно тогда сам собой сходу возникнет тот полностью иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно и впрямь во всем окажется немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне станет попросту и неприлично хоть сколько-то стояще действительно так примечать.
А между тем и близко уж нисколько нельзя до чего зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те, как есть более чем нарочито и неотвратимо сами собой разом надвигающиеся дни наиболее светлого завтра сколь на редкость добротных идей.
Поскольку всем этим разве что лишь вот сходу всецело же отравишь колодезь людской мудрости исключительно как есть отвлеченными от всякой же действительности безмерно так немыслимо благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно вполне же раскрепощена всеми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то ведь тот чисто наспех оседланный народ только-то и оказался способен на одно никем ранее и не слыханное насилие над всем тем будто бы донельзя отвратительно несуразным прошлым.
14
И простые люди при подобном раскладе более чем безотчетно и впрямь-то еще могут всем уж сердцем своим разом возненавидеть друг друга.
А как то вообще могло быть хоть сколько-то явственно на деле иначе, коли толпа, весьма же отчаянно возлюбив так и воспламеняющие души идеи, стала на редкость при этом черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, разом и навсегда отныне всецело же мертвы.
И произошло это нынче разве что на почве одного того самого уж сколь еще безбожного отсутствия хоть какого-либо вообще должного взаимопонимания промеж людьми на почве их как-никак сугубо нынешней и донельзя истинно вездесущей так и режущей им на части души фракционности.
И это как раз ее крайне острая суть и разрушила всегдашне ранее жившую в людях, уж самую что ни на есть чисто вот ключевую основу для той самой можно сказать обоюдной и до чего весьма существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах и впрямь, как есть сколь еще жизненно необходимых для всякого полностью естественного и безукоризненно нормального функционирования совсем уж никак совсем непростых механизмов всего того или иного общественного бытия.
Суровое одиночество народа, как и самое беспрестанное его обкармливание, сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем нисколько и близко не поспособствовало тому самому изначально
